Волчий мир. Трилогия (СИ) - Даль Дмитрий

Серега приказал прибавить ходу, но вскоре их продвижение было остановлено. Резкий окрик, и со всех сторон на проезжую дорогу посыпались всадники, которые в мгновение окружили отряд Одинцова.

– Кто такие? Куда путь держите? – спросил, по всей видимости, командир засадного отряда.

– Сотник Волк. Возвращаюсь с секретного задания, – ответил Серега, внимательно наблюдая за рыцарем.

– Чем докажешь, сотник, что не врешь али врагу не продался? – ехидно спросил командир дозорных.

Серега склонился к седлу и вытащил из переметной сумы тряпицу, вышитую родовым гербом Глухаря. Он протянул ее командиру, тот внимательно изучил верительную грамоту и вернул ее Одинцову.

– Можете продолжать движение, – короткий поклон, командир дозорных взмахнул рукой, призывая освободить дорогу.

Въехав в лагерь, первым делом Серега отыскал расположение Волчьей сотни и разбудил Дорина с Черноусом. Увидев сотника, друзья расцвели и, как были, в одном исподнем, повыскакивали из палаток на мороз.

– Чего так долго?

– Мы уже собирались за тобой спасательную команду отправлять, – затараторили они, перебивая друг друга.

– Порядок. Все потом. Сейчас бы соснуть с дороги да отдохнуть самую малость, – сказал Серега, спешиваясь.

Он взглянул на пританцовывавших на морозе друзей в длинных белых рубахах, просторных штанах и сапожках, на их побелевшие от холода лица и не смог сдержать улыбку.

Лех Шустрик, вставший рядом с Одинцовым, прокомментировал увиденное.

– Вы же себе сейчас все хозяйство отморозите, а потом будете не способны воевать. Евнухи они вообще‑то плохие солдаты.

– Давайте к нам. У нас в шатре жарко, как у молодухи под сиськой, – позвал Черноус.

– А мы пока организуем ночлег, – заявил Дорин.

Серега не стал отказываться от приглашения. Он оглянулся, окинул взглядом свой отряд. Все уже спешились и вели коней к коновязи. Несколько минут потерпят, а там и для них палатки установят. Правда, протопить не успеют, будет в них холодно, но после напряженной скачки – главное, это лежак, на который можно рухнуть, зарыться в медвежьи шкуры и несколько часов проспать без тревоги.

Черноус не обманул, в шатре была настоящая парилка и пахло дымом. Прямо посередине между походными лежанками был сооружен очаг, который чадил в дымоходное отверстие в центре шатра.

Серега плюхнулся на лежак. Шустрик сел подле него.

– Нам бы чего выпить с дороги. От кружки пива не отказался бы, – заявил Одинцов.

– Это мы сейчас мигом организуем, – засуетился Черноус.

В это время Дорин облачился в кожаные штаны на меху, в куртку, нахлобучил на голову теплую шапку и выскочил из шатра. Когда полог приоткрылся, Серегу на миг обдало морозным воздухом, сгоняя дрему.

– Как все прошло? Нагнали дикарей? – спросил Черноус, ставя перед друзьями кувшин с пивом и металлические кубки.

Серега крякнул от досады. Он рассчитывал, что их сперва накормят, напоят, спать положат, вариант с банькой можно и пропустить, так как походная жизнь к подобным излишествам не располагала, а уж потом будут допросами мучить. Так, кажется, полагалось в русских сказках с богатырями поступать. Но расспросы были неизбежны. Так что пришлось рассказывать. Он опустил все подробности, но и без этого рассказ занял четверть часа.

К этому времени Дорин вернулся и доложил, что шатры для сотника и его отряда поставлены. Можно отправляться ко сну.

– Воевода Глухарь повелел ждать тебя на дороге два дня, после чего войско должно было продолжить путь. Сегодня как раз второй день начался. Так что ты успел, – сообщил Одинцову Дорин. – Да, и еще. Воевода захочет услышать твой доклад, но, думаю, это подождет до утра. Никаких особых распоряжений Глухарь не оставлял. Значит, можете с дороги отдыхать.

Дорин проводил Серегу и Шустрика к их палатке. Очаг уже дымил, потихоньку по шатру распространялось тепло. В огне лежали не бревна, а какие‑то бруски, спрессованные из опилок, пропитанных горючей жидкостью. Сбросив с себя броню, Серега забрался на ложе, скинул сапоги, закутался в шкуры и заснул.

