В паутине чужих заклинаний - Вонсович Бронислава Антоновна

— Родился без Дара или потерял? — Дитрих деловито писал на листочке короткие заметки.

— Об этом у нас речь не заходила.

— Жаль, — разочарованно сказал он. — А про родителей что можете рассказать интересного?

— Пожалуй, ничего такого не вспомню, — ответила я. — Если и были там какие-то семейные тайны, то меня Штефан в них не посвящал.

— Вы же с ним целый год встречались, — недовольно сказал Дитрих. — Разговаривали же вы о чем-то?

Разговаривали мы не всегда, но моему работодателю об этом знать не обязательно, тем более что целуется он намного лучше Штефана. Так к чему ему забивать голову лишней информацией, совершенно не имеющей никакого отношения к расследованию?

— А вы всегда с девушками говорите о своей семье? О проблемах родителей? О болячках братьев сестер? — возмутилась я.

— У меня нет братьев-сестер, — парировал Дитрих, — а у родителей нет проблем.

— Или вы не хотите о них говорить постороннему человеку…

Дитрих задумчиво на меня посмотрел, как-то так, что я настроилась на то, что он прямо сейчас заявит, что секретарь — лицо совсем не постороннее, а очень даже доверенное. Особенно после столь успешной вчерашней конспирации. Но он сказал совсем не то, что я ожидала:

— Хотите сказать, что Эггер считал вас посторонней?

— Кем он меня считал, может сказать только он сам. К чему вообще говорить о наших отношениях? Дитрих, вы лучше отчет Кремеру напишите, а то я уже боюсь его следующего визита.

— Отчет я напишу, не волнуйтесь, Линда, — недовольно сказал Дитрих. — Но сейчас я хочу выяснить, связывало ли Эггера с Вернер что-то, помимо родства. Вернер подозревается в использовании запрещенной магии, Кремер явно намекал, что Эггер тоже чем-то таким занимается.

— У него нет доказательств, — напомнила я. — Только предположение. Не доказано даже, что они были любовниками. Штефан говорил, что у них с инорой Кремер исключительно деловые отношения.

Утверждала это я чисто из чувства противоречия. Штефана обеливать я не собиралась, я прекрасно помнила рассказ Эмми о том, как она встретила его с рыжей. Подруга была уверена, что между ними что-то есть, иначе никогда не стала бы бросаться обвинениями. Значит, в их поведении было нечто, прямо указывающее на заинтересованность друг другом. Тем неожиданнее прозвучал ответ Дитриха:

— Очень даже может быть. Не так уж они и похожи на влюбленных, стремящихся уединиться для… — Он спохватился и не стал продолжать. — Короче говоря, там может быть и другой интерес. А какой… Ладно, оставим ваши отношения с Эггером в покое и перейдем к вашим профессиональным навыкам. Вы алхимик, Линда. Надеюсь, ваших знаний и моего оборудования хватит, чтобы выяснить, что в этом пакете.

Я хмыкнула, выражая свое отношение к гордому именованию «оборудованием» набора для юного алхимика, но пакетик взяла и даже развернула. Да… Чтобы определить, что в нем находится, мне не понадобились никакие реактивы.

— Полынь, — твердо сказала я, но все же еще понюхала для пущей уверенности. — Обыкновенная полынь. То есть не совсем обыкновенная, вид из тех, что растет только в Степи.

— А к ней ничего не подмешано?

— Нет. Видно же. Куски довольно крупные.

— А пропитать ее дополнительно чем-то могли? — не сдавался Дитрих.

— Теоретически. — Я с сомнением посмотрела на остро пахнущую высушенную траву. — Но сильно в этом сомневаюсь. Этот вид сам по себе достаточно интересен. С ним получаются самые эффективные зелья. А любая пропитка попросту уйдет или поменяет свои свойства при приготовлении. Разве что предназначено для поджигания и вдыхания потом дыма?

Я вопросительно посмотрела на Дитриха, но его мои слова не воодушевили.

— Точно нет, — туманно сказал он. — Обидно, что мимо. Обойдемся без анализа.

Я немного обиженно завернула сухую полынь обратно в бумажный пакетик и вернула Дитриху. Он небрежно бросил это в один из ящиков стола и задумался.

— Линди, а для зелий какой направленности берут полынь?

