В паутине чужих заклинаний - Вонсович Бронислава Антоновна

ГЛАВА 10

Эмми сидела на краю стола, чуть нагнувшись ко мне, чтобы не пропустить ни единого слова из моего рассказа. Я не возражала — все равно посетителей как не было, так и нет, урон репутации мага по особым поручениям она не нанесет. Так к чему разводить ненужные церемонии? Главное, чтобы она мне колбу с листом со стола не снесла. За прошедший день на черешке уже появились маленькие белые бугорки, неимоверно меня обрадовавшие. Значит, листу у нас хорошо, бугорки превратятся в настоящие корни, фикус перекочует из колбы в горшок, а горшок встанет в облюбованный угол.

— Ну вы и устроили! — хихикнула подруга. — Представляю физиономию Штефана. Так ему и надо. Бросил тебя в трудной ситуации, пусть не оправдывается, что в Гаэрре не был. Хотел бы — нашел время.

— Физиономия у него была та еще, — согласилась я и отодвинула колбу подальше от подруги, на безопасное расстояние. — Когда он влез между мной и Дитрихом, я думала, что еще немного — и из него дым пойдет, настолько он был злой.

— А нечего ему влезать между тобой и Дитрихом, — заявила подруга. — Он свой шанс упустил, пусть теперь гуляет где-нибудь подальше.

— Наверное, у него и не было этого шанса, — задумчиво сказала я. — Не зря же я решение о браке откладывала.

Подруга поерзала на столе, устраиваясь поудобнее, поняла, что это довольно-таки проблематично, слезла с него и уселась на стул для посетителей. Теперь я окончательно перестала беспокоиться о судьбе уворованного на благо фирмы фикуса.

— Может, и зря, — неожиданно сказала Эмми. — У него очень хорошая должность в магистрате, и сам он… — Она поморщилась при воспоминании о Штефане, но все же продолжила: — И сам он, чего уж скрывать, хорош. Только вот про то, что я ему глазки строила, он все равно врал. Нравился он мне сильно, но на подлости я бы не пошла.

Эмми смотрела на меня исподлобья, не уверенная, как я воспринимаю ее слова. После того скандала в наших отношениях появилась некоторая скованность. Слишком убедительными были и подруга, и Штефан, и я никак не могла решиться, кому из них верить. Эмми это чувствовала, обижалась на меня, но я ничего не могла с собой поделать — я не могла припомнить ни единого случая, чтобы кто-то из этих двоих мне врал, поэтому встать на сторону одного из них тоже не могла.

— Возможно, ему просто казалось? — предположила я, желая уйти от этой темы. — Выдавал желаемое за действительное? Был уверен, что нравится всем вокруг? — Я вздохнула. — Знаешь, мне совсем не хочется про него говорить, Эмми. Он вчера такой отвратительный скандал устроил, так орал, что соседи повыскакивали.

— А Дитрих что? — с жадным любопытством спросила подруга.

— Дитрих ему заявил, что я не чья-то собственность и что Штефан своим веником может подмести пол в подъезде, если уж у него никаких дел больше нет.

Говорил все это Дитрих с легкой долей снисходительности, что еще больше взбесило моего неудавшегося жениха. Настолько взбесило, что на какое-то время он просто потерял дар речи, отшвырнул букет и шагнул вперед с явным намерением шандарахнуть соперника чем-то убойным. Во всяком случае, у него появилось легкое синеватое свечение на кончиках пальцев. Какая-то инора испуганно заверещала. Не думаю, что она боялась за Дитриха, скорее — за сохранность подъезда. «Сыск, вызывайте скорее Сыск! — завопила она во всю мощь своих легких. — Пока они здесь все не разнесли!» Ее вопль Штефана отрезвил, пропали свечение с пальцев и краснота с лица. Он небрежно буркнул какое-то извинение и торопливо стал спускаться по лестнице, словно убегал от кого-то. «Однако. Какие сильные чувства вы у него вызываете, Линда», — задумчиво сказал Дитрих.

— Линда, ты меня вообще слушаешь? — возмущенный голос подруги разбил мои воспоминания.

— Извини, вспомнилось вчерашнее. Не хочу про это больше говорить. Как у тебя занятия прошли?

— На курсах? Интересно прошли, — немного обиженно сказала Эмми. — Правда, я теперь не могу понять, зачем я на них записалась и нужны ли они мне вообще. Но деньги-то уже уплачены. Назад их никто не вернет.

