На острие клинка - Стеффи Ли

– Осторожней можно? Вам глаза для чего нужны? – послышался возмущенный женский голос с улицы.

Я нахмурил брови – дерзость девушки будто на мгновение перенесла меня назад в лагерь, показалось, что я и не уезжал.

Медленно выходя из машины, я увидел, что незнакомка стояла прямо на пути распахнувшейся двери. В ее взгляде отражалась растерянность; она бросала быстрые взгляды с автомобиля на свою одежду, испачканную пылью.

– К вам тот же вопрос, – раздраженно ответил я.

Отвернувшись к машине, я наклонился к окну, на ходу шаря в кармане штанов. Отец дал с собой немного денег, но сразу предупредил: обеспечивать меня он не собирается – придется самому искать работу и выживать.

Расплатившись с таксистом, я развернулся, чтобы пойти к багажнику; девушки, налетевшей на дверь, уже не было и следа.

Я достал из машины черную сумку с вещами – их оказалось меньше, чем я ожидал, – поудобнее накинул рюкзак, кивнул таксисту в знак прощания и направился к широкой лестнице университета.

Пунктуальность – черта, привитая мне с детства, поэтому я прибыл вовремя.

Достав из рюкзака потрепанный коричневый ежедневник, я раскрыл его на нужной странице. Здесь хранились многочисленные записи: отцовские наставления, важные сведения о задании, а также детальное расписание на каждый день с обязательным отчетом о его соблюдении.

На сегодня я уже успел потренироваться, выполнить все поручения и проинструктировать Стива.

Мысль о младшем брате болью отозвалась в сердце.

Несколько часов назад

– Не перечь отцу, Райану вообще на глаза не попадайся, а если Энни вновь начнет докучать, просто игнорируй.

– Что, вот так и будет вся моя жизнь проходить? Вечно молчать и все терпеть?

Тяжело вздохнув, я поставил на кровать собранную в дорогу сумку и повернулся к брату.

Стив стоял, опустив голову, скрываясь под капюшоном, из-под которого был виден лишь острый подбородок. Он теребил рукав пальцами, шмыгал носом, а его силуэт почти растворялся в полумраке, где тусклый свет торшера уже не доставал.

Как же мне хотелось подойти, обнять брата, сказать, что все будет хорошо, что все наладится…

Но была бы эта ложь действительно во благо?

– Стив… – Я не успел договорить, он перебил меня.

– Почему ты уезжаешь? Почему именно тебя выбрал отец? – Стив наконец поднял голову, и я разглядел слезы в его глазах. – Сэм, я окончательно загнусь здесь без тебя.

Внутри все сжалось. Мой младший брат так отчаянно нуждался во мне, а я… я не мог сделать для него ровным счетом ничего.

– Ты знаешь почему, – прервал молчание я. – Мне выпал еще один шанс, и в этот раз я не облажаюсь.

Стив вышел из тени и скрестил руки на груди. Теперь, при свете торшера, я видел бурю эмоций в его глазах: гнев, страх, отчаяние.

– Сэм, мы не обязаны это делать! – почти шепотом произнес брат. – Давай просто поговорим с отцом… Пусть он отправит кого-то другого, нагрузив тебя дополнительной работой, но ты останешься в лагере. И тебе не придется никого убивать.

Стив был напуган. Он боялся, что я вернусь с задания другим человеком, что последняя нить, удерживающая меня от падения в пропасть, порвется и он перестанет видеть во мне родного брата.

Но иначе я поступить не мог. Меня вели долг, жгучая жажда мести и любовь, которую я продолжал хранить в своем сердце, несмотря ни на что.

– Стив, мы не убиваем невинных людей, – прохрипел я, чувствуя, как горло сжимает судорогой. – Ведь мы – чудовища. Они вредят людям. Они… убили нашу маму.

Брат раздраженно цокнул языком и резко развел руками. Было видно, как поток противоречивых мыслей обрушился на него, и он не мог собрать их в кучу. Стив нервно зашагал по комнате, время от времени останавливаясь, словно подбирая нужные слова.

