– Так выйди замуж! – вдруг раздался из толпы насмешливый мужской голос, и несколько человек поддержали его согласным гулом. Я, сжав кулак за спиной, медленно выдохнула.
– Если не будет другого варианта – выйду, – я вздернула голову вверх, ища взглядом говорившего, – только прежде чем делать это и отдавать наш народ в служение богу Дракону, может быть, мне стоит чуть-чуть побороться за свою свободу? Или ты, крикнувший мне из толпы, уже готов предать Светозарную и радостно спрятаться под чешуйчатую лапку, мм? Выйди сюда, вперед, покажи свое лицо, смельчак! – Я чувствовала, как гнев распаляет меня, ощущала жар в груди и видела, что мои слова находили цель. Вперед никто не вышел, и я кивнула. – Ничего, я буду смелой. За тебя, крикун. И за вас всех, народ Андарии, но, прежде чем лечь на жертвенный алтарь, я хочу спросить ту, которой мы молились со времен Божественной войны, помнит ли она о нас. Это ли ее замысел и ее план?
Народ молчал, молчала и я, чувствуя капельку пота, предательски ползущую по затылку на шею.
И вдруг как гром среди ясного неба прозвучал тонкий женский голос, который я сегодня уже слышала:
– Славься, Эвелин, принцесса Андарии! – Конопатое лицо и непокорные русые завитушки. Я улыбнулась ей, чувствуя уже не жар, а тепло, разливающееся по телу.
– Славься! СЛАВЬСЯ! – грянул нестройный хор, сливаясь в единый общий рев. Толпа рванула вперед, и я, даже не успев испугаться, только вцепилась в сумку крепче, чувствуя, как меня усаживают на плечо и несут дальше по центральной улице.
Меня передавали с плеча на плечо, наверное, с десяток раз. Я пожимала сотни рук, тянущихся ко мне со всех сторон, и мне казалось, что весь мир стал огромным ликующим людским морем. И вот меня, встрепанную, ошалевшую от эмоций – своих и чужих, – поставили на ноги прямо перед первой ступенькой белокаменного храма, на крыльце которого ожидали служители в золотых одеждах.
– Принцесса Эвелин. – Высокий худой мужчина в расшитом жемчугом одеянии выступил вперед, спускаясь мне навстречу. Он сурово оглядел ликующую за моей спиной толпу и снова перевел взгляд на меня. – Кажется, вы хотели прийти сюда своими ногами, а не на чьей-то спине.
– Я люблю свой народ, а они любят меня, – ответила я громко, глядя прямо на служителя храма в его бесцветные, чуть навыкате глаза, которые смотрели на меня с досадой.
– Покажите вашу сумку, принцесса. Я должен быть уверен, что вы не принесли с собой еду.
Стерпев и эту шпильку, я сняла сумку и положила ее на землю.
– Сниму еще и плащ, чтобы вы точно были уверены, что я ничего не пронесла под ним. – Распустив завязки, я спустила с плеч тяжелую ткань и покрутилась перед верховным жрецом (а кто еще мог обладать достаточной наглостью для подобных заявлений?), потом попрыгала на месте, не сводя взгляда с рыбьих глаз, демонстративно вытащив из сумки две книги, потрясла их страницами вниз, а потом и пустую сумку перевернула. – Вы довольны?
Верховный жрец поджал губы и отошел в сторону.
– Ее высочество Эвелин Латисская входит в храм для молитвы. Да прикоснется к ней Светозарная!
Я молча кивнула жрецу, перевесив плащ через руку, сложила книги обратно в сумку и поднялась по ступенькам к массивным храмовым дверям.
Шаг, другой, я вошла внутрь, и створки за мной начали закрываться. Тяжелые, каменные, толщиной с мою голову, не меньше. Я дождалась, пока они захлопнутся с характерным стуком, и перевела дыхание.
Плащ и сумка легли на скамью, а я подошла к возвышающейся у дальней стены статуе женщины, вокруг которой горело не меньше сотни свечей, плавающих в бассейне возле ее ног.
Ну что ж, Светозарная, давай попробуем познакомиться.
