"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28 (СИ) - Изверин Алексей

– Мне пришло в идею сделать подобное сравнение, – сказала Екатерина, – только с тем намерением, чтобы вызвать в народе самое большое омерзение к Пугачеву. А также к отказным письмам, что пишут некоторые дворяне из офицерства. Это мерзко, мерзко! Но я еще раз готова над сим местом призадуматься и, ежели сочту нужным, допущу перифраз.

Потом была оглашена инструкция Бибикову, по смыслу которой он посылался в неспокойный край полновластным диктатором. Также давался открытый указ, по которому ему подчинялись все краевые власти: военные, гражданские, духовные.

Уже на выходе из совещания Екатерина успокаивала генерала:

– Ну вот, Александр Ильич, все устроилось. Оказывается, уже два полка – кирасирский и карабинерский – двигаются и поспешают к Казани. Пехотинцев дать тебе пока не можем.

– А как же гвардия? – рискнул Бибиков. – А пушки?

– Гвардия нужна в столице, – холодно ответила Екатерина. – Но и шести конных полков тебе будет достаточно, чтобы победить мятежников. Пушки возьми в Казани. Собирай по дороге и дворянское ополчение. В том тебе моя полная воля.

Бибиков тяжело вздохнул, низко опустил голову. Генерала мучили плохие предчувствия.

Выступление на Казань я назначил на 25 ноября. К этому времени Лысов и Шигаев уже ушли завоевывать Уфу, а от Мясникова с Подуровым пришли вести о взятии Бузулука и Бугульмы. Я тут же приказал устроить народный праздник – палить из пушек, жарить быков, выкатить на площадь бочки со спиртным. Пришлось отменить на сутки «сухой» закон в войсках.

Послал курьеров по крепостям Яицкой линии и в сам городок, где стояла сборная сотня казаков. Везде дал команду вывесить красные флаги, которые пошили женщины Харловой, и пировать. В Оренбурге по совету Крылова были организованы соревнования на меткость по стрельбе во втором заводском полку и скачки. Я даже не удивился, когда в последних победил Салават Юлаев. Весь город выбежал на валы смотреть, как башкиры, татары, казаки соревнуются в скорости.

Отличившихся наградил рублем и красивой перевязью с серпом и молотом. Принимал победителей я уже в новой «шапке Мономаха» – зимняя корона в авторстве Авдея выглядела очень представительно. Золото, россыпи рубинов… Народ смотрел во все глаза. Я заметил, что люди опять начали падать мне в ноги, а казаки перестали «тыкать». Верхом на мощном Победителе, с большой свитой, я всем своим видом внушал величие и трепет.

За несколько дней до отъезда случилось важное событие. В Оренбург прибыли бежавшие из Казани польские конфедераты. Паны после разгрома восстания под Варшавой были направлены в ссылку в Сибирь. Успели доехать только до Казанской губернии. Как только полыхнуло у нас, властям резко стало не до ляхов. И те под шумок сбежали. Сорок четыре хорошо обученных офицера – два капитана, двадцать три хорунжих и подхорунжих, один майор, восемнадцать поручиков и подпоручиков.

– Царю – царский подарок, – верно пошутил Перфильев, разглядывая у меня в кабинете пана Чеснова. Капитана конфедератской армии. Присутствовали также Чика-Зарубин и Овчинников.

– Так ты как говоришь, пан? В антиллерийском деле, гришь, понимаешь? – Перфильев театрально поморщился.

Средних лет смуглый усатый человек, старательно выговаривая русские слова, сказал:

– Артиллерийское и инженерное дело, пан круль, – поляк изобразил поклон, – я штудировал в войсковой школе в городе Турине, в Италии. Аттестацию имел, на латинском языке, за печатями, равно как и аттестацию о моем, пан, служении в войсках его королевского величества, наихристианнейшего короля Франции Людовика, Пятнадцатым именуемого.

– Та-ак. Значит, и на разных языках обучен? – заинтересовался я. – По-немецкому маракуешь?

– Говорю… Но по-французски – лучше. Кроме того, морское дело изучал. Будучи в Америке – два года сим делом займовался…

Ого! Поляк-то Новый Свет повидал. Мы с полковниками переглянулись. Очень полезный человек.

