Редкий дар (ЛП) - Кэри Жаклин

Наконец мы доехали до элегантного квартала на окраине Города, но по соседству с Дворцом, миновали узкие ворота и остановились в скромном дворике. Кучер слез с козел и обошел коляску, чтобы открыть нам дверцу; Делоне спрыгнул с подножки, а я заколебалась, неуверенно глядя на простой и изысканный особняк за его спиной.

Открылась дверь, и кто-то не крупнее меня самой выскочил за порог, но тут же спохватился и перешел на более степенный шаг.

Из окна экипажа я уставилась на самого красивого мальчика из всех, что мне встречались.

Его волосы были белыми, и тех, кто никогда не знал Алкуина, прошу поверить: чисто белыми, белее песцового меха. Шелковые пряди ниспадали на его плечи струями лунного света. Можно было принять его за альбиноса — и да, его кожа была лилейно-бледной, — но глаза темнели, как анютины глазки в полночь. Я, выросшая среди жемчужин красоты, не могла отвести от него взора. Мальчик встал рядом с Делоне, переминаясь от нетерпения. Одновременно добрая и жаждущая улыбка озаряла его темные глаза.

А я и забыла, что у Делоне уже есть ученик.

— Алкуин. — В голосе хозяина слышалась приязнь, отчего мой желудок сжался. Анафиэль положил руку на плечо красавчика и повернулся ко мне. — Это Федра. Прими ее радушно.

Я неуклюже выбралась из коляски; Алкуин взял меня за руки — его ладони оказались гладкими и прохладными — и приветственно поцеловал.

Даже на расстоянии я чувствовала, что Делоне лукаво усмехается.

Из дома вышел ливрейный лакей, заплатил кучеру и забрал мой узелок, а затем Делоне повел нас внутрь. Мальчик, сжимая мои пальцы, слегка тянул меня за собой.

Дом оказался приятным и славным. Другой ливрейный лакей поклонился, но я глянула на него лишь мельком. Алкуин отпустил меня, чтобы пройти вперед, но оглянулся и ободряюще улыбнулся. Я уже ненавидела его за то, что ему многое известно о нашем общем хозяине. Миновав несколько комнат, мы очутились во внутреннем дворике с фонтаном, окаймленным виноградными лозами, которые отбрасывали густую тень на брусчатку. Я сразу заметила нишу со статуей Элуа и стол, на котором стояла ваза с ледяными дынями и белым виноградом.

Алкуин развернулся на месте и раскинул руки.

— Для тебя, Федра! — смеясь, воскликнул он. — Добро пожаловать! — Он опустился на один из диванов, расставленных располагающим к разговору кругом, сложил руки на груди и опять улыбнулся.

Во двор вышел молчаливый слуга и налил Делоне остуженного вина, а нам с Алкуином — прохладной воды.

— Добро пожаловать! — Делоне поднял бокал и скривил губы, словно сдерживая смех, глядя, как я оцениваю обстановку. — Садись. Ешь. Пей.

Я взяла ломтик дыни и присела на краешек дивана, следя за ними обоими. Я пока не понимала свою роль в этом доме, и это порождало неловкость и неуверенность. Хозяин с довольным видом уселся поудобнее, а Алкуин, беря с него пример, выглядел радостным от предвкушения. Я не удержалась и огляделась в поисках подушечки для коленопреклонения, но ничего подобного не нашла.

— В моем доме не церемонятся и не стоят на коленях, Федра, — тепло пояснил Делоне, очевидно, прочтя мои мысли. — Одно дело относиться к людям подневольного положения как подобает, и совсем другое — обращаться с ними, словно с рабами.

Я подняла на него глаза и прямо сказала:

— Мой туар принадлежит вам.

— Да. — Он оценивающе прищурился на меня. — Но

ты

, Федра, мне не принадлежишь. И после того, как в один прекрасный день твой туар обретет завершение, ты будешь помнить меня как человека, который возвысил тебя, а не низверг. Понимаешь?

Я подергала за кисточку на бархатной обивке дивана.

— Вам нравится, когда люди перед вами в долгу.

Последовала пауза, а затем Делоне неожиданно расхохотался — совсем как при нашей первой встрече. Алкуин вторил ему заливистым смехом.

— Да, — задумчиво согласился наставник. — Можно сказать и так. Хотя мне больше по вкусу полагать, что я гуманист, согласно завету Благословенного Элуа. — Он пожал плечами, в своей манере закрывая тему. — Мне говорили, будто ты изучала каэрдианский язык.

