В закоулках мироздания - Михайловский Александр Борисович

– Мастер, что у нас со связью?

– Так нет связи, товарищ капитан, – ответил тот, – ни спутниковой, никакой. Как ножом отрезало.

Услышав эти слова, я отчего-то посмотрела вверх на небо. Это у меня, наверное, такой рефлекс, срабатывающий после грозы – посмотреть, куда и с какой скоростью уходят тучи. Увиденное заставило меня ахнуть, и вслед за мной задрали вверх головы и все дети, а за ними и спецназовцы, наблюдая удивительное зрелище – посреди темных, свинцово-серых туч, точно над нашими головами, зиял изрядный просвет почти идеально круглой формы, в котором синел кусок неба с солнцем почти в зените. Этот просвет стремительно увеличивался, словно кто-то сверху дул на эти грозные тучи, подобно тому, как мы по утрам дуем на кофейную пенку. Мы могли наблюдать, как тень от туч торопливо отползала в стороны, увеличивая освещенное пространство, и было видно, как серые мрачные горы вмиг преображаются, загораясь яркими красками сияющего полудня…

Но что это?! Я потрясла головой и проморгалась. Нет, мне не кажется – это были другие горы – не те, что были всего несколько минут назад! Они словно стали ниже теперь, и скальных пород в них было намного меньше. Я повернула голову в другую сторону, туда, где находилась пещера – и просто обомлела. Примерно в пятистах метрах от нас изящно и величественно низвергал свои воды великолепный трехступенчатый водопад, обрамленный блестящими темными глыбами – не Ниагара, конечно, но куда уж там той жалкой струйке, которую мы видели до этого, а узкий ручей превратился в быструю и бурную, настоящую горную реку. И пещера тоже была на месте, но теперь ее свод казался раза в три шире, а подъем к ней представлял почти отвесную стену, и мне было совершенно очевидно, что теперь без альпинистского снаряжения к ней не подобраться. И еще – вроде бы этот водопад с пещерой сместились несколько вправо… или мне показалось? А может быть, это совсем не та пещера и не тот водопад?

Мой взгляд скользнул выше. К этому моменту гонимые невидимым ветром тучи окутывали лишь предполагаемый хребет, что постепенно вырисовывался над горой с пещерой. Так, а это что?! Я в растерянности моргала глазами, пытаясь прогнать наваждение, но странная, шокирующая реальность неумолимо вырастала передо мной – медленно из грозовой дымки проступали контуры огромной конусообразной вершины, покрытой сияющей снеговой шапкой. Вот остатки туч окончательно отползли, словно сметенные метлой невидимого дворника, и мы замерли и раскрыли рты от представшего нашему изумленному взору зрелища – прекрасного, ужасающего и завораживающего одновременно. Поистине, такое я видела только на картинке… Перед нами был настоящий, действующий вулкан! Он, подобно исполину, возвышался над местностью, и при этом величаво курился – белый дым, закручиваясь в замысловатое кружево, тонко струился из его жерла и зигзагообразной струйкой устремлялся в сторону, подхваченный услужливым ветром. Вулкан казался живым существом, таким могучим, что ему не было ровно никакого дела до копошащихся где-то внизу существ – он, меланхолично покуривая, был погружен в свои тысячелетние размышления о неведомых нам высоких материях…

Теперь я замечала все те незначительные мелочи, которые до этого просто не доходили до моего сознания. Нет, это точно совсем не то место, где мы находились перед грозой. Совершенно другим был ландшафт, и сами горы, и растительный покров. Воздух отличался повышенной влажностью и чуть иным ароматом. Запахи трав стали резче, к ним примешивалась какая-то незнакомая, едва уловимая нотка… Даже цвет неба казался ярче, глубже, что ли – мой взгляд художника отметил в нем глубокий оттенок особой, истинной синевы, исчерченный тонким, почти прозрачным, узором высоких перистых облаков…

Тем временем тучи полностью разошлись и растаяли без следа, а солнце, стоявшее высоко почти над самыми нашими головами, стало весьма ощутимо припекать. Во-первых, это говорило о том, что сейчас ровно полдень, а во-вторых, еще и о том, что сейчас мы находимся значительно южнее той широты, на которой расположен Средний Урал…

