Идущий на смех (СИ) - Логинов Геннадий

— Вот идиот, — удручённо прикрыв лицо и покачав головой, Вы глубоко вздохнули. — Ты что, вообще ничего другого делать не умеешь?

Но Ваши слова были обращены в пустоту, потому что джина и след простыл. Что ж, Вам не оставалось ничего иного, потому, покосившись на свежеприобретённого верблюда, Вы взяли его под уздцы и повели прочь.

Люди сбегались со всех сторон и глазели на Вас, потому как видели нечто подобное в своей жизни впервые, да и Вы раньше только читали про них и видели на картинках.

Разумеется, Вы привлекли к себе значительно больше внимания, чем хотелось бы. Прибежавшая на место стража начала во всём разбираться, и вскоре ко всем прочим претензиям в Ваш адрес добавили и то, что Вы обокрали заморского купца (а откуда ещё здесь по логике вещей взяться верблюду). Сарацины не стали с этим спорить, да и Вы, в общем-то, понимали, что в известном смысле это так и есть, ведь Вы же забрали лампу, прекрасно осознавая, что она принадлежит маврам.

Как бы там ни было, под общий гомон и сопровождение множества зевак Вас сопроводили куда следует, и бросили в темницу — 320

1058

— Я никогда не работаю в счёт обещаний на будущее. Это весьма зыбко и ненадёжно. Что ты можешь мне предложить прямо сейчас? — затягиваясь кальяном, продолжил Абубакар.

Возвращайтесь на параграф, с которого пришли, и придумайте что-нибудь получше.

1059

Мужик только собирается продолжить травить свои байки, счастливый тем фактом, что наконец отыскал свежие уши, как вдруг в небе над портом разносится звон набата, призывающий горожан (всех, и стар и млад, невзирая на чины и сословия) к оружию — 697

1060

По-видимому, такая музыка недостаточно благородна для его слуха. Абубакар затягивается кальяном и делает пренебрежительный жест рукой, после которого Вас гонят прочь от его стола.

Остаётся лишь пожаловаться своему другу, кабатчику Иоханну, на своё нелёгкое житьё-бытьё — 992

1061

После этих слов завсегдатаи кабака уже жаждали вовсю Вашей смерти, но не нападали только лишь из-за башибузуков Абубакара.

— Не смеши мои чувяки, — покривился тот. — Во-первых, народ не готов это принять, во-вторых, такое государство тут не проживёт потом и месяца.

Возвращайтесь на тот параграф, с которого пришли, и предложите что-то более реальное.

1062

— Нет уж, извини, это не увеселительная прогулка, — мягко и достаточно доброжелательно, но категорично отвечает молодой рыбак.

— Ральфрик! Боже мой! Кого я вижу! Ты ли это? Сколько лет, сколько зим! — обернувшись, Вы замечаете свою старую знакомую, Рокильду и, по всей видимости, она совершенно искренне рада Вас видеть — 400

1063

Медвежья охота была одной из излюбленных забав Гунфрида Безволосого, ради которой он в этот раз не поскупился даже взять с собою профессионального художника.

Когда королевский лесничий, Адальберт, расправился с могучим зверем при помощи псов и рогатины, король принял рогатину из его рук и пафосно встал, поставив ногу на труп косолапого, велев запечатлеть себя в таком виде.

Впрочем, художник не успел довести начатое дело до конца, потому что в этот момент над лесной чащей прозвучал выстрел дальнобойного штуцера, распугавший всю дичь в округе…

…Король умер — да здравствует король!

Если у Вас есть достоинство «Популярность» — добавьте себе 10 пунктов Героизма. Если Вы Набожны — ещё 10 пунктов Героизма. За каждый пункт Шутовства добавьте себе 10 пунктов Героизма, за каждый сохранённый пункт Вдохновения добавьте себе по 5 пунктов Героизма, за каждые 6 пунктов Злодеяния, недостатки «Жестокосердие» и «Старые счёты» отнимите по 10 пунктов Героизма.

— Если у Вас набралось 100 пунктов Героизма — 1280

— Если недобор — 1116

1064

На некоторое время обретя ясность ума, Вы понимаете, что справиться с этой проблемой в одиночку было бы крайне затруднительно, и бредёте в приют для умалишённых, в надежде, что Вам окажут там помощь.