Глава 4
О мышах, молитвах и яблоках
Через полтора часа бесцельного блуждания по пустому храму я почувствовала, что мое первое знакомство с местной религией не задалось. Уходя, жрецы закрыли все двери, которые, очевидно, вели в помещения на втором этаже. Сунув свой нос во все углы, я обнаружила, что в храме царит идеальная чистота, а из предметов, которые я могла бы хотя бы теоретически переместить, здесь только лавки да свечи в огромных и тяжелых кандилах, стоящих под фресками. Не было ни чаш для купели, которую я обнаружила в соседнем зале, ни запасных незажженных свечей, даже захудалой табуретки мне не оставили. Будто я тут не с богиней общаться собиралась, а храмовую утварь воровать, ей-богу!
Вернувшись к своим вещам, я закинула сумку на плечо и, подойдя к бассейну возле статуи, расстелила у бортика плащ и попыталась устроиться на нем поудобнее. Выходило в целом неплохо. В храме было тепло, приятно пахло воском и цветами, а тишина стояла мягкая и уютная, окутывая, словно любимый плед. Сев и разложив книги перед собой, я согнула ноги в коленях, обхватила руками, положив на них голову, и посмотрела на статую прекрасной женщины, возвышающуюся надо мной. Тот, кто сотворил ее, был настоящим мастером: казалось, что еще мгновение – и прикрытая тончайшей вуалью грудь поднимется во вдохе, а сама богиня откроет глаза, сожмет пальцы на рукояти вложенного в ладони меча и услышит возносящих ей молитвы. Только вот сегодня здесь не было ее верных последователей, лишь одна я – не верующая ни в одного из богов своего мира и пока что не собирающаяся проникаться религией этого. И из молитв Светозарной у меня была только та, что я вычитала перед выходом во взятой с собой книге о культах и божествах. Судя по описанным событиям, если божества в этом мире реальны, вслух ее зачитывать совсем не стоило – был риск пообещать этой прекрасной женщине жизнь ее врага. Интересно, она считает своими врагами любого, кто не поклоняется именно ей, или тех, кто поклоняется кому-то другому, конкретному?
Вздохнув, я принялась листать страницы книги, ища момент, на котором закончила читать. И ровно тогда, когда палец лег на нужную мне строку, я услышала шорох.
Мыши?
Мышей я не боялась, а их присутствие в идеальном внешне храме показалось мне даже забавным. Мышам плевать – дом бедняка, дворец короля или храм божества. Мыши просто хотят есть.
Отложив книгу, я встала, одернув подол платья, и пошла на шорох. Через пяток шагов я замедлилась – шорох был громче, чем даже от пары мышей, и я уже задумывалась о том, стоит ли мне вообще идти на источник шума или, может быть, лучше позвать на помощь…
А кого я могу позвать? Эти каменные двери я не открою при всем желании, даже если вдруг захочу прервать общение с божеством досрочно. Мог ли в храме остаться какой-то зазевавшийся жрец, которого заперли случайно? Или это воришка? Или…
Я сделала шаг назад. До этого момента мне казалось, что роль свадебной жертвы была достаточной защитой от убийц, ведь вряд ли кто-то из местного дворянства захочет ощутить на себе все прелести кровопролитной войны.
Отступив на пару шагов, я огляделась, ища, что же могу использовать в качестве оружия. Я взглядом скользила по залу, не зная, за что зацепиться: лавку я бы не подняла, а больше ничего тут и не было. Вряд ли незваный гость испугается нескольких свечек, зажатых в кулаке. Еще пара шагов назад – шум в соседнем зале усиливался, кажется, я даже слышала, как кто-то ковыряется возле двери, ведущей на второй этаж, вот бы только знать, по какую сторону: все еще по ту или уже по эту?
Краем глаза я уловила мимолетный блеск и, повернув на него голову, чуть не подпрыгнула от внезапной радости. Конечно! Меч в руках статуи, он же настоящий; по крайней мере, я на это надеялась, уповая на то, что пакостную бутафорию в этом мире меча и магии никто в руки божественной статуе не всунет. Подобрав юбку и стараясь производить как можно меньше шума, я добежала до статуи, взяла небольшой разбег и, в прыжке перемахнув бассейн у ног священного изваяния, обхватила ее руками, балансируя на небольшой площадке-основании, где, собственно, и стояла Светозарная.
Надеюсь, что меч настоящий, а ты – не обидчивая. В конце концов, что лучше может защитить девушку, чем меч? Тем более – полученный из рук богини.
