Чужая невеста. Баллада Пепла и Льда - Платунова Анна

– Спасибо, – сказала я. – Спасибо за доверие. Я не подведу.

– В первую очередь – помни о собственной безопасности. Не действуй опрометчиво. Но знай, информация, которую ты поможешь добыть, может стать последней каплей правды, которая перевесит чашу весов.

***

В восточный гарнизон наш уставший, промерзший отряд добрался поздним вечером на восьмой день после того, как мы покинули Тирн-а-Тор.

На первом этаже главного штаба уже накрыли столы: нас ждал горячий ужин! Какое блаженство после того, как мы несколько дней ели кашу, приготовленную на костре, и сухие галеты.

Полковник Вир сжимал челюсти слишком сильно, пока князь Лэггер представлял ему звенья, «отличившиеся во время учебных испытаний», и рассказывал о новой практике на границе для лучших из лучших в качестве привилегии. На лице полковника Вира ясно читалось все, что он думает и о практике, и о князе Лэггере, однако вслух он не произнес ни слова до тех пор, пока сиятельство, представляя кадетов, не назвал мое имя.

– Кадет Дейрон…

– Кадет Дейрон? – Полковник подался мне навстречу, что для всегда сурового и неразговорчивого военного почти приравнивалось к объятиям, но он вовремя опомнился и остался на месте. – Алейдис?

Его обветренное лицо жесткостью и сдержанностью напомнило мне лицо моего отца. Я кивнула. От уголков глаз полковника Вира разбежались морщинки: он улыбнулся. «Я рад, что ты жива!» – говорил его взгляд.

– Кадетам приготовлены комнаты в гостевом доме, гвардейцев мы разместим в казармах, – сказал он и обратился к князю. – Полагаю, на сегодня у вас не запланирован полевой выход?

– Ужинайте и располагайтесь на ночлег. – Сиятельство кивнул Ярсу. – Проследите, чтобы никто из кадетов не вышел за периметр гарнизона.

От горячей еды и напитков меня разморило, я начала клевать носом уже за столом. Так не хотелось снова запахивать тяжелую накидку и выбираться на студеный воздух. Я утешала себя тем, что до гостевого дома идти несколько десятков шагов, зато я наконец-то высплюсь в постели, а не в спальнике, от которого у меня уже чесалось все тело. И над головой наконец-то окажется потолок, а не звездное небо.

Ярс собрал нас и повел за собой. Колояр за моей спиной неразборчиво ворчал: «Ничего не меняется. Мы заслужили поездку на границу, но и тут за нами приглядывают, как за детьми!» Алек и Норман ничему ему не отвечали, они вообще теперь редко разговаривали со своим командиром звена и точно не были ему благодарны за эту поездку.

Все уже поднялись на крыльцо, и Ярс придерживал дверь, ожидая, пока желторотики зайдут в гостевой дом, как вдруг я увидела на земле у крыльца деревянную лошадку. Она была один в один как те, что так любил вырезать старый Олард. Невозможно! Наверное, она просто похожа… Но в душе воскресли воспоминания о долгих зимних вечерах, о горящем камине, о том, как старый вояка напевал песенку и стругал ножиком кусок деревяшки.

И песня… Та самая песня, которую мне напевал Тайлер во время нашего танца. «Потому что сердечко мое на замке. Ты единственный ключик зажала в руке…»

Я втянула морозный воздух, не давая пролиться слезам.

– Что там, Аля? – спросил Ярс, не понимая, почему я остановилась.

– Ничего. Иду.

Я быстро наклонилась, подняла лошадку с земли и сунула в карман. Это ничего не значит, но пусть она будет со мной.

Глава 17

Нам с Веелой как единственным девушкам в отряде выделили гостевые комнаты на третьем этаже, где кроме нас никого не было. Я бросила вещмешок в крошечной комнатушке, скинула пропитанную потом одежду, приготовила смену – теплое белье. Хоть дом отапливался каминами и горячий воздух снизу поднимался по воздуховодам, от окон все равно тянуло холодом, и стены промерзли так, что изнутри на них проступила изморозь. На сердце впервые за долгое время сделалось спокойно, что удивительно – ведь мы на границе, ближе к опасности, чем когда бы то ни было, но я ощущала себя дома. Казалось, вот-вот в коридоре послышатся уверенные шаги, а из-за двери позовет папин голос. Я так ярко представила этот момент, что, когда в дверь действительно постучали, сердце чуть не выскочило из груди.