Конечно, для Вашего возраста скопилось слишком много потрясений, и они дают о себе знать — 185

1065

— Во-первых, у меня нет дочери. Во-вторых, мне не нужен зять-идиот, не говоря уже о том, что не нужен зять-иноверец. В-третьих, сначала приди к власти, а уже потом бросайся такими предложениями, — с раздражением бросил Абубакар.

Возвращайтесь и предложите что-то более весомое.

1066

— Милостивый сударь, не соблаговолите ли Вы уделить скромной девушке минуту своего внимания? — неожиданно раздаётся за Вашей спиной. За последнее время Вы уже настолько успели привыкнуть к грубости и хамству, к тому, что у всех есть свои скрытые мотивы и в каждом рукаве припрятано по паре тузов и стилетов, что подобная вежливость обескураживает и настораживает.

А впрочем, может быть это уже паранойя.

Перед Вами — молодая красивая дама: не слишком юна, но ещё и не постаревшая, а, что называется, в самом соку. На ней дорогое, но достаточно скромное, строгое и вычурное платье. А руки не выглядят холёными и изнеженными.

— Чем могу быть полезен? — заинтригованно интересуетесь Вы, при этом продолжая ожидать какой-нибудь подвох.

— Дело в том, что я очень долго искала кого-нибудь вроде Вас… Уже практически отчаялась, обошла целый город, и вдруг, — вижу, как Вы идёте, — погружённая в свои мысли, она не столько разговаривала с Вами, сколько рассуждала вслух, обходя Вас вокруг и рассматривая, словно какого-нибудь диковинного зверька, отчего Вам тотчас же седлалось неловко и неуютно.

— Простите, в каком это смысле «искали кого-нибудь, вроде меня»? — переспрашиваете Вы, не понимая решительно ничего из этих запутанных объяснений. У некоторых людей просто непостижимый талант, в ответ на прямой вопрос говорить очень много, при этом не сказав, по сути, ничего.

Да и вообще, ладно бы мужчине ещё были позволительны и простительны некоторые взгляды и вольности. Но чтобы женщина вот так вот первая подошла к незнакомцу и начала откровенно его разглядывать со всех сторон, — это просто немыслимо неприлично. Как-никак, на дворе XVI век от Рождества Христова, а вокруг Западная Европа.

Тем не менее, следующие слова милой дамы тотчас же расставили всё по своим местам, убрав конфуз:

— Я — художница89, Женевьева Гиганти. Я работаю над триптихом для кафедрального собора, и мне нужна модель. Натурщик, который согласился бы позировать скромной девушке во имя веры и искусства. Естественно, я щедро заплачу.

— Ну-у… Я, даже, право слово, не знаю, — несколько замялись Вы. В своё время членов Вашей семьи изображали на портретах как людей отважных, благочестивых и знатных, а сами Вы угодили на полотно лишь однажды, как шут, сидящий с мароттой в руках на ступенях подле трона Альбериха Доброго, чтобы властность и серьёзность короля подчёркивались Вашей несерьёзностью и кривляньем.

Вы понимали, что и такого рода картины тоже, наверное, нужны для истории. Но чтобы Вас запечатлели на серьёзном полотне, в серьёзном амплуа, да ещё и на триптихе для кафедрального собора…

— А я в качестве кого я там буду изображён? — поинтересовались Вы, всё ещё пребывая в глубоком раздумье.

— О, для Вас отведена очень значимая роль. Именно поэтому я не могла взять абы кого-нибудь, а так долго искала «самое оно». Мне нужен статный, красивый, благообразный мужчина зрелых лет, чтобы написать с него образ Святого Симеона Богоприимца для триптиха, посвящённого Сретению Господню, — сказала она с надеждой и огнём в глазах. Огнём, который отличает всех по-настоящему творческих людей.

— О… Ну… За «статного, красивого и благообразного мужчину» спасибо, — несколько смущённо, поблагодарили Вы, думая про себя, что и «зрелый» было сказано из деликатности, вместо слов «пожилой» или «старый».