Шата - Гува Ри

И все же… Ни один инстинкт Кнарка не сработал. Я не видела ее, не чувствовала и не додумалась, что дурман мог быть лишь на мне. Пока я спала в верхней комнате, Бетисса еще долгое время находилась прям подо мной. Все ответы, что я жажду, были в узкой каморке под лестницей.

Ничего, ведьма, я уверена, мы еще встретимся, и очень скоро. Ты можешь быть самой могущественной колдуньей во всем мире – это тебя не спасет. В следующий раз я буду готова. В следующий раз ты не проведешь меня. Ты расскажешь мне, с кем ты была на утесе. Кем был тот, кто сразил Кнарка. А в том, что Бетисса была с ним заодно, я точно уверена.

Пока я «мылась» в снегу, конь крайне подозрительно взирал на меня. Должно быть, он, как и большая Ролла, считает меня сумасшедшей.

– У меня и самой такая мысль мелькала. – сказала я лошади и протянула горсть сухих яблок.

Шершавый рот слизал угощение с ладони и благодарно фыркнул. Ты, хозяйка, мол можешь купаться в снегу, сколько душе угодно, но яблоками угощать не забывай.

Я улыбнулась вороному. У него была дерзкая, но благородная душа.

Снег очистил не только тело, рассеченное шрамами, но и не менее рассеченную душу.

Душа… Интересно, она у меня есть? Скорее всего, нет. Душа предполагала милосердие, но ничего подобного я к старухе не ощущала. Как и ко всему миру, ставшему мне возмутительно чужим.

Я прибыла в незнакомый город спустя еще три дня, но по изменению климата поняла, что нахожусь уже близко к границе Тарты. Ветреные холода сменились на сухую прохладу с частыми проталинами, а когда я выходила из города, снега в лесу уже и вовсе не было. Хвойный лес потихоньку превращался в голый, но лиственный.

Если в Кейлин-Горда всегда теплое лето, а в Юшене – зима, то в Тарте – вечная весна. Лишь месяц в году здесь бывает жарко, но все же не так, как в Эбисе с его ослепляющим солнцем и невыносимым зноем.

В минувшем городе я сняла просторную комнату с деревянной ванной, которую слуги доверху наполнили подогретой водой с жасминовой солью. От меня еще долго веяло цветочным ароматом после купания.

За один золотой в городе я получила все удобства, ужин, завтрак, новый паек в дорогу, лакомства для коня, легкий хлопковый плащ с большим капюшоном, небольшую карту Баата и кучу благодарностей.

Все простолюдины кланялись и называли меня «миледи», стоило им приметить блеск золота. В кожаном мешочке, между тем, осталось четыре монеты.

Ни в одном из девяти трактиров, хозяева не видели старуху с длинными белыми волосами, поэтому, покидая город, я решила, что мы с ней движемся по разным тропам.

Отсюда до Таццена – примерно неделя. Город Мудрости находился на самой границе Кейлин-Горда, и чем ближе к нему, тем чаще на пути встречались деревеньки. В холодных регионах, поселения – редкость, а вот ближе к столичному краю – их пруд пруди. Глаза Кнарка теперь всегда были скрыты под очками. Даже на лесных тропах я их не снимала: слишком много путников и повозок с торговцами.

В одной проходящей деревушке не нашлось ни трактира, ни свободных комнат, и я ночевала в лесу, который уже больше был похож на летний, чем весенний.

Там, на рассвете, на меня напали разбойники. Их было восемь, все – отпетые и кровожадные. Я услышала их еще за десять ярдов, когда под ногой одного хрустнула ветка.

Бежали они быстрее, чем перепуганные кролики, когда я сняла очки. Один обронил мешочек с украденными кольцами и браслетами. Среди них не было особо ценных, но для оплаты мелких нужд сгодится.

Привязав второй мешочек к поясу, мы с моим верным вороным не спеша отправились дальше. Конь ржал всю дорогу до новой деревни, будто потешаясь над улепётывающими бандитами. Он на редкость остался невозмутим, когда тоже услышал крадущиеся шаги. Лишь сонно взглянул на меня, мол ты, хозяюшка, будешь как-то решать проблему или нет.

В каждом поселении я спрашивала про Бетиссу. Такую никто не знал и не видел.