– Аля, можно я первая в душ? – спросила Веела. – Он здесь один на этаже.

– Перепугала меня! – крикнула я, пытаясь отдышаться. – Да, иди, конечно. Я следующая.

На заправленной постели лежало широкое серое полотенце, такие выдают всем рекрутам. Ожидая своей очереди в душ, я заранее разделась и завернулась в хлопковую ткань. Придется снять шнурок с серебряным колечком, которое я так и носила на груди: слишком заметно, и я не хотела рисковать. Я прикоснулась к колечку губами, прежде чем спрятать в кармашек вещмешка. Тайлер, Тайлер, где же ты теперь…

Вель уже через несколько минут поскреблась в дверь.

– Иди, Аль! Но предупреждаю: вода еле теплая. Бр-р-р!

Я усмехнулась. На самом деле я с детства привыкла мыться прохладной водой, а рекруты так и вовсе обходились ледяной. В гарнизоне на краю империи, где воду грели по старинке – дровами, горячая вода считалась непозволительной роскошью. Так что предупреждение Вель меня не напугало. После восьми дней путешествия, когда мы не могли даже сменить одежду, я бы и в прорубь залезла!

Я наплескалась вдоволь, а когда натянула на еще влажное тело белье, вытерла и расчесала волосы, почувствовала себя почти счастливой.

– Кадет Дейрон, кадет Ансгар, отбой! – Командирский голос Ярса долетел до спальни с нижней площадки лестницы: подниматься он не стал.

Я и без приказа как раз собиралась нырнуть под ватное одеяло. Уже устроилась, завернулась, но вспомнила о находке у крыльца, выбралась из уютного убежища, босиком прошлепала к подоконнику, на котором оставила деревянную лошадку, и забрала ее с собой в кровать.

Я понимала, как это глупо, как по-девчачьи. Я перестала спать с игрушками начиная с десятилетнего возраста, но грубо выструганная фигурка напоминала мне о доме и о Тае. Я снова зарылась под одеяло, теперь уже сжимая в руке лошадку. И нет, мне не стыдно!

Тишину ночи разрывали приглушенные вопли бестий с бесплодных земель, за окном в черном небе вспыхивали зарницы. Все хорошо. Все хорошо: я дома…

Веки потяжелели. Сквозь дрему мне почудился скрип деревянных половиц. Хриплый вздох. А потом чье-то большое тело опустилось на соседнюю половинку кровати, так что постель осела под его весом. Чья-то рука осторожно легла поверх холмика одеяла, в которое я закуталась. Кто-то придвинулся, прижался, повторяя мои изгибы. Теплые губы коснулись моей шеи там, где заканчивалась линия волос. Прильнули поцелуем и замерли. Горячее дыхание опалило кожу.

Из моих закрытых глаз хлынули слезы. Мне не первый раз снился этот сладкий сон, такой реальный, что казалось – обернусь и увижу Тайлера. Но сколько бы раз я ни пыталась его обнять, я ловила лишь воздух – сновидение таяло под моими руками, обращалось в дым, а я снова оставалась одна. Поэтому сейчас я лежала, не шевелясь, боясь спугнуть наваждение.

Постель дрогнула, будто мой восхитительный призрак приподнялся на локте. Клянусь, я почти ощутила его ласкающий взгляд.

– Слезы? – встревоженно спросил знакомый до мурашек голос.

И тут же поцелуи коснулись мокрых век и щек. Нет, это невыносимо. Таких ярких ощущений во сне я еще не испытывала, а значит, расставаться станет еще больнее. Я всхлипнула. И тут же сильные руки развернули меня на спину, шершавая ладонь бережно погладила меня по щеке.

– Алейдис! – позвал меня сон. – Открой глаза. Проснись. Посмотри на меня.

Я затрясла головой. Ты просишь о невозможном. Открыть глаза – и снова тебя потерять.

– Аля…

Он, кажется, понял, чего я боюсь, и накрыл мои губы осторожным поцелуем. Чуть прикусил нижнюю губу. На вкус мой Тайлер из сновидения был совсем как настоящий – такой же терпкий и горьковатый. Я едва не застонала от переполнявших меня чувств – нежности и отчаяния.

– Не уходи, не уходи… – взмолилась я, а слезы продолжали литься.