Расколдуйте это немедленно! - Гаврилова Анна Сергеевна

— А ты не помнишь? — обиженным тоном протянула я и усиленно захлопала ресницами, отчаянно жалея об отсутствии тройного слоя какого-нибудь мэйбилина.

— А должен? — мигом насторожился парень, ослабив захват моей талии.

— Ну как же, — главное не заржать, — та вечеринка… три месяца назад. — За округлившимися глазами эльфа отчётливо просматривалось лихорадочное копание в памяти. — В общем, Ларн, через полгода ты станешь папой, — заявила я, скромно потупившись.

— Чего? — взвыл эльф, отшатнувшись и выпустив меня из рук.

— Вот видишь, уже на солёненькое тянет. — Я ловко пихнула в рот будущему папаше остаток котлеты. — Ананас принёс? А клубнику?

Ушастик пятился, выпучив глаза, отрицательно мотая головой и машинально пережёвывая подсунутый продукт, а я наступала, старательно сохраняя серьёзное выражение лица.

— Что, даже апельсина нету?

— Э-э-э… — промямлил парень растерянно.

Этой перепуганной мордашкой можно было любоваться до бесконечности, но тут зашипел вскипевший чайник, и веселье пришлось сворачивать.

— Да ладно, расслабься, — похлопала я ушастого по плечу, — не твой это ребёнок!

Парень выдохнул и взглянул более осмысленно, проглотил пережёванное и вдруг выдал глубокомысленно:

— Такую пакость только Риз готовит. — И озарённо-возмущённо воскликнул: — Так ты к нему пришла?! Он же лысый! — С этими словами Ларрэйн эффектным жестом поправил собственную шевелюру, как в рекламе какого-нибудь шампуня.

С трудом сдержав смешок, я пожала плечами и, заявив, что любовь зла, пошагала заваривать чай.

— И страшный, — следуя за мной по пятам, продолжал разоряться ушастик. — И учится плохо.

— Зато сильный!

— Кто-о-о? Этот недоросток?

Ой, так это Ларрэйн сейчас про того полутораметрового придурка, который превращается в огромного волка? Ну у меня и вкус!

— Он милый и заботливый, — огрызалась я на автопилоте, лихорадочно соображая, как бы избавиться от говорливого типа. Ведь не лезть же при нём в тайный ход. — И не эльф! — припечатала оппонента финальным аккордом.

— Ты что-то имеешь против эльфов? — предсказуемо взвился Ларн. — Да мы самый мудрый, самый древний, самый великий, самый…

— Длинноухий, — услужливо подсказала я недостающий эпитет. — Хлипкие вы какие-то, ненадёжные, — с деланым огорчением развила тему, заходя за спину обиженно сопящего парня.

Он был так раздосадован, что даже не подумал обернуться, за что и поплатился, когда мгновение спустя его голова состыковалась с разделочной доской.

Насчёт хлипкости я не ошиблась. Вроде ударила несильно, а Ларрэйн сразу свалился. Охнул, обмяк и начал оседать на пол — еле-еле успела подхватить.

Зато эльфийское изящество оказалось фикцией — выглядел парень худым, а весил не меньше откормленного бегемота. В результате я завалилась вместе с объектом спасения. В смысле, нападения. Короче, не важно! Главное, я больно приложилась попой о пол, а самое паршивое — оказалась под ним. В смысле, под тем, кого пыталась подхватить.

Следующие несколько минут прошли в попытке освободиться. Я пыхтела и тихонечко материлась, выползая из-под такой неподъёмной туши. А когда справилась и, отряхнувшись, шагнула к свистящему чайнику, из коридора донеслось:

— Эй! Таольди, ты здесь?

Голос был знаком, и я чуть не взвыла — вот что, спрашивается, за свинство? Мне уже и чаю заварить нельзя без столкновения с кем-нибудь из них?

Из неприятного — сюда топал Иллу. А из хорошего — процесс перемещения сопровождался звуком, сильно похожим на грохот костылей, что, конечно, удивило — при чём тут костыли, если «панда» ломал только руки и рёбра? Но ответ нашёлся почти сразу…

— Ларн, представляешь, кокон, наложенный целителем, дал трещину, и я снова могу ходить!

Воображение живо нарисовало картинку частично обездвиженного, но упрямо шагающего длинноухого. В моей фантазии одна его нога была обычной, а вторая костяной.

