Терновая ведьма. Исгерд - Спащенко Евгения

— До чего черна ее скорбь… — бессвязно шептала Изольда, приходя в себя после изматывающего, хоть и бескровного противостояния. Ватные ноги упорно не желали становиться на песок.

— Ты не можешь позволить ей остаться…

Отстраняясь от широких плеч Лютинга, принцесса с вызовом вскинула подбородок.

— Почему?

— Это неправильно, пагубно для тебя… — Рокот его голоса накрывал плотным тяжелым одеялом, из-под которого бессмысленно было выбираться. — Разве не мудрее избавиться от всех посягательств на свою свободу?

— Мудрее… — Наперекор слабости в онемевших конечностях Изольда выпрямилась. — Но как тогда поступить с печалью, от которой я стала неотделима? Прошлое терновой принцессы вросло в меня, как твой охотничий зов. От него не отвертеться.

Отваживаясь на дальнейшие пояснения, она дважды глубоко вдохнула и лишь затем окунулась в болотную зелень глаз напротив.

— Я не лгала Исгерд о желании обосноваться в Тьер-на-Вьёр… Звучит абсурдно, знаю. Но когда размышляю о том, как покину Терновый дворец, откажусь от королевских обязанностей, дух мой бунтует. Словно отпечатавшаяся на мне лоза все глубже пускает корни в этом неизведанном мире…

— Понимаю… — внезапно обескуражил ее Таальвен, поведя взором по кромке терновых завитков на ее шее. — Меня тянуло сюда со времен жизни в Долине ветров. Видимо, из-за Удела душеловов…

«Выходит, решение мое его не удивило, — с изумлением осознала колдунья, — и Лива прозревала будущее, печалясь, что мы с Таалем не возвратимся назад».

— Значит, ты не станешь тащить меня в родные края?

— Тащить? — Лицо приморского королевича оживила печальная усмешка. — Только если попросишь…

— А если повелю смириться с присутствием Исгерд? — дерзнула испытать его терпение на прочность принцесса.

Но суровый вид Таальвена, мигом сделавшегося серьезным, положил конец игре. И она пристыженно потупилась.

— Что толку спорить, если терновая ведьма и слышать не хочет о дружбе с Веей Эрной. Мой план провалился…

Подобрав с земли плащ, Изольда вслепую определила, где прокладывать дорогу к замку, и что-то тихо шепнула кустарникам. Сонные ветки разомкнулись, ласково осыпая принцессу сливовым цветом.

— Вернемся во дворец.

На обратном пути они шли порознь. В ежесекундном надзоре за тьер-на-вьёр не было надобности, так как и она, и принцесса Мак Тир изрядно растратили силы. Но все равно Изольда потянулась за янтарным медальоном, стоило колючей ограде окончательно поредеть.

— Не надевай его, — хрустя стебельками терновой поросли, промолвил Таальвен. — Пока я рядом, тебе не нужны ветряные оковы.

Оглядываясь в поисках перчаток, принцесса встряхнула плащ и привычно покрыла голову капюшоном.

— Я ношу его не ради защиты от терновой ведьмы. — В мягком мареве ночи узор на ее запястьях выглядел шитьем на прозрачном кружеве. — А чтобы Вея Эрна поверила в искренность моей дружбы, когда прибудет ко двору.

— Раз так…

Сопротивляясь всем своим естеством, Лютинг вручил колдунье ветряную вещицу. И тотчас лучистый ее свет, видимый ему во мраке, мигнул и потускнел.

«Я обещал не неволить тебя, Изольда, — рвалось с его языка. — Но мечтам твоим не суждено сбыться. Слышишь, как вскипает простор в предчувствии скорой беды? Я промолчу, чтобы не красть твой покой сейчас, спустя неделю ты и сама поймешь… Когда явится та, которую ты зовешь другом. Дорогу ей не преградят ни расстояние, ни верный тебе Северный ветер… Чего она возжелает? Что будет у нее в руках — оливковая ветвь или колдовское кольцо чертополоха, отнимающего по капле твою бесценную жизнь?..»

Ночь застала Хёльмвинда врасплох, как застигает незадачливого путника злодейка-беда. Только успело небо на востоке вылинять из василькового в тускло-голубое, как его затянуло звездным бархатным полотном, складки которого струились, оседали влажными тенями на камнях и деревьях.

«Знать, постарались шустрые кобылицы Конн Киалдера — каменного короля из Изольдиной сказки, — не всерьез предположил ветер, выискивая в сумерках местечко для лагеря. — Это ж надо сочинить, будто звезды по ночному небосводу рассыпают они!»