Деревянные постройки сменились каменными. Низкие здания выросли в несколько этажей. Куда ни плюнь, попадешь или в таверну, или в храм, или в роскошное поместье какого-нибудь местного барона.

Трактиров здесь было как снега в Юшене. Торговцев на центральной площади – еще больше. Скрипучие повозки гоняли туда-суда, постоянно били медные колокола, люди что-то кричали, ругались. Низкосортные распутницы завлекали клиентов в темные переулки. Мужчины, женщины – не важно. Меня трижды пытались соблазнить упругими формами, пока я искала приличную таверну.

Разнообразие запахов заставляло то скривиться от отвращения, то жадно вбирать в себя носом. Здесь пахло всем: от свежей выпечки, жареного мяса и цветочного парфюма до ядовитого табака, вареных свиных ушей и людских испражнений, выливаемых в сточные канавы.

Город Мудрости… Такое название ему дал тот, у кого прекрасное чувство юмора.

Одно преимущество все же у него было. На меня никто не смотрел. Мои очки никого не интересовали. Чем ближе к Таццену, тем реже я слышала вопросы про Эбис, а в самом городе ходило столько эбиситов в похожих очках, что я почувствовала себя почти нормальной.

Первым делом оплатив тесную комнату и еду теми кольцами, что остались от воров, я пристроила коня и направилась искать Харсток.

Нашла его на другом краю города. Серый замок с высокими башнями, узкими бойницами и полукруглыми балконами возвышался в центре большой огороженной территории. Все вокруг замка было усеяно раскидистыми деревьями и пахучими цветами, но никакой гармонии в этом не было: сам Харсток выглядел совершенно отталкивающе.

Как рассказал Вейж, раньше это место имело репутацию самого охраняемого замка в государстве. После королевского дворца, разумеется, хотя по размерам Харсток ему не уступал. И тот, и другой построил один правитель, и он же сделал их равными по укреплениям и величине. Но все это было в прошлом, и сегодня Харсток был ничуть не надежней, чем любой другой замок послевоенной эпохи.

Здесь жили мудрецы, которые носили бордовые рясы и массивные цепи с ключами. Они поддерживали храм Знаний и своими силами охраняли его. Или пытались охранять. С сочувствием глядя на скромное оружие мудрецов, я направилась к воротам Харстока.

И меня туда не пустили. Даже после демонстрации золотой монеты. Войти в кладезь Знаний можно лишь ее служителям или по письменному позволению короля. Когда мужчина в бордовой рясе, насмехаясь, посоветовал мне наведаться за разрешением в тронный зал Руолана Тинга, я едва не раздавила его шею.

Между Кнарком и человеком была слишком хрупкая грань. Люди быстро взрывались, и с каждым днем я чувствовала, что вбирала в себя все больше человеческого, нежели сама желала. Я могла бы с легкостью проложить себе путь через стынущие трупы, но терпение Кнарка было прочнее, чем у людей, и только поэтому голова служителя Харстока осталась на своем положенном месте.

Я великодушно поблагодарила мудреца и вернулась в свою комнату, чтобы дождаться ночи.

Ботинки бесшумно опустились в цветник, когда я перемахнула через высокую ограду. При мне был лишь меч с кинжалами. Лук и плащ я оставила в таверне, чтобы легче передвигаться.

Темный неприступный Харсток, вместе со своими острыми башнями и лепными балконами, погряз в дремоте ночного Таццена. Все служители, должно быть, спали в скромной караулке у ворот. Если же нет, и в самом храме остался часовой, то ему не повезло. Он уже умер.

Пробежав по мозаичной дорожке, как невидимка, я с кошачьей легкостью запрыгнула на балкон второго этажа. Сначала у меня было сомнение, допрыгну ли, но оно развеялось еще на земле: как только я подумала о прыжке, мышцы подсказали, что допрыгну. Смогла бы я выше? Пока неизвестно.

Массивная дверь тихо скрипнула. Я оказалась в кромешной тьме Харстока и сняла очки.

Передо мной предстал колонный зал с темными силуэтами, рамами, горшками и факелами, висящими вдоль шероховатых стен.

Здесь пахло стариной: историей всей Нефритовой Империи, покрытой тайной и пылью.