— Я прочитала всего Теллиция Старшего и половину трудов Младшего! — строптиво поправила я, уязвленная его снисходительным отношением. Поэзию Фелиция Долофила я упоминать не стала.

— Хорошо, — невозмутимо кивнул он. — Значит, ты не сильно отстаешь от Алкуина, и вы сможете заниматься вместе. А другие языки ты учила? Нет? Неважно. Когда обустроишься, я договорюсь, чтобы тебе начали преподавать скальдийский и круитский.

Голова пошла кругом. Я взяла свою тарелку с дыней и снова ее поставила.

— Милорд Делоне, — я подбирала слова очень осторожно. — Разве вы не хотите, чтобы я училась премудростям служения Наамах?

— Ах, это. — Одним взмахом руки он отринул все догматы Двора Ночи. — Меня уверяли, что ты хорошо поешь и сносно играешь на арфе, дуэйна так же упоминала, что у тебя получается слагать стихи. Я найму учителя, чтобы он продолжил заниматься с тобой этими искусствами, пока ты не достигнешь совершеннолетия и не решишь сама, желаешь ли служить Наамах. Но сейчас есть более важные дела.

Я выпрямилась на диване.

— Салонные навыки всего важнее, милорд?!

— Нет. — В его серых глазах заплясали искорки. — Они ценятся, Федра, и не более того. Но мне кажется, тебе понравится то, чему собираюсь учить тебя я. Смотреть, видеть и думать. И эти уроки пригодятся тебе на протяжении всей жизни.

— Вы собираетесь обучать меня тому, что я и так уже умею, — упорствовала я.

— Неужели? — Делоне откинулся на спинку дивана и сунул в рот виноградину. — Тогда расскажи мне о коляске, в которой мы сюда ехали, Федра. Опиши ее.

— Черная, — с раздражением приняла я вызов. — Запряжена четверкой одномастных гнедых. Сидения обиты красным бархатом, занавески расшиты золотой нитью, а на стенках полосатый атлас.

— Неплохо. — Он перевел взгляд на Алкуина. — Теперь ты.

Мальчик сел и скрестил ноги.

— Коляска была наемная, — затараторил он, — потому что на двери отсутствовал герб, а кучер носил обычную одежду, а не ливрею. Похоже, принадлежит она зажиточному постоялому двору, так как лошади подобраны в масть и ухожены. А еще по прибытии они были не в мыле, а это значит, что вы наняли экипаж где-то поблизости. Кучеру, наверное, между восемнадцатью и двадцатью двумя годами; судя по шляпе, он вырос в деревне, но прожил здесь достаточно долго, чтобы ориентироваться в городе и не пробовать на зуб монету, когда ему платит человек благородных кровей. За вами он явился незапыленным, а доставив, уехал без спешки, поэтому я бы предположил, что на сегодня вы были единственными его пассажирами, милорд. Желай я узнать, кто вы такой, где живете и чем занимаетесь, думаю, было бы нетрудно найти этого кучера и задать ему несколько вопросов.

В темных глазах Алкуина плясали искорки радости от того, что он хорошо ответил, и не проглядывало ни следа ехидства. Делоне улыбнулся ему.

— Вот это уже лучше, — похвалил он и посмотрел на меня. — Понимаешь?

Я пробормотала что-то неразборчивое.

— Именно это я и буду с тебя спрашивать, Федра, — продолжил он более строго. — Ты научишься смотреть, видеть и осмысливать все, чему станешь свидетельницей. На Средизимнем балу ты предположила, что я узнал тебя по глазам, и ошиблась. Мне не нужно высматривать отметины, чтобы понять, что именно в тебя угодила Стрела Кушиэля. Это читалось в каждом изгибе твоего тела, когда ты таращилась на доминатриксов Дома Мандрагоры. Такая тяга восходит к славе Элуа и его Спутников, чья кровь течет теперь в твоих венах, и даже ребенком ты несешь в себе отпечаток этой славы. Со временем ты сможешь выбрать для себя и такую судьбу, если пожелаешь. Но пойми, милая, для тебя все только начинается. Теперь видишь?

Когда наставник смотрел вот так, серьезно и строго, его лицо обретало особую красоту, сродни старым портретам исконных вельмож, способных отследить свою непрерывную родословную от одного из Спутников Элуа.