– Морское дело нам, поди, пока без надобности. А вот насчет артиллерийского учения, да пехотного, это надо обмозговать… Говоришь, у вас не только гусары, но и мушкетеры в команде?

Чеснов кивнул, подал мне список с именами и званиями. Подготовился!

– А как ты в Казань попал?

– За участие в конфедерации. Был незаконным образом арестован и департован, несмотря на протестацию…

– Из конфедератов, значит…

– Конфедерат.

– А сколько человек понимают пушкарское дело? Семеро? – я посмотрел в список. Кузнецы успели сделать еще тринадцать единорогов на санях. Больше, чем пехотные офицеры, мне нужны были командиры орудий. Нет, прав Перфильев! Царский подарок.

– У них, у полячишек, гонору много, – подначил Чика Чеснова. – Набивал, скажем, полковнику трубку да девок приводил на ночь, ну и сам себя сейчас в капитаны производит…

Поляк, скрипнув зубами, налился кровью:

– Я от казанского коменданта аттестацию имею… В аттестации сказано: Чеснов Курч, былой капитан польских крулевских войск…

– Написать все можно… – протянул, потягиваясь, Овчинников. – Но, промежду прочим, чего вам от нашего величества понадобилось? По каким таким делам?

– Хотим быть полезными… вашему царскому величеству! – выдавил из себя Курч.

– Пользы-то с вашего брата ляха, как с шелудивого козла, ни шерсти, ни молока, – опять театрально вздохнул Перфильев. – Как дело до боя дойдет, сбежите…

– Я клянусь пану пулковнику, – вскинулся поляк. – Мы готовы Петру Федоровичу принесть присягу на год. И ежели ваше царское величество решит, – Чеснов поклонился в мою сторону, – идти на Казань, то могу оказать большую помощь. Взамен просим нас после победы отпустить по домам.

Ага, пусти козла в огород. Но сейчас поляки мне сильно полезны.

Посовещавшись, постановили: восьмерых конфедератов, под начальством Чеснова, назначить в новую батарею. Двадцать офицеров – во второй заводской полк. Еще шестнадцати я велел построиться на площади и вызвать бердских крестьян. Несмотря на штурм солдатами Корфа, слобода уже через неделю отстроилась, и в нее вновь потянулся ручеек, а потом и вовсе река повстанцев. Откуда только ни приходили к нам – из Сибири, с Урала, с Нижней и Верхней Волги. Собралось еще тысячи три народу, из которых пригодных к службе было, дай бог, тысяча-полторы. Вот их я и приказал после присяги заверстать в третий оренбургский пехотных полк. Который, конечно, тут же обозвали ляшским. Ружей не хватало, амуницию и военную форму мы тоже под ноль вычерпали со складов, но деваться было некуда. Победа куется в тылу.

Особый, тайный, разговор у меня состоялся с Перфильевым и Овчинниковым.

– Господа казаки! – я опять выложил на стол карту, задумался. – В Европе сейчас восемь главных игроков… – Я принялся перечислять: – Швеция, Османская империя, Священная Римская империя, Франция, Пруссия, Испания, Англия и в меньшей степени Польша. В каждой из этих стран я хочу иметь своих людишек. В столицах.

– Для тайных дел? – первым сообразил Перфильев.

– Именно.

– А как же итальянские княжества и Венеция?

– Венеция не в силе нынче. Как и княжества. Но вот при папском дворе обязательно надо человечка иметь… – я согласно кивнул, опять задумался, прикинул.

Овчинников с Перфильевым терпеливо ждали. Я поразмышлял насчет Португалии и Голландии. В последнюю точно нужно было направить агентов, чтобы следить за ценами на тамошней бирже – крупнейшей в Европе.

– Окромя этого, в нашей империи есть двадцать три губернии. Отберите мне, господа станичники, семьдесят верных казаков. Из молодых. Ищите по полкам грамотных, а ежели писать не умеют, у нас уже есть учителя. – Я вспомнил про сержанта Неплюева и капрала Долгопята. Один вырос до капитана в первом оренбургском. Второй – до лейтенанта во втором полку. – Пущай состоят при поляках. Учатся языкам – разверстаем, кто какой знает и кто из них в какую страну поедет – к тому ляху и приставим. Окромя того, дам деньгу выстроить заграничные кафтаны. Будут обратно учиться носить иностранное платье.