Пенталогия «Хвак» - Санчес О. "О'Санчес"

Церемония считалась завершенной с последним лобзанием рыцарского лба, орошенного кровью из под венца, поэтому, в ответ на сожаления Его Величества, все свидетели церемонии, до самого последнего храмового служки, восхищенно взвыли и застучали мечами о ножны:

— Просим! Ваше Величество! С нами! По-рыцарски! Просим!!!

Император стоял, руки в боки, ухмылялся, и не спеша, лицо за лицом, взгляд за взглядом, изучал буйное рыцарство свое… Поднял кулак и поймал в него мертвую тишину.

— Нет, братцы. Все решено. Кабы мог — поучаствовал бы. Но — никак мне, дела ждут. Вы уж там за меня постарайтесь, поднимите кубок, другой…

Рыцари взревели так, словно бы криком своим вознамерились обрушить своды старинного храма.

— Да здравствует император, — кричали они в одно сердце, в один голос, и громче всех — Керси.

Просторнейший из своих домов предоставил под это празднество принц Токугари, он же выделил изрядную сумму на еду, напитки, фейерверки, наём слуг и поваров, ибо собственных средств, включая все шестьдесят с хвостиком червонцев, новоиспеченному рыцарю, конечно же не хватило бы, чтобы оплатить все это изобилие и буйство. Но именно его Высочество настоял на пышности и размахе, поэтому и принял на себя большую часть расходов. Потратились, конечно, и родители Керси, которые теперь с нетерпением будут ждать его в гости, а Его Величество заплатил за великолепного коня. И пусть он был не вороной, как мечталось Керси, а караковой масти, но стоило лишь Керси подойти к нему, положить руку на круп, ощутить, как дрогнули мышцы коня под шелковистой кожей, услышать осторожное пофыркивание, встретиться взглядом с этим благородным животным… «Бедная Мунька, — подумал со стыдом Керси, — твой прежний владелец не только проиграл тебя, но и, можно сказать, предал… Единственное оправдание — не долго-то я и владел… Пусть тебе будет хорошо у новых хозяев, пусть ты поскорее привыкнешь к ним и забудешь меня…»

— А тебя я назову Север и никогда никому не продам и не проиграю!

ГЛАВА 4

— Счастливый ты, Санги, не берет тебя время!

— Это меня-то оно не берет?.. — Рыцарь ухватил в горсть длинную прядь седых волос и скосил на нее глаза.

То был вельможа Санги Бо, благороднейший дворянин и прославленный воитель, тот самый, которому Его Величество император лично послал приглашение на просмотр звериных боев, а после представления удостоил аудиенции один на один. В данный миг он также находился в одном из дворцовых кабинетов, но принимал его уже не государь император, а один из первейших его слуг и помощников, глава имперского сыска, рыцарь, с некоторых пор и герцог, сударь Когори Тумару. Санги Бо чуть ли ни с отвращением отбросил прядь волос обратно за ухо и продолжил возражения.

— Еще как берет! Веришь ли, я не то что серенады там, или иные какие чувства в альковах большого света, я уже с полгода как ключницу свою, Мотону, на ложе не звал, за вымя не брал! И нисколько от этого не страдаю, вот беда. А ты говоришь…

Когори коротко хохотнул в ответ и помотал туда-сюда багровыми щеками.

— Все хорохоришься… Я со своей благоверной уже и забыл, когда в последний раз… Не на день ли пробуждения Матушки Земли? Нет, действительно хорошо смотришься. Видно, отшельническая-то жизнь в тук тебе пошла. А мы тут… дохнем на государственной службе, будь она неладна! Санги, дорогой! Ты только представь: вот мне завтра в поход в служебный, ну казалось бы — куда, в мои годы, с моим весом, с моим здоровьем, когда у меня здесь во дворце завалы не разобранных дел??? Которые кроме меня самого делать никто не собирается? А я сей поход за отпуск считаю, я счастлив буду вырваться из Океании и прошвырнуться по западным границам, подальше от Его Величества! Да, да, поверь! И чихать мне на Морево-цуцорево, на тяжбы столичные, на эти вот нескончаемые свитки… Воздухом хоть подышу, увижу травы, реки, небо… Жалко, что мы с тобою порознь едем, а то бы… Ты уже с полгода в наших краях, а мы все мельком, за руку поздороваться не успеваем… Друзья, называется. Выпить бы, вот что надо.

— Успеем гульнуть, Когги, своего не упустим, вот выполним порученное… А когда именно тебе выступать?