Я отвернулся и взял свою толстовку, одиноко висевшую на спинке стула. Бежевая ткань в некоторых местах протерлась от времени, но для меня она оставалась любимой вещью, как верный спутник на протяжении долгих лет.

На спине красовался небольшой принт с Гаарой – напоминание о тех беззаботных днях, когда я впервые погрузился во вселенную «Наруто», мамино любимое аниме. Я до сих пор помнил, как в детстве не пропускал ни одной серии, как с нетерпением бежал к телевизору, чтобы не опоздать к началу, к знакомому звучанию опенинга. Мама тогда улыбалась, гордилась мной и шутила, что я – ее настоящий шиноби. Позже она подарила мне диск со всеми сезонами, чтобы я всегда мог вернуться в это счастливое время.

Только повзрослев, я по-настоящему понял смысл того мира: за яркими красками и героями скрывались тяжелые испытания, потери, борьба.

Жизнь оказалась далеко не красочным мультиком. Она проявила свою другую сторону – ту, что носила имя «Реальность».

Стив подошел ко мне и осторожно положил руку на плечо. Я стоял не шевелясь. Мне было страшно взглянуть ему в глаза – казалось, стоит только встретиться с его взглядом, и он сразу прочитает все мои переживания, выведет наружу все то, что я так долго и упорно прятал.

– Сэм, какая разница, кто они… Ты же не убийца, – прошептал Стив.

Словами он будто сдавливал мне грудь.

– Ты ведь понимаешь, что тебе придется отнять жизнь…

– Да, Стив, я понимаю! – вспыхнул я, резко сбрасывая его руку со своего плеча. – Я сам взял на себя этот крест, меня никто не заставлял. Так что не надо сейчас пытаться давить на мою совесть!

Сказанные слова были словно раскаленное железо – они обожгли сердце Стива так же сильно, как и мое собственное.

– Никто не заставлял? – горько переспросил брат. – Сэм, кто, как не я, знает тебя лучше всех? Я всю жизнь наблюдаю за твоим «воспитанием», которым занимается отец… и до сих пор удивляюсь, как в тебе вообще сохранилась человечность после всего этого.

Он усмехнулся – печально и болезненно, вовсе не весело.

– Мы можем выбирать свой путь, мама бы хотела… – вновь заговорил Стив.

– Заткнись! – выкрикнул я, не заботясь о том, услышит ли нас кто-то. – Не манипулируй мной напоминаниями о маме. Не смей!

Стив замер, испуганно глядя на меня. Я знал, что брат понял: он задел самую болезненную рану – ту, к которой нельзя было даже прикасаться. Стив опустил взгляд и тяжело выдохнул, будто отчаявшись.

Я заставил себя подавить ярость, натянул на лицо маску равнодушия и выдавил из себя слова, о которых потом буду горько жалеть:

– Займись лучше делом, не болтайся попусту – и все будет нормально, – бросил я, проходя мимо Стива.

На прощание хлопнув его по плечу, я направился к выходу.

– Говоришь, как отец, – еле слышно сказал он за моей спиной.

Я замер.

«Как отец…» – эта фраза застряла у меня в голове, больно отдаваясь каждым ударом сердца.

Я уважал отца. Иногда осуждал за жестокий подход к воспитанию, но все равно уважал, оправдывая это тем, что он просто не умел иначе. Его таким сделала жизнь, тяжелые обстоятельства, отсутствие выбора. Я был уверен: несмотря ни на что, он любил нас.

Но если я так его почитал, то почему слова Стива впились в меня, словно острые кинжалы, оставляя боль и горечь?

– Береги себя, Стив, – выдавил я сквозь стиснутые зубы, покидая хижину и оставляя брата наедине с тусклым светом старого торшера.

Я мотнул головой, отгоняя воспоминания. Стоя в холле университета, я должен был сосредоточиться на своей задаче, а не погружаться в переживания – нельзя было подвести отца. В конце концов, я передал Стиву все, чему мог его научить, – теперь ситуация зависит от него самого. Мне же нужно думать только об одном: о цели, ради которой приехал сюда.

До начала учебы оставалось полчаса. Я покопался в памяти, чтобы вспомнить, что по телефону мне сказала миссис Лоуренс, канцлер университета.