«Линди» прозвучало как-то очень нежно, словно наш вчерашний поцелуй был чем-то большим, чем сцена, разыгранная для Штефана. Но исключить, что Дитрих просто пытается стать для меня своим с какими-то одному ему ведомыми целями, я тоже не могла. Он даже не сказал, по какой причине взял меня на работу. Нет, доверия у меня к нему нет. Во всяком случае, до первой зарплаты — точно. Поэтому я сделала вид, что ничего не заметила, и сказала:

— Самой разной. Начиная от простых любовных, охранных, отгоняющих нежить и заканчивая сложными орочьими составами, отбирающими жизнь.

— А Вернер часто что-то с полынью делала?

Я ненадолго задумалась.

— При мне — ни разу. Запас у нее был, как и многих других травок, но совсем небольшой.

— Да что же это такое! — проворчал Дитрих.

— А вы где эту полынь взяли? — заинтересовалась я. — У иноры Кремер?

Дитрих с ответом не торопился, поэтому я ехидно добавила:

— Пожалуй, лист фикуса потянет на меньший срок — он значительно дешевле.

— Намекаете, что мы с вами родственные криминальные души? — усмехнулся Дитрих.

Я не ответила. Он помолчал немного, потом вытащил из стола пачку бумаги и принялся что-то писать. Надеюсь, отчет для инора Кремера, который был уверен, что жену и Штефана связывают любовные отношения с примесью чего-то незаконного. Эмми тоже была уверена, что Штефан и эта рыжая — неслучайные люди. А вот слова Дитриха подразумевали, что там не примесь незаконного, а все отношения на этом построены. Полынь еще эта… Я представила своего бывшего жениха, торгующего сушеными травками из-под полы, и мне стало смешно. Зачем тайно продавать то, что можно купить почти в любой лавке, торгующей алхимическими ингредиентами? Или Дитрих взял полынь совсем в другом месте и она не связана с этим расследованием? Но мой работодатель писал и писал и совершенно не торопился удовлетворять мое любопытство, поэтому я достала принесенный из дому обзорный томик по присадкам и углубилась в его изучение. Если уж практики у меня нет, будем повторять теорию. Так до конца моего рабочего дня мы и сидели каждый за своим столом: Дитрих писал, я читала. В очередной раз бросив взгляд на часы, я захлопнула книгу и положила ее в ящик стола — будет чем заняться завтра.

— Где бы вы хотели сегодня поужинать, Линда?

Вопрос Дитриха прозвучал неожиданно, но с ответом я не замешкалась ни на миг:

— Дома.

— Вы меня приглашаете? Это так неожиданно, — чуть насмешливо сказал он. — Пожалуй, я не готов к столь бурному развитию отношений.

К такому повороту я тоже не была готова. Неужели он считает, что вчерашний вечер дал ему право на такие неприличные намеки?

— С чего вы взяли, что я вас приглашаю? — возмутилась я. — Между прочим, вы мне еще даже аванс не выплатили, а уже хотите поесть за мой счет.

— Разве? Я вам предложил выбрать, где вы хотите сегодня со мной поужинать. Вы сами предложили свой дом, — с легкой ехидцей сказал Дитрих.

Вопрос с авансом он так и оставил открытым, что я сразу отметила. Пусть даже не надеется, что оплату за те несколько дней, что я здесь отработала, я соглашусь получать ужинами с работодателем, как бы ему ни хотелось обратного. Мне, кроме ужинов, нужны еще завтраки и обеды.

— Свой дом я предложила исключительно себе. Ужинать в вашей компании я не намерена.

— А жаль, — вздохнул он. — Может, все же куда-нибудь сходим?

— У меня нет желания куда-нибудь идти.

— Если уж вам так хочется ужинать дома, можно купить по дороге продукты, — нагло предложил он.

Меня опять подмывало стукнуть Дитриха чем-то тяжелым. А поскольку из тяжелых предметов, которые я могла поднять, в офисе были только стулья, которые могли развалиться от соприкосновения с твердой головой моего работодателя, тему эту нужно было срочно закрывать. А еще лучше — менять на что-то, более нейтральное.

— Дитрих, вы написали отчет для инора Кремера?

— Пока нет. Разве можно на голодный желудок заниматься столь ответственным делом?