— Значит, так. Завтра Его Величество венчает, наконец, в рыцари этого мальчишку из юго-восточных земель, Керси Талои, дружка твоего воспитанника Лина, насколько я понимаю, а сразу же после церемонии зовет меня, дает мне последние пинки и напутствия — и я полетел!

— Тогда и я завтра к ночи двинусь. А встретимся на месте. Но ты мне лучше объясни, Когги, откуда у тебя такие черные мешки под глазами?

Когори Тумару криво усмехнулся в ответ и потрогал толстенными пальцами одну скулу, другую…

— А… У меня же всегда были нелады со зрением. Пока я в гвардии служил, секирой да мечом на парадах махал, мятежников и варваров штурмовал — оно вроде бы и с ним терпимо было… А как приметил меня Его Величество, в ту пору еще Его Высочество…

— Да, я помню. Он тогда все восхищался твоими познаниями древности…

— Угу… Вот и допознавался я до кабинетной работы. Ты думаешь — я, или главный казначей, или оберегатель столицы, или канцлер — чем заняты? На советах мудрецов и вельмож сидим, да? Имперские владения дозором обходим, чаяния народные ведаем? Ничего подобного! Сидим с утра до ночи, носом в пергаменты уткнувшись, что я, что канцлер, и ничегошеньки более не видим! Кроме разносов от государя! И другие высшие сановники тако же.

— Когги, я знаю это и сочувствую, хотя, конечно, ты слегка преувеличиваешь.

— Да, ты-то знаешь, это я не тебе, а так, в воздух болтаю, пар выпускаю. И ничего я не преувеличиваю. О чем мы?.. Так вот — мешки. Зрение слабое, а читать надобно постоянно, доносы напополам с донесениями — как быть? Ну, я к жрецам, к магам. Они мне заклятьями да зельями поддерживают рабочее состояние, А когда все это годами, изо дня в день — тело-то бунтует, гневается на магическое пришпоривание, отсюда и мешки. Черные, говоришь?

— Или темно-синие с прозеленью, коли тебе сие слышать приятнее. Ну-ка, пересядь из своего тронного креслица вот сюда, к окну на лавку, я гляну.

— Санги, оставь, не хочу.

— Сядь, я сказал. Оторви от кресла свое жирное сплющенное седалище и сядь сюда.

Когори Тумару заурчал недовольно, однако послушался, признавая, как и всегда, превосходство над собою старого друга, собутыльника и соратника.

Седовласый рыцарь довольно долго осматривал своего внезапного пациента, водил руками вокруг его головы, бормотал заклинания… Наконец выпрямился во весь рост и вздохнул, чуть ли не со стоном:

— Хватит на первый раз. Ну, Когги, что скажешь?

Когори Тумару склонил большую круглую голову направо, потом налево, по-прежнему продолжая сидеть на лавке возле окна… недоверчиво потер мешки под глазами…

— Чудеса! Ну, Санги, ты просто бог среди магов и лекарей. Ни глаза не болят, ни в висках не ломит! Я уже забыл, что такое бывает!

— Сие облегчение ненадолго, очень уж ты все запустил. Но пару-тройку дней будешь именинником ходить. Закончим дела и, если мир не рухнет, займусь твоим здоровьем поплотнее. А нынешних твоих знахарей…

— Эк ты их! Жрецы они, самого высокого Храма.

— …даже не знахарей, а шаманов деревенских, можешь казнить уже сегодня, они заслужили.

Когори Тумару вскочил и цуцырем, прытко и вперевалку, вернулся в свое рабочее кресло за столом.

— Ха! Казнить — это у меня быстро. Но, знаешь, Санги, сугубо из осторожности, так, на всякий случай, подожду до своего и твоего возвращения, мало ли… какие ни какие, а лекари…

— Тебе виднее. — Санги Бо помолчал некоторое время и, наконец, решил, что пора довершить то, намечено сделать перед отъездом. Откашлялся.

— Когги, как насчет того дельца, что я тогда упоминал? Ну, во вторую нашу встречу, еще перед цирком?

Когори Тумару сделал вид, что вспоминает и не может вспомнить.

— Э-э-э… Поясни, о чем ты?

Санги Бо изнутри закусил губу, чтобы сохранить серьезный лик и не выдать себя улыбкой. Да, вот она, прочнейшая на свете чиновничья выучка: даже со старым другом, на ровном месте пытается играть в «кто выше». Кто напоминает — тот проситель, а кто запамятовал, за множеством важнейших государственных дел, тот вершитель.