Наконец сияющий льдом взгляд зацепился за крошечную ложбину на опушке редкого леса. Если сойти с проторенного тракта и спрягать коня в зарослях калины, стоянку будет почти не обнаружить. Разве что присутствие путешественника выдаст огонь. Но костры верховный подолгу не жег — довольствовался щепоткой волшебного порошка, что вручила ему терновая принцесса перед отъездом, а после того как колдовские язычки ослабевали, дров не подбрасывал. Ни к чему ему лишнее внимание падких на сплетни тьер-на-вьёрцев, да и прочей возможной компании…

Спешившись и удерживая скакуна в поводу, ветер направился к невысокому косогору, полого сбегающему с дороги прямо в густую траву. Эйалэ — а именно так он нарек ездовое животное — послушно трусил по вечерней росе, охлаждая вспотевшие бока. Темноты он не боялся, а руку искусного седока признал еще на тьер-леранской конюшне. Не фыркнул даже, когда Хёльмвинд сдавленно ругнулся, ощущая, как промокают до бедра заправленные в сапоги штанины. Опять ему ночевать, ежась от сырости, как в темницах Давена Сверра. Или теперь болотные катакомбы принадлежат Лотарэ?

Для дальнейших рассуждений голова Северного ветра была слишком тяжела. Версты, проведенные в седле, давали о себе знать. Да и привал он намеренно делал раз в день — к позднему вечеру. Так дышалось, думалось и спалось легче.

Укладывая узел с вещами в корневище вывороченного пня, Хёльмвинд в уме подсчитал, сколько суток тому назад шпили и башенки Тьер-Лерана исчезли с горизонта. Выходило чуть больше недели. За это время он успел проехать сквозь сады и долины, перейти вброд шумные весенние ручьи, полюбоваться ровнехонькой каменной кладкой окрест нарядных хуторков. И вопреки древним ветряным сказкам Терновая страна представала светлой и чудесной, как две капли воды похожей на свою единственную полноправную владычицу.

Голубые, словно аквамарин, и такие же чистые озера цветом пытались соперничать с лазурью ее глаз. Бездонные черные — лесные — напоминали о власти над ними древней магии. И пряная зелень трав, податливая, не до конца окрепшая, и хрупкая тонкость ветвей воскрешали в памяти знакомый образ. В монотонном цоканье копыт аукалось, что от него не скрыться ни за какими заслонами. Оттого заиндевевшее в костяном оплетье ребер сердце, чуждое всяким клеткам, беспрестанно покалывало.

— Ну сколько можно? — осерчал верховный, отслеживая новый приступ захлестнувшей левое предплечье боли. — Не хватало помереть от тоски!

Но на этот раз любовная хандра была ни при чем. Руку саднило из-за ожившего браслета. Тоненькие, как иголки, отростки чертополоха отделялись от него и впивались в кожу, прошивая плоть до самой кости.

— Буран! — зашипел узник ветвистых чар. — Не здесь, не сейчас, я ведь так близко…

Увы, Роза Ветров не способна была расслышать эти слова. Слишком долго она томилась в неведении и нынче не желала ждать, пока посланник ее достигнет чертогов Ветряного царства.

— Явись, Северный ветер! — требовал повелительный голос, и послушная ему магия ранила, влекла за собой изнутри.

По опыту зная, что сопротивление добавит страданий, верховный плюхнулся прямо на землю и вытянул перед собой распухшую кисть. Дышать он старался как можно глубже, но судороги, порождаемые браслетом, то и дело сбивали с ритма. Наконец сила их так возросла, что тело наперекор воле изогнулось в агонии, а суставы на пальцах захрустели. Последним, что приметил ветер в мире, окутанном обморочной мглой, стала чуть встревоженная любопытная морда коня, так и не привязанного на ночь. А после все померкло.

Дюжину или больше минут северный владыка тонул в зыбком сухом омуте, созерцая словно со стороны, как поток пепла обволакивает его застрявшую посреди пустоты душу. Затем тяжелая волна схлынула, и зрение понемногу начало возвращаться.

Барельеф, лоскуток цветастого полотнища, прикрывающий трещины в старинной кладке, капли воска на полу… Чтобы скорее разогнать пыль перед глазами, Хёльмвинд попытался надавить пальцами на воспаленные веки и обнаружил, что не может. Тело, разлученное с духом, не отзывалось на приказы. Отныне волшебный ободок чертополоха властвовал над ним безраздельно.