— Ты мне не поверишь, наверное, но я ничего не знала про планы Грима, — призналась она. — Да, я хотела привлечь к тебе внимание как к сильной магессе, потому что всем известно — дракона под крышей не утаишь. Вопросы уже начинали возникать, а Матиас так и не выказал никаких умений золотых. Фредек, конечно, до смерти боится мести синих, но ради того, чтобы заполучить сильного наследника, мог пойти на принцип. И тогда…
— … Тогда не так было бы обидно проиграть сильной магессе, а не лишенной магии селянке, — подхватила Радка. Она не обиделась. Чего обижаться, если это правда?
— Ну да, — Еве хватило совести стыдливо зарумяниться, и этот голубоватый оттенок невероятно шел к её походному наряду. — Конечно, мы подозревали давно, что с цветочными что-то не так. Но списывали больше это на семейную здоровую паранойю. Сама понимаешь, когда основное занятие семьи такое как у нас, надеешься, что войны никогда не кончатся.
Радка кивнула. Это она тоже понимала, хотя принять не могла. Война… хорошо, что она всегда касалась только магиков, но даже гремевшая вдалеке, она пугала обычных жителей. А её второй сын? Ему тоже предстоит мечтать о войне?
Вместо этого она сказала:
— Мейнгрим любит тебя, Ева. Очень сильно, и ради твоей безопасности он готов на многое.
Лицо Евы скривилось. Словно она хотела улыбнуться, но вместо этого вышла вот такая гримаса.
— Хоть кто-то меня по-настоящему любит, — чуть хрипловато — неужели пыталась сдержать слезы? — ответила она и перевела тему. — Получается, ты не стала драконом из-за того, что ты без магии?
— Или это, или горькие яблоки, которых я съела с избытком, — пожала плечами Радка. Ох, теперь пришлось рассказывать и про яблоки! Против ожидания, Ева слушала с интересом и вовсе не спешила насмехаться или жалеть.
— Если бы я раньше знала, какая ты… — Ева тряхнула своей сложнозаплетенной косой и совсем другим голосом добавила. — Всё равно бы пободалась за этого дурака гулящего, но подружились бы мы куда раньше!
— Ты его любишь? — осторожно спросила Радослава. Она всегда гнала мысли о законной жене Манфреда, когда была с ним, а когда думала о ней, то лишь как о картинке, плоской и выцветшей на солнце. Да и позже она не без удовольствия подогревала свою злость к сопернице, чтобы не начать её жалеть. А потом Манфред и вовсе пропал из ее жизни, и приходилось сражаться с Евой уже за чувства Мейнгрима. Тут она однозначно проиграла первую битву, и спорить было нечего. И пусть сейчас поле сражения было за ней — тут Радка с трудом удержалась, чтобы не коснуться живота, но она уже не знала, нужно ли ей это.
Они снова взгромоздились на виверн и медленно двинулись в сторону города, но стараясь держаться деревьев, а где это было невозможно, торгового тракта. Как знать, может, сверху их проще было принять за торговцев?
Ева ответила, когда Радка уже и думать забыла о своем вопросе.
— Я не знаю, люблю ли я его, — нехотя произнесла Ева. — Он красивый и забавный. На него заглядывались многие девушки, так что было неплохо заполучить его. Но чтобы любить…
— А любила ты Берхта, да? — Радка прикусила язык, но было уже поздно.
— Откуда?.. — вскинулась Ева, но потом осторожно кивнула. — Дворец. Во дворце у всего есть уши, а ты всё-таки принцесса.
— Типа того, — туманно ответила Радка.
— Я никогда не верила, что это он меня проклял, — с горячностью произнесла Ева после очередной длинной паузы. Они как раз перебирались через реку, и это требовало всего внимания более опытной наездницы, которая вела обоих виверн, но долго молчать Ева не могла. — Он… он хороший, понимаешь? Но выйти за него замуж я не могла. Они же с сестрой всегда за и против, и если бы я вышла за него, то сейчас была бы женой предателя, верно?
