Там избы ждут на курьих ножках... - Вихарева Анастасия

— Они все наши позиции знают! — с сожалением произнесла Манька. — Мне бы обозрение с другой точки зрения. Может мне попробовать из-под избы?

— Сама себе говоришь, или избе предложишь? — поинтересовался Дьявол. Он щупал пульс у старика Борзеевича, который то впадал в беспамятство, то ненадолго приходил в себя, пытаясь встать и пройти куда-то, каждый раз натыкаясь на стену. — Здорово его, — обеспокоено проговорил он. — Боюсь, если не оклемается до вечера, будем ребеночка нянчить!

— А живую воду сколько выпил! — возмутилась Манька. — Лишние глаза нам бы не помешали. Проводил бы меня…

— Он не человек, ему что эта вода, что та, он от нее только пухнет и мокнет, если сам не в памяти, — просветил ее расстроенный Дьявол, не отпуская руку старика Борзеевича. — А от огня горит не хуже того костра, что под избу заложили. Изнутри горит. Ты это… с крыши попробуй их достать, — посоветовал он.

Дьявол махнул рукой, и у изб над крышей поднялись гребни.

В сложной конструкции Манька разобралась не сразу.

Теперь у нее появился коридор, который разворачивался под разным наклоном, и вокруг оси на некоторое расстояние, и она могла легко скатиться вниз, или вынырнуть там, где оборотни ее не ждали.

Изба была полна сюрпризов, но Манька не удивилась — курице гребень иметь положено. Правда, с таким гребнем, это, пожалуй, уже не курица, а петух…

Один из оборотней поднял голову над насыпью и полег первым, поскольку вопрос, кто кого переборет, она решила оставить открытым. Оборотни нападения с крыши не ожидали, и пока сориентировались в обстановке, еще три десятка оборотней корчились на земле. С крыши видимость была преотличная, отсюда стрелы разили врага чуть дальше опушки, но оборотни были повсюду — их цветистые палатки просвечивали далеко сквозь деревья. Кто-то прятался за деревьями, кто-то в наскоро вырытых окопах, кто-то искал защиту у самой избы…

Но взрывы все же прозвучали. Два — почти рядом, и три достигли цели.

На этот раз избы не шелохнулись, лишь покачнулись, словно отпрянув, — все-таки это были не избы, а Бог знает что… Манька едва удержалась, чтобы не скатится по покатой крыше вниз. Но скаты крыши были не крутыми.

Когда оборотни отступили в лес, она спустилась на чердак. Три пули ее все же достали — одна в бедро, едва не задев кость, вторая прошила легкое, третья застряла в животе. Она устала и выдохлась, живая вода лечила, но уже не так действенно. Кровь, перестала течь сразу же, как выпила живой воды, но каждое движение причиняло боль. Нога у нее еще волочилась, начиная потихоньку заживать, а живот жгло, застрявшая пуля причиняла боль при каждом движении.

Борзеевич все еще лежал в беспамятстве и стонал во сне.

Манька положила руку на его лоб — лоб у старика был горячим. После этого приблизилась к Дьяволу, который смотрел в оконце, опираясь на лук Борзеевича. — Боже, Дьявол, костерок бы запалить, гори они синим пламенем! — сказала Манька, разглядывая множественность врага. — Мне не выстоять, — честно призналась она, боясь вздохнуть. — Их там сотни и сотни! Против зверей еще куда ни шло, но против этих…

Дьявол сунул в нее руку и вынул пулю. Положил ей в ладонь.

— Обрастать начинаешь раритетами! — посочувствовал он. — Правильно, а нехай горят! Зверей, которые здесь остались, они давно слопали, еще ночью. Рядом река, дальше озеро, с обеих сторон зима, огонь далеко не разлетится. Ну, если что, пригоню тучку, делов-то! От леса что осталось?! Заодно мусор сгорит и пеньки! — Последние слова Дьявол произнес зловеще. Он уже привязывал на стрелу немного пакли, чтобы зажечь древко, обмакнув его сначала в светлую жидкость, потом в маслянистую черную. «Технический керосин» — прочитала Манька на бутыли. На второй надписи не было, но она и так знала, что это нефть, которая у них оставалась. — Если у них есть еще динамит, думаю, динамит нам уже не страшен! — Дьявол с любовью взял ее лук в руки. — Показать ученику не мешает, как из такого лука да такими стрелами дичь в углы загоняют!

