След менестреля (СИ) - Астахов Андрей Львович

— Прежде чем я возьму это кольцо, гроссмейстер, я хотел бы знать, с чего это вдруг Орден так переменил свое отношение ко мне. Я знаю, что меня объявили врагом ордена номер один.

— А ты не понимаешь? Истинная вера не только карает, но и направляет на путь истинный. Тебя сделали врагом Ордена твои заблуждения. Пока ты стоишь на пути Ордена, ты враг. Ты не знаешь истины, потому шел неверной дорогой. Как и де Клерк.

— И какой такой истины я не знаю?

— Наша родина Драганхейм была жестоким миром, но в нем закалялся дух моего народа. Шестимесячная зима, морозы и недостаток пищи заставляли наших предков ценить каждый день, отвоеванный у смерти. Король Хлогьярд сплотил мой народ под знаменем Айтунга, повел на юг, в эти благодатные края. Когда мы, народ Айтунга, пришли в Элодриан, мы увидели, что эта земля прекрасна и плодородна — слишком прекрасна для тех недостойных, кто жил на них. Кем были племена, населявшие Элодриан? Рабами у ши. Эти люди жили в безверии и разврате, бессмысленно и бесполезно, как овцы. Ши, считавшие себя высшими существами, потомками древних богов, создавших Элодриан, принимали за них все решения. Мы принесли в эти земли то, что делает человека человеком — свободу выбора, истинную веру, воинскую доблесть, суровые, но справедливые законы, начертанные самим Айтунгом. Мы разрушили языческие капища, истребили нечестивых магов, изгнали порожденных ши демонов и построили на развалинах новое королевство, в котором не было места темному колдовству и жалкой, недостойной человека расслабленности. Мы принесли в эти земли доблесть, рыцарскую честь, силу и справедливость. А главное, мы принесли этому миру будущее.

— Хороша справедливость! — не выдержал я. — Вы поработили народы, которые жили до вас в полном благополучии. Крейоны были рабами у ши? Пусть так. Но разве вы не оставили их в рабстве? Я сам был рабом, знаю, что говорю.

— Вот именно. Ты был рабом, но не смирился со своей участью. Ты выбрал свободу, сделал свой выбор. И это вызывает уважение даже у твоих врагов. Тот, кто покорно терпит оковы рабства, кроме презрения не заслуживает ничего. Крейоны могли поступить так же, как их соседи-ротвинги — взять в руки оружие и сражаться с нами. Но они предпочли отсиживаться в своих домах, наблюдая, как мы убиваем ротвингов, ничем не помогли им. Можно ли с уважением относиться к такому народу, Лэйрдганатх? Они были покорными рабами ши, остались такими и при нашем владычестве. Разве это несправедливо?

— А как же ши? Их вы тоже согнали с земли, которой они владели?

— Опять же закон войны. Наши боги оказались сильнее демонов ши. С их помощью мы одолели врага. Так устроен мир — побеждает сильнейший. Придет время, и мы окончательно завоюем Саратхан.

— Ну, это вряд ли, — сказал я. — Я знаю, что из себя представляют ваши боги. Лукавишь, гроссмейстер.

— Не тебе судить о Вечных. Их облик внушает страх всякому, кто враждебен нам, но они милостивы к нам, сыновьям Айтунга, и мы знаем это. Наша вера освящена кровью наших предков. Другой мы не хотим, и всякий, кто противится законам Айтунга, будет сметен с лица земли.

— А давай я скажу тебе, что на самом деле случилось, гроссмейстер. Я вижу, ты прекрасно знаешь, что случилось после того, как де Клерк попал в ваш мир. Сам того не желая, он открыл Элодриан для темных сил из нашего мира. И вы, все вы, называющие себя вальгардцами, порождены этими силами. Все, что ты говорил мне сейчас, было и в нашем мире. Прикрываясь красивыми словами о доблести, вере, справедливости, храбрые и мужественные люди вроде тебя тысячами тысяч убивали мужчин, женщин, детей, сжигали города, обращали в рабство целые народы. И всему находилось оправдание. Когда я слышу речи о праве сильного, о воинской доблести, о рыцарской чести, я чувствую запах крови и слышу плач осиротевших детей, гроссмейстер. Я мог бы многое тебе рассказать, но ведь тебя все равно не переубедишь.