* * *

Утром Серега чувствовал себя выспавшимся, несмотря на то что спать ему довелось всего четыре часа. Он проснулся сам и почувствовал, что больше в него не влезет. Тело требовало движения. В прежней жизни бывало он мог проспать часов десять и чувствовать себя разбитым, словно после многодневной беспробудной пьянки. Только кофеем и спасался. Выбравшись из‑под шкур, он натянул на ноги сапоги, откинул полог шатра и выбрался наружу.

Над лагерем поднималось солнце. Между палатками уже ходили люди. Войско пробуждалось.

Одинцов зачерпнул полные ладони снега и умыл лицо, прогоняя остатки дремоты. Он вытянулся в полный рост, развел руки в стороны и сладко потянулся.

– Доброе утро, сотник Волк, – послышался позади знакомый хриплый голос.

Одинцов обернулся и увидел Ключа, секретаря воеводы Глухаря. Он стоял в окружении двух солдат с воздетыми к небу копьями.

«Арестовывать они меня, что ли, пришли?» – родилась мысль у Сереги, но вслух он ее говорить не стал.

– И тебе подобру‑поздорову, – сказал Одинцов.

В это время полог шатра откинулся и наружу выбрался Лех Шустрик. Заспанный и недовольный.

– Чего расшумелись, шумельцы? – спросил он, протирая глаза. – Рань же еще несусветная.

– Воевода Глухарь просит сотника Волка проследовать к нему в штабной шатер, – безучастным голосом произнес Ключ.

«Интересно, к чему такой официоз. Что тут произошло в мое отсутствие?» – подумал Серега, но озвучивать эти мысли снова не стал.

– Мне нужно минут пять, чтобы собрать трофеи. Они очень важны для доклада воеводе.

– Конечно, Волк. Мы подождем, – согласился Ключ.

Серега забрался назад в палатку, распаковал седельные сумки, которые бойцы ночью принесли, когда он уже спал. Освободил одну из них и сложил в нее все, что могло пригодиться на докладе. Главное – верительные грамоты убитого шикбека. Уж они‑то воеводу точно заинтересуют.

Выбравшись наружу, он закинул сумку себе на плечо и сказал:

– Я готов.

– Следуй за мной, – потребовал Ключ.

Лех Шустрик поспешно заявил:

– Я с вами пойду. Мне тоже есть что сказать воеводе.

Выглядел он при этом весьма встревоженным.

К чему бы это? Что у них тут происходит?

Серега чувствовал себя политическим заключенным, которого сопровождает вооруженный конвой на первый допрос. Ощущение так себе, слишком экзотическое. Но он не мог от него отделаться. Хорошо, что Шустрик с ним пошел. Это согревало.

Воевода Глухарь их ждал. В штабной палатке помимо воеводы присутствовало еще девять человек, в которых Одинцов мгновенно опознал других сотников. Четверых из них он знал лично. Помимо Ругвольда, Собутая и Кринаша, с которыми он воевал плечом к плечу в последние недели, он увидел сотника Джеро. Вот уж кого встретить возле воеводы он не ожидал. При появлении Одинцова Джеро напрягся, бросил на него злой взгляд, но промолчал.

Когда Серега и Шустрик вошли в шатер, все разговоры смолкли и командиры выжидающе уставились на них.

– Приветствую тебя, сотник Волк. С чем вернулся ты из рейда? – приветствовал Серегу воевода Глухарь.

Он выжидательно уставился на Одинцова. И Сергей приступил к докладу. В отличие от ночного рассказа, он обстоятельно, во всех подробностях поведал об их погоне за диверсионным отрядом упаурыков, доложил о том, как они уничтожили отряд и шикбека. Не упустил он из вида и тот факт, что вместе с отрядом следовал магик. Сергей поделился своими соображениями об участии магиков в вооруженном конфликте между Вестлавтом и Боркичем. На самое вкусное он оставил кусок ткани с упаурыкскими закорючками. Оставалось надеяться, что в ставке воеводы найдутся толмачи, которые смогут перевести эту дребедень на человеческий язык. Умолчал Сергей только о талисманах, найденных на теле магика и шикбека. Это он решил оставить для себя. Будет о чем подумать на досуге. Также он не стал рассказывать о захваченном костюме магика. Дополнительный козырь в рукаве никогда не помешает. Да и незачем об этом воеводе знать.