Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Король сел на свою лошадь — Снежную Гриву, а Мерри — на пони по кличке Стибба. Вскоре из ворот вышел Эомер; с ним шли Арагорн, Хальбарад, несущий завернутый в черное жезл, и два высоких человека, не старых и не молодых. Сыновья Элронда были так похожи друг на друга, что немногие могли их различать: темноволосые, сероглазые, с прекрасными, как у эльфов, лицами, одинаково одетые в яркие кольчуги под серебряно-серыми плащами. За ними шли Леголас и Гимли. Но Мерри смотрел только на Арагорна, пораженный происшедшей в нем переменой. За одну ночь как будто много лет легло на его голову. Лицо у Арагорна было угрюмое, серое и усталое.
— Я обеспокоен, повелитель, — сказал он, останавливаясь возле лошади короля. — Я слышал странные слова и видел новые далекие опасности. Всю ночь провел я в размышлениях и, боюсь, теперь изменил свой план. Скажите мне, Теоден, скоро ли вы достигните Дунхарроу?
— Сейчас час после полудня, — сказал Теоден. — К концу третьего дня мы придем в крепость. Луна будет на одну ночь, старше полнолуния, и через день должен состояться назначенный мною сбор. Если мы хотим собрать силы Рохана, то быстрее мы не сможем двигаться.
Арагорн промолчал.
— Три дня, — пробормотал он, — и сбор Рохана лишь начнется. Но я вижу, что быстрее невозможно. — Он посмотрел вверх; было похоже, что он принял решение, лицо его стало спокойнее. — Тогда с вашего позволения, повелитель, я должен посоветоваться со своими родичами. Мы поедем собственной дорогой и больше не будем скрываться. Для меня время скрытности миновало. Я поеду скорейшим путем и пройду тропами смерти.
— Тропы смерти! — воскликнул Теоден и задрожал. — Зачем вы говорите о них?
Эомер, повернувшись, взглянул на Арагорна, и Мерри показалось, что лица всадников, которые находились поблизости и слышали, этот разговор побледнели.
— Если эти тропы и вправду существуют, вход в них находится в Дунхарроу, — продолжал Теоден. — Но ни один живой человек не может пройти через них.
— Увы! Арагорн, друг мой! — сказал Эомер печально. — Я надеялся, что мы вместе поедем на войну: но если вы ищите тропы смерти, мы должны расстаться, и маловероятно, чтобы мы еще раз встретились под солнцем.
— Тем не менее я пойду этой дорогой, — сказал Арагорн. — Но говорю вам, Эомер, что в битве мы еще встретимся с вами, хотя бы все войска Мордора разделяли нас.
— Поступайте так, как хотите, Арагорн, — проговорил Теоден. — Должно быть, ваша судьба идти такими дорогами, на которые не смеют ступить другие. Это расставание печалит меня и уменьшает мою силу, но теперь я должен идти горной тропой и уже не могу задержаться дольше. Прощайте!
— Доброго пути, повелитель! — сказал ему Арагорн. — Скачите к великой славе! До свидания, Мерри! Я оставлю вас в хороших руках, лучших, чем мы надеялись, когда шли по следам орков в Фэнгорну. Гимли и Леголас снова пойдут со мной, но мы не забудем вас.
— До свидания! — ответил Мерри. Он больше не нашел, что сказать. Он чувствовал себя очень маленьким и был угнетен туманными словами. Все были уже готовы, лошади беспокойно двигались: Мерри хотел, чтобы они уже тронулись.
Теоден что-то сказал Эомеру, тот поднял руку и громко крикнул, и все всадники двинулись вперед. Они выехали из пропасти, проехали по глубокой долине и затем, резко свернув на восток, вступили на дорогу, на протяжении примерно мили огибающую подножье горы, затем поворачивающую к югу и исчезающую из вида. Арагорн ждал, пока все люди короля не исчезнут в долине. Потом повернулся Хальбараду.
— С ними ушло трое, которых я люблю, и самый маленький из них не самый последний, — сказал он. — Он не знает, к какому концу едет; но даже если бы он знал, он все равно поехал бы.
— Маленький народ, но многого стоит, эти жители Удела, — сказал Хальбарад. — Они не знают о нашей долгой работе по защите их границ, и я все же не испытываю недовольства.
— А теперь наши судьбы переплелись, — сказал Арагорн. — И однако, увы, мы расстаемся. Что ж, я немного поем, а потом мы тоже должны будем двигаться. Идемте, Леголас и Гимли! Мы поговорим за едой.
Вскоре они вернулись в Бруг; некоторое время Арагорн молча сидел в зале за столом, остальные ждали пока он заговорит.
— Давайте, — сказал наконец Леголас. — Говорите и успокойтесь, отряхните тень! Что случилось с тех пор, как мы серым утром вернулись в это укромное место?
— Была борьба, более трудная для меня, чем битва за Хорнбург, — ответил Арагорн. — Я смотрел в камень Ортханка, друзья.
— Вы смотрели в этот проклятый колдовской камень? — со страхом и удивлением воскликнул Гимли. — И вы видели его? Даже Гэндальф опасался такой схватки.
— Вы забыли, с кем говорите, — строго сказал Арагорн, и глаза его блеснули. — Я разве не провозгласил открыто свой титул у дверей Эдораса. Чего вы боитесь? Нет, Гимли, — добавил он более мягким голосом, и суровое выражение покинуло его лицо, он стал похож на человека, проработавшего бессонной ночью долгое время. — Нет, друзья мои, я законный хозяин камня и я имею право и силу им воспользоваться. Во всяком случае, так мне кажется. Право не может быть оспорено. Силы хватило — едва.
Он глубоко вздохнул.
— Это была жестокая борьба, и усталость от нее проходит медленно. Я не сказал ему ни слова и в конце концов подчинил камень своей воле. Этого ему не вынести. И он видел меня. Да, мастер Гимли, он видел меня, но в другом облике, чем вы видите меня сейчас. Если это поможет ему, тогда я совершил ошибку. Но я так не думаю. Я считаю, что для него было ударом узнать, что я живу и хожу по земле: до сих пор он этого не знал. Глаза Ортханка не проникают под доспехи Теодена, но Саурон не забыл Исилдура и меч Элендила. Теперь, казалось бы, в час исполнения его желания, потомок Исилдура появился на свет, и меч восстановлен: я показал ему скованное заново лезвие. Он не так могуч, чтобы не знать страха; и его грызет сомнение.
— Но тем не менее он владеет огромными силами, — сказал Гимли, — и теперь ударит быстрее.
— Торопливый удар тоже бывает неудачным, — сказал Арагорн. — Мы должны наступать на врага, а не ждать, пока он начнет. Понимаете, друзья, овладев камнем, я узнал многое. Огромная опасность надвинулась на Гондор с юга, она отвлечет много сил от обороны Минас Тирита. Если ее быстро не отразить, город падет через десять дней.