Только проверять версию я не стала — быстренько налила кипяток во фляжку, ещё быстрей добежала до нужной стены и, нажав на потайной кирпич, смылась. Ушла чисто — в смысле, до того, как Иллу добрался до кухни и, демонстрируя свой высочайший IQ, выдал:

— Эй, Ларн, ты чего тут разлёгся? Другого места не нашёл?

Конечно, дико хотелось остаться и послушать, чем всё продолжится, но такой роскоши я себе не позволила. Ведь это раньше, пока действовало заклятие, у меня не было ни запаха, ни ауры, а что теперь? Логика шептала, что всё вернулось, и хотя мои знания о магии болтались где-то на отметке нуля, я понимала — ауру можно засечь, невзирая на стену и защитную магию ходов.

А если на крики Иллу прибегут оборотни? Вон как Карвил колбасу свою чуял!

Вновь оказавшись в каморке, я переоделась в запасную рубашку и велосипедки, уселась на кровать, завернулась в одеяло и отдалась блаженству — питию чая. Сидела, тянула горячий напиток и жмурилась, радуясь тому, что шипы вместо волос и прочая чешуя позади.

Гитара, кстати, тоже расколдовалась, и осмотр показал, что с инструментом всё в порядке. Когда чай закончился, я, поёрзав, решилась проверить ещё и звучание. Тихо-тихо, чтобы никакая фэнтезийная зараза не услышала, подёргала за струны, а потом не выдержала и пропела:

— Я люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново…

Я люблю тебя, жизнь, только ты меня снова и сно…

Осеклась, осознав, что пою что-то не то, и пробормотала несколько нецензурных слов в адрес тех, кто довёл меня до такого состояния. Всё-таки эльфы, оборотни и прочие Шерриведские Институты — это неправильно. Не нравятся они мне, не люблю я их.

А вот ректора, с которым обещал познакомить Терри, наоборот, люблю — авансом. А если он ещё сумеет вернуть домой в оперативном порядке, то я его вообще расцелую. Там же родители, начало нового учебного года и Филька, который сходит с ума от беспокойства…

Вспомнив о наглой полосатой морде, я погрустнела и отставила гитару в угол. Потянулась, разминая затекшие косточки, потом зевнула и улеглась в кровать. Думала, что уснуть в ближайшие пару часов не смогу, но организм решил иначе, и я отключилась практически сразу. На место грусти снова пришла радость — срок действия заклятия закончился. Ура.

Утро встретило меня укоризненным «Маша-Маша!». Спросонок даже показалось, что это мама бурчит над ухом, сетуя, что нерадивая дочурка опять не желает вставать, но, увы. Не мама, а Антерран Пьерри, собственной призрачной персоной. Причём глядел ночной смотритель так, будто я что-то натворила, и с возвращением человеческого облика поздравлять не спешил.

Ах да… Я же оглушила Ларна разделочной доской, а чешую с когтями компаньон всё равно не видел.

— Маша-Маша, — качнув головой, повторил свой укор призрак.

Я робко улыбнулась, приподнимаясь на локтях, и ответила:

— Привет.

Антерран мой оптимизм не поддержал и, сложив руки на груди, заявил:

— Когда мы обсуждали договор, подразумевалось, что месть будет изящной, а ты что делаешь? Это ведь ты Таольди огрела?

— Я. Но он сам виноват — нечего было лапы распускать!

— Он к тебе приставал? — изумился Терри. Он недоверчиво покачал головой, словно я была последней уродиной на планете, и продолжил разъяснительную работу: — Прямое нападение на студентов, находящихся в учебном заведении, считается серьёзным преступлением и карается по всей строгости закона.

Приехали.

— А когда студенты вне заведения?

— Тоже карается, но менее сурово. Просто пока они здесь, то официально находятся под защитой короля и магического ковена.

Замечательно. Нужно будет учесть.

Антерран замолчал и насупился, только я извиняться не спешила. Нет, какое-то шевеление совести почувствовала, но, с другой стороны, а как я должна была поступить?

— Я сержусь не из-за того, что ты ударила студента Таольди, — после долгого молчания вздохнул призрак. — А из-за того, что ты снова попалась. Маша, обязательно было покидать тайные ходы? Неужели ты не могла потерпеть?