— Конечно. Я знаю, что прав. А ты рассуждаешь, как прекраснодушный и наивный мечтатель. Ты представляешь себе прежний Элодриан прекрасной страной, миром красоты и благополучия. Дивные леса, цветущие сады, великолепные города, населенные счастливыми беззаботными людьми, которые наслаждались творчеством и любовью и дружили с волшебными животными, созданными ши для их увеселения! — Валленхорст несколько раз похлопал в ладоши. — Уверен, именно так описали тебе этот мир твои друзья ши. Но все было совсем не так. Этот мир гнил изнутри. Он был поражен страшной заразой, имя которой — потеря смысла бытия. Люди, освобожденные от необходимости борьбы за выживание, от конкуренции, от повседневных тягот, вырождались. Мужчины разучились работать, зарастали жиром и проводили время в пьянстве и азартных играх, женщины превращались в похотливых самовлюбленных сук, готовых на все ради новых удовольствий: сумасшедшие ученые изводили горы бумаги, плодя бессмысленные трактаты, художники, опившись дурмана, рисовали то, что рождало их больное воображение. Эти люди не были в состоянии создать хоть что-нибудь путное. Все свое время они проводили в поисках удовольствий, и единственными их занятиями стали застолье и производство себе подобных идиотов. Опека ши сделала их неспособными ни к труду, ни к сопротивлению. Знаешь, почему восстали ротвинги? Не потому, что у них отняли землю, не потому, что вальгардцы забирали у них скот, женщин, имущество. Король Хлогьярд запретил им варить самогон, и только тогда они восстали. Они не могли жить без своего пойла. Вот каков был мир, в который мы принесли Слово, данное нам де Клерком!

— Де Клерком? — Я не поверил своим ушам. — Что?!

— Именно так, Лэйрдганатх. Де Клерк был первым, кто увидел загнивание этого мира. Он пел этим людям песни о великих воинах, о походах и сражениях, о любви и ненависти, о доблести и чести, о рыцарских подвигах, но они были глухи к его словам. Их интересовали лишь низменные удовольствия. Их слуху были милее похабные истории и застольные песни, а великие баллады де Клерка они были просто не в состоянии понять. Их поняли мы, вальгардцы. Слово де Клерка докатилось до снежных равнин Драганхейма и засверкало во тьме, как путеводная звезда. Так начался великий Исход на юг, наш путь к славе и новому, прекрасному миру. И в этом походе наши воины пели песни де Клерка. Не ожидал?

— Хорошо, допустим, что все обстоит именно так, как ты говоришь. Но почему де Клерк объявлен врагом Вальгарда?

— Потому что он отошел от своего предназначения и пытался скрыться от нас. Нам стоило большого труда отыскать его. Де Клерк и его спутница сейчас находятся в орденской крепости Вальфенхейм.

— И ты можешь доказать это, гроссмейстер.

— В своем воззвании ты предлагал назвать имя девушки, спутницы де Клерка. Ее зовут Вероника. Теперь ты мне поверишь?

— Поверю, — от этих слов командора у меня внутри все оледенело. — Значит, это правда. Де Клерк действительно у вас в плену. И что вы хотите с ним сделать?

— Ничего. Тебя удивят мои слова, но я говорю правду.

— А девушка?

— Ее судьба зависит от тебя, — повторил Валленхорст с многозначительной улыбкой. — Только от тебя.

— Зачем я тебе нужен, Валленхорст? Я ж понимаю, что такая неожиданная милость совсем не случайна.

— Еще несколько недель назад я сказал бы — я ищу Ллэйрдганатха для того, чтобы осудить как врага Вальгарда и отправить на просекуцию. Но с недавних пор то, что происходит в нашем королевстве, вызывает у меня тревогу. И только поэтому я сейчас говорю с тобой вместо того, чтобы дать приказ моим людям заковать тебя в цепи.

— Хорошо, я слушаю тебя.

— Король Готлих недоволен тем, что мы до сих пор не захватили Саратхан и не навели порядок в Брутхайме. Я знаю, что впал к нему в немилость. Но это полбеды. В самом Звездном Ордене произошел раскол. Часть братьев стремится побыстрее покончить с войной, и ради этого готова прибегнуть к самой зловещей магии, которую только можно себе вообразить.

— Странно слышать такое от человека, называющего себя гроссмейстером. Разве ты не можешь это остановить?