Что ж, выходит, произошло нечто невероятное и мы, по всей видимости, внезапно очутились совсем в другом месте земного шара. Можно допустить, что из-за воздействия грозы произошло мгновенное перемещение нас за много тысяч километров от исходного места… Но ведь этого не может быть! Тем не менее, лихорадочно анализируя ситуацию, я все же не находила рационального объяснения случившемуся. Раньше я читала о таких случаях в газете, но никогда не верила этим статейкам, считая их пустыми байками. И вот, угораздило же самой попасть в подобный переплет… Хотя наш переплет, пожалуй, будет покруче любых газетных баек. Чего стоит одно только это черное красноглазое чудовище и его совершенно необъяснимая кончина… Был монстр и вдруг растворился, растаял и исчез, впитавшись в землю. Может быть, мы вообще попали в другой мир, как в любимых книжках Димки?

И вот теперь-то я окончательно осознала, насколько серьезно все то, что с нами произошло. И это осознание вдруг навалилось на меня тяжелым грузом ответственности и запоздалых сожалений… Хочу обратно, домой, в наш такой уютный лагерь и проклинаю свое безрассудство, которое заставило меня пойти в этот поход и потащить за собой доверившихся мне детей! На мои глаза непроизвольно навернулись слезы – Господи, ну почему это произошло именно со мной?! Впрочем, глупо задавать себе подобные вопросы – конечно же, все странное и необычное случается именно с такими чокнутыми как я… Поэтому я не имею никакого права распускать сопли, ведь со мной мои гаврики и я теперь в ответе за них.

И вот мы стоим на берегу неведомой реки, со священным трепетом глядя на вулкан; дети по-прежнему жмутся ко мне, а Антон молчаливо возвышается позади нас, как тощее скорбное привидение. Его долговязая фигура даже как-то ссутулилась. Он то мнет в руках свою кепку, то снова нахлобучивает ее на свою лохматую голову, то и дело растерянно обводя окрестности своими расширенными белесыми глазами, и время от времени открывая рот, словно рыба, выброшенная на берег.

Да мы, собственно, и находимся сейчас в положении таких рыб, вырванных из привычной среды обитания. И если парализующий ужас ушел с появлением этих людей в камуфляже, то на смену ему пришли шок и растерянность. Что это за местность, и как мы сюда попали? Что вообще с нами случилось, и как нам теперь быть?

Я почувствовала настоятельную потребность умыться. У меня была такая своеобразная привычка, сродни ритуалу – если мне кажется, что мои мысли зашли в тупик, иду умываюсь холодной водой – и голова сразу начинает лучше соображать, а мысли приходят в стройный порядок. Иногда достаточно просто побрызгать холодной водой на лоб.

Я сделала два шага к речке и склонилась над ней с намерением зачерпнуть пригоршню воды. Мои ладони коснулись колеблющейся поверхности речных струй…

Резко отдернув руки от воды, не сразу поняла, в чем дело. Я настроилась на ощущение ледяной прохлады, но вода в речке оказалась… горячей! Да-да, именно горячей – не такой, как в чайнике после закипания, чтобы можно было обжечься, но примерно такой, какая льется в квартире из-под горячего крана…

Дети, оторвавшись от созерцания вулкана, резко замерли и встревожено уставились на меня. Мои странные движения насторожили, видимо, и наших спасителей, и они рефлекторно взяли оружие наизготовку, внимательно оглядывая окрестности.

– В чем дело, Анна Сергеевна? – крикнул мне капитан Серегин.

– Вода! – воскликнула я, – вода горячая!

Дети, поняв, что мое резкое движение было вызвано вовсе не чем-то опасным, вздохнули с некоторым облегчением и тут же, подскочив к речке, принялись азартно совать в нее свои пальцы. Пока они развлекались таким образом и, тихо переговариваясь, поглядывали на курящуюся вершину, я увидела, что капитан Серегин, приняв во внимание мое сообщение насчет воды, приставил к глазам бинокль и разглядывает водопад и его окрестности, при этом негромко обмениваясь мнениями со своими людьми.