"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28 (СИ) - Изверин Алексей

— Егеря! Не посрамим памяти павших героев под Выборгом! Поклянемся на нашем святом штандарте, что не отступимся! Не сдадимся! Порвем супостата! С нами царь, Бог и воля!

— Бог и воля! — закричали сотни глоток в едином порыве.

Знамя наклонили. Каждый по очереди подходил, целовал полотнище и шел к батюшке за последним напутствием.

Тронулись.

Под ногами опасно потрескивал лед. Люди проваливались в снег по середину бедра. Лошади ломали ноги в скрытых трещинах. На коротких остановках солдаты жались друг другу, облепляли теплые бока походных кухонь, и от офицеров требовалось немалое усилие, чтобы снова поднять роты в дорогу. За отрядом оставалась вытоптанная тропа, разбитые бочки, мешковина из-под сухарей, полупроволившиеся в сугробах разломанные повозки, черные пятна от редких костров, но не человеческие тела — всех подбирали и несли с собой, никого не бросали.

На утро четвертого дня похода шатавшиеся от усталости полки вышли к десяткам скованных льдами шведских кораблей у Аландских островов. Экипажи были застигнуты погруженными в сон. Десятки орудий, сотни пленных достались победителям.

Пришел черед десятитысячного гарнизона Большого Аланда. Серьезные укрепления отсутствовали. Средневековый замок Кастельхольм недавно сгорел в большом пожаре, часть его стен разрушилась, а сами шведы были абсолютно не готовы к битве. Явление русских на острове было подобно грому молнии в ясный день. Пока шведы очухались, пока им подтащили из цейхгауза патроны и худо-бедно построили в шеренги, русские уже яростно атаковали.

Откуда только взялись у них силы? Разобрали на дрова несколько шведских судов, недолго погрелись у костров, пока артиллерию приводили в боевое положение — и вот уже плотные цепи егерей надвигаются на противника, засыпая его меткими выстрелами. С громким «ура!» двинулись колонны рекрутов, нацеливаясь на фланги. Заговорили пушки, засыпая шведские ряды шрапнелью и дальней картечью.

Враг не выдержал и пятнадцати минут короткого боя. В панике бросился убегать, а за ним устремилась кавалерия на подкованных зимними подковами конях. Дивизии достались более трех тысяч пленных, десятки орудий и все зимовавшие у островов корабли.

Никогда еще в своей недолгой военной карьере Сенька не испытывал такого куража, такого душевного подъема, такого упоения победой! Подбежал к Зарубину, стиснул руками его кисти:

— Никифорыч! — завопил он, сверкая воспаленными глазами, напрочь позабыв про уставы. — Дай волю суседей навестить да свинцовым подарением наградить!

Чика и сам был как на шарнирах, разве что не приплясывал. Виктория кружила голову, бешено гнала кровь по жилам.

— На Стокгольм хош первым? А давай!

(Это маршруты ледового похода князя Багратиона в 1809 году. Был еще один, севернее и более сложный, отряда Барклая де Толли. В нашей версии истории они уже вряд ли понадобятся)

Глава 7

Батальон Пименова снова двинулся по льду вслед за убегающими шведами. Никаких ориентиров не нужно, вешками служили трупы окоченевших солдат, которым не достало сил спасти свою шкуру. Русским хватило морально-волевых, чтобы совершить еще один суточный марш! Выбрались на материк у какой-то деревни, вконец обессилев. Заняли дома обывателей, набившись в тесные помещения, как сельди в бочку, и завалились спать. Лишь караулы расставил майор, проверял их каждые полчаса и менял через два. Ни на минуточку не прилег, будто он семижильный.

Появление русских «изо льдов» в поселке Грислехамн, в двухсуточном переходе от шведской столицы, вызвало в Стокгольме панику, граничившую с безумием. Ежесекундно ожидалась орда казаков или самоедов-людоедов на собачьих упряжках. Самые трусливые немедленно бросились прочь из города. Несчастный король Карл XIII, младший брат Густава, втравившего Швецию в беду, не знал, что ему делать.

— Я не хочу воевать с русскими на суше! Я моряк, а не пехотинец!

Этот изящный молодой человек никаким настоящим моряком никогда не был. Он являлся всего лишь тенью своего покойного брата, во всем полагался на своих советников — кукла, а не монарх.

— Нужно соглашаться со всеми русскими условиями для заключения скорейшего мира, — тяжело вздохнув, сообщили королю члены Тайного совета. — Потом нас порвут в клочья патриоты, но выхода нет. Только капитуляция!