Нарисовавшая было в мыслях печальную историю о том, что Еву кто-то принудил выбрать Манфреда, а не Берхта, Радка угрюмо кивнула. Конечно, Ева делала всё так, как будет лучше для неё. И если она решила, что любовь не стоит попыток, то не Радке её совестить. Сама она совсем недавно на свою беду почувствовала, что, может, это чувство не придумали нежные красавицы вроде Янки. Да только лучше бы и не чувствовать ничего такого вовсе. Любовь ей принесет только боль, так что хватит ей и любви к сыну, не нужен ей Мейнгрим и точка.
— Тогда кто тебя проклял? — вместо ответа спросила Радка. — Может, кто-то сильно не хотел, чтобы родился сильный синий маг, Ева. Кто-то знал. Знал, что ты родишь именно такого.
Ева не ответила, она уставилась на дорогу, словно от её внимания зависели их жизни. Радке показалось, что она знает уже ответ и не может с ним смириться. Так что и она тоже не лезла на рожон. Радослава прикусила язык, строго напомнив себе, что её благополучие жизнь ребенка сейчас зависит от этой магессы. Не стоит её злить сильнее, чем уже вышло.
Глава 25
Дракон был огромен. Манфред почувствовал тот же ужас, что сковал его, когда крошечная по сравнению со зверем Радослава в своих невозможных брюках и сапогах всадника шла через площадь к Седому. Как же ему хотелось наплевать на приличия и проколоть портал к ней, схватить в охапку и… выбросить обратно под ноги Мейнгриму, который застыл как истукан и смотрел, как она идет на верную смерть. Но его локоть цепко держала подошедшая Ева и он просто смотрел и смотрел.
Но тогда был свой дракон. Практически ручной, если можно так говорить о драконах. Он исправно летал по селам и сам Манфред на нем тоже пару раз летал. А вот этот… Этот дракон был практически также огромен как Седой, а его темно-багровая чешуя казалась почти черной. Крылья были спутаны цепью, петля на которой не давала слишком высоко подняться шее. Но дракон не был беспомощным, нет. Когда Манфреда втолкнули в загон, дракон шумно выдохнул горячий воздух и попытался развернуть крылья. Он отворачивал уродливую голову, словно ему было неприятно смотреть на Манфреда. Если бы Манфред не понимал, что это всего лишь безмозглое животное, он мог бы возомнить, будто дракон не желает его смерти. Казалось, что он брезгует таким блюдом, в пору было оскорбиться, но до такого полоумия магик еще не дошел. Он просто пытался пройти боком мимо дракона, чтобы отыскать удобное место для прыжка. Сил могло не хватить на полноценный портал, а упасть в море было немногим лучше его нынешнего положения.
Дракон снова завозил скрюченными за спиной крыльями и вытянул чешуйчатую шею, почти касаясь мордой его макушки. Голову снова опалило жарким зловонным дыханием, но ждать продолжения Манфред не стал, пригнулся и скользнул прямо мимо зверя. Если бы он протянул руку, то мог бы коснуться его шкуры. Но Манфред, конечно, не хотел!
С той стороны загона что-то заорали дракону, кажется, предлагали наконец пообедать. Манфред слышал, как Роза спрашивала, сколько её не кормили. её. Это драконица. Что же, с женщинами Манфреду не особо везло, они позволяли ему многое, но отвечали всегда сторицей. Ждать иного от драконицы не приходилось.
Так что Манфред, полностью отключившись от внешних шумов, снова прыгнул в сторону и наконец попал в то самое место. Он понятия не имел, как будет учить этому сына. «Ты просто почувствуешь, что это место — то самое» — так, что ли? Радовало другое. Шансы, что учить ему всё-таки придется, значительно выросли.
Неповоротливая из-за цепей, драконица медленно развернула свою тушу, едва не зацепив Манфреда хвостом, но когда она снова протянула голову ближе и распахнула пасть, он был готов. Сначала магик бросил крошечный прокол пространства рядом с драконицей. Совсем небольшая дырочка, не видная человеческому глазу, она рождала непривычные этому месту потоки воздуха, отвлекая тем самым драконицу на несколько мгновений. Вряд ли цветочные вообще поняли, что он сделал. И уж точно они не могли понять, что он делал сейчас. Манфред закрыл глаза и одним движением перчатки протянул портал прямо до родного берега. Ровный и идеальный, будто для сдачи экзамена. Он снова открыл глаза и, посмотрев напоследок в ярко-синие глаза чудовища, нырнул в портал.