Манька никогда не видела Дьявола таким хладнокровным. Он натянул тетиву, и она замерла. Стрела вонзилась в ближайшее дерево.

— И что? — Манька хохотнула, применив разоблачение.

Она выпустила не одну стрелу в то же дерево, но Дьявол как будто не заметил.

— Подгони-ка мне еще стрел! — сказал он. Сказал так, словно удивил ее.

Манька подала вторую и третью стрелу, и они вонзились в ближайшие деревья.

Но удивить ее Дьяволу все же удалось.

Три дерева — и огонь в одно мгновение охватил всю опушку. Среди оборотней началась паника. Кто-то пытался проскочить к реке, но Манька была наготове, теперь уже стреляя из лука Борзеевича.

«Наверное, какое-то волшебство применил!» — подумала она, любуясь ровнехонькой стеной огня, отделившую ее от оборотней. Палатки взлетали на воздух, горел порох и динамит. Выстрелы прекратились. Побросав пожитки, неприятель бежал в сторону гор, или в обход к реке, спасаясь от пожара.

— А теперь, Мань, положи мне ладонь на руки, вот так… и держи… — Дьявол мягко сжал ее пальцы, и установил лук, фиксируя положение. — Только точнехонько в то место, где оборотень должен стоять.

— Это как? — удивилась Манька.

— Ну, представь то место, только думай, что эта стрела вот-вот его пробьет. О деревьях не думай, ищи оборотней, как я тебя учил, третьим глазом. А два лучше закрой! — Дьявол поправил пальцы Маньки, между которыми стрела должна была пролететь. Манька вдруг почувствовала, что какой-то оборотень проскочил огненную стену и собирается крикнуть соплеменникам кличь. Манька выпустила стрелу. И тотчас увидела, как с глухим стоном оборотень повалился на землю, пожирая себя. Она открыла глаза, не веря в происшедшее, но оборотень корчился на земле.

— Вот так, Маня, стреляют моими стрелами. И не надо искать цель, она сама прилипает к моим стрелам! А теперь во-он в те деревья целься, которые у гор стоят, — Дьявол указал на горы. — Надо их взять в кольцо.

Манька закрыла глаза, представила дерево, и как оно должно вспыхнуть.

И спустила стелу, представляя ее полет.

— Мань, полет стрелы не твоя задача, твоя — цель! — прокомментировал Дьявол ее выстрел.

Она открыла глаза, убедилась, что промахнулась, взяла новую стрелу и снова спустила ее, на этот раз не выпуская из ума дерево. Через секунд двадцать почувствовала, что дерево вспыхнуло — и тут же порадовалась глазами: далеко у самых гор загорелась маленький точечный костерок. Жить стало веселее.

— Ох, ох, ох… Что со мной было… — старик Борзеевич держался за голову, но на этот раз не ткнулся в стену, а присел рядом, размахивая руками для равновесия.

Манька обрадовалась, а Дьявол добродушно ухмыльнулся.

— Беспамятный ты мне нравился больше! — поддел он старика. — Ну да ладно, живи уж, нянчить тебя время нужно, а его ни у меня, ни у Мани нет, — произнес Дьявол, покосившись в Манькину сторону, которая с усердием отличницы усваивала новый метод.

— О, обагренная светлой памятью Дьявольской нави, как ты хорошо стрелять научилась! — изумился старик Борзеевич, когда заметил, что Манька стреляет с закрытыми глазами. Он быстро приходил в себя. — Я думаю…

— Мы думаем, — поправил его Дьявол, — Обед… или полдник… или ужин уже с нас, пока Маня разминает руку. Пойдем, Хоттабыч, мой неразумный последователь идейного проблеска, которому отсутствие оного скажется еще… Посмотрим, что на день грядущий наготовила нам изба.

Они ушли, оставив Маньку наедине с собой и стрелами.

Без Дьявола стрелы так красиво врага не разили. Она кряхтела, пыхтела, тужилась и пыталась осмыслить, почему иной раз одно выходит, а другой противоположно… Но все же через одну — три долетали до нужного места. Не так красиво, видимо, Дьявол каким-то образом подправлял ее мысль, будто придерживал палец на излучине лука. Читать мысли он умел, возможно, умел и править. Наверное, и оставил ее не просто так, опять посмеяться решил или проверить, справиться она без него или нет. Манька смерила взглядом дыру в чердачном проеме, в котором исчезли оба боевых товарища.