Прибывшие в Грислехамн парламентеры застали момент выхода на сушу основной части дивизии Зарубина. Их вид поразил шведов до глубины души. Красно-белые обветренные или обмороженные лица, пропахшие дымом полушубки, какие-то дикие лохматые головные уборы. Им, обитателям утонченных гостиных Стокгольма, показалось, что они очутились не на армейском бивуаке, а в становище орды гуннов, прибывших стереть с лица земли великую скандинавскую нацию. Дрожащим от страха и волнения голосом государственный секретарь и глава делегации, выбранный за знание русского языка, Юхан Лильенкрантс еле выдавил из себя:

— Пощады! Мой король просит пощады!

Чика сидел перед ним на барабане, примостив саблю между ног. Отдыхал. Последний переход выдался особенно тяжелым, ибо в проливе изрядно подморозило. Часть лошадей погибла, хорошо хоть собачки не подвели.

— Вся ли Швеция готова смириться?

— Увы, генерал, пока не вся. Южная полностью склоняет голову перед вашей отчаянной храбростью. Но северные гарнизоны городов и 7-тысячный корпус генерала Гриппенберга… Мы ждали вас на границе с Финляндией… Они могут не подчиниться.

— Сколько войск в Стокгольме?

— Только батальон лейб-гвардии. Он полностью послушен королю.

— Значит, так… — задумался Чика. — Пименов! Твой батальон у нас самый отдохнувший. Топайте в столицу, донесешь до Карлы ихнего царскую волю. Полная капитуляция. Мы же дух переведем, дождемся от тебя весточки и двинем на север, чтоб оставшихся вояк пощелкать.

— Слушаюсь! — бодро откликнулся майор, а сам подумал:

«Одного братца уже укокошил. Можа очередь и до второго дошла?»

Батальон выдвинулся немедленно. Дорогу показывали люди Лильенкрантса. Юхан остался в лагере возле Грислехамна не то как заложник, не то как почетный гость.

— Почти прибыли, еще немного, и мы на месте, — сообщил швед, склоняясь с седла, шагавшему рядом майору.

Сенька его не понял, но догадался, что двухдневный марш подходит к концу. Впереди виднелись шпили и острова шведской столицы, удивительно похожей на Петербург, только не такой неряшливой.

— А ну подтянись! — заорал он на роты. — Плететесь как сонные мухи! Песенники — за-пе-вай!

— Эх, егеря, егеря… — затянули взбодрившись солдаты.

Их песню прервали частые звуки выстрелов. Одним из них на землю с лошади был сбит швед-проводник. Стреляли из-за длинной изгороди, подходящей к дороге острым углом. Не залпом, а беглым огнем.

— Аларм! — закричал майор. — Из походной колонны — в цепь!

Егеря начали перестроение, подхватывая раненых и убитых товарищей.

Кто знает, чему виной ошибки в критической обстановке? Последующие разборы действий нижестоящих командиров чаще всего оцениваются не по уставу, а по результату. Нет, бывает и наоборот. Ты победил, вопреки науке солдатской или приказам вышестоящих командиров, а тебя за это — по загривку! В общем, случается и так, и этак…

К батальону майора Пименова было придано несколько рот резервистов. Обычные пехотинцы, не егеря — из них, разбросанных по батальонам бывшего легиона, Зарубин планировал впоследствии собрать полноценные полки, когда под приглядом опытных майоров они всерьез понюхают пороху. Одной из весомых причин такой системы был слабый офицерский состав свежесобранных рот. «Понабрали по объявлениям господина Новикова», — так нелицеприятно оценил их уровень Арсений Петрович, когда познакомился с присланными к нему поручиками. Газеты министра просвещения регулярно взывали к военной молодежи, к бывшим выпускникам Сухопутного и Шляхетского кадетского корпусов, присоединиться к победоносной армии царя Петра III. Эти призывы нашли горячий отклик в среде военной молодежи, особенно, после победы при Каспле, вызвавшей патриотический подъем, и потери семейных имений, оставившей дворянских недорослей без средств к существованию. Вчерашние кадеты принялись активно записываться в армию, и им, как людям, знающим языки чужестранные и грамоту, давали чин поручика и взвод — те из них, кто успел прослужить после выпуска хотя бы год, получали роту. Недостатки, ошибочность этой системы проявили себя моментально: «поколению поручиков» довелось обильной кровью утверждать свое место в армии.