Она расстроенно вздохнула.

— Главное, что интересно, — попыталась я ее подбодрить. — А вдруг потом в тебе талант неимоверный прорежется и ты и думать забудешь про алхимию?

— Скажешь тоже! — тоненько хихикнула Эмми. — Я даже на сцену боюсь выходить. Нет, вот это как раз не особо интересно, а вот всякие такие приемчики…

Она расслабленно поболтала еще с полчаса и убежала, чтобы, по ее словам, не отвлекать меня от работы. Но работа у меня со вчерашнего дня так и не появилась. Даже фикус поливать пока еще не надо было — он полностью обходился той жидкостью, в которой стоял. Я с тоской повыдвигала и позадвигала пустые ящики своего стола, но там так ничего и не появилось. Коробки Дитриха я не трогала, он их сам разбирал, но слишком неспешно, и смотрелись они в приемной не слишком аккуратно. Я решила посдвигать их в комнатку, которую мой работодатель так и называл «лабораторией». За этим занятием меня и застал инор Кремер. Я не услышала, как он вошел, слишком много шума производили сдвигаемые ящики, поэтому, когда повернулась и чуть в него не уткнулась, испуганно охнула.

— Неужели я так страшен, инорита? — добродушно сказал он.

— Извините, я просто никого не ожидала увидеть, — пояснила я.

— Я стучал. Я всегда стучу, перед тем как входить.

— Я не слышала.

— Немудрено, вы так были увлечены, что пронеси мимо вас все документы вашего Хартмана, вы бы и не заметили.

Это был явный упрек в моей несостоятельности как сотрудника бюро частного сыска, но мне было что на это сказать. Я вежливо улыбнулась.

— Инор Кремер, у нас на всех шкафах стоит дополнительная сигнализация, тронь их кто, на кого они не настроены, такая сирена будет, что не услышать ее при любой занятости невозможно.

В этом я не была уверена — но какие-то охранные плетения на шкафах были, а какие именно, разобрать мог только специалист, наш клиент таковым не являлся, поэтому мое заявление проглотил как ни в чем не бывало.

— Это хорошо, — взгляд его подобрел, — значит, все, что я вам рассказал, не окажется в неподходящих руках. Где Хартман?

— Занимается вашим делом.

Ответила я туманно, поскольку понятия не имела, где Дитрих. Когда я пришла утром, его уже не было, а вчера мы так и не переговорили после неудачной конспирации. Хотя почему неудачной? Штефан же ни на миг не засомневался, что между нами что-то есть. Вот только было ли? Этот вопрос я от себя старательно отгоняла, ответа на него у меня не было.

— И насколько успешно занимается? Когда я смогу получить хоть какой-то отчет за уплаченные деньги?

— Инор Кремер, вам же не нужна отписка, — несколько удивленно ответила я. — Вы не слишком торопитесь получить результат с инора Хартмана?

— Я хочу быть уверенным, что он что-то делает и деньги не ушли в никуда. Для этого мне нужно узнать хотя бы промежуточные результаты. Возможно, вы можете мне что-то рассказать?

— Инор Хартман не давал мне такого распоряжения.

Я стояла на своей позиции тверже твердого. Пытайте меня — ничего не скажу. Потому что не знаю. Ни где Дитрих, ни чем занимается, ни что он узнал по делу этого Кремера. А ведь он вчера точно что-то узнал!

— Хм, инорита, я все же клиент вашей компании и имею полное право на отчет.

— Разумеется, инор Кремер, как только инор Хартман его подготовит, вы сразу об этом узнаете.

— И когда это будет? Прошло два дня, а я даже не уверен, что вы что-то делаете.

Инор Кремер был намного агрессивнее, чем в тот раз, когда он договаривался с Дитрихом. Тогда это был этакий вальяжный, все понимающий муж, стремящийся обезопасить жену от чужого нехорошего внимания. Сейчас он казался злым и дерганым. И взгляд, взгляд был холодный, пронизывающий насквозь. Если он так временами смотрел на жену, то понятно, почему она пыталась найти хоть немного тепла вне семейного очага. Внезапно мне стало страшно. В офисе никого нет, кроме нас двоих, а помещение звукоизолировано так, что даже если я заору со всей силы, никто не услышит и не прибежит на помощь. А инор Кремер уже смотрел так, словно примеривался, откуда начнет меня резать. И куда складывать — вон как оценивающе изучает коробки, в которых были навалены вещи Дитриха.