Саламандра (СИ) - "полевка"

И стоило только тиглю прогреться, стаканчик сразу расплавился, когда железные инструменты даже толком не разогрелись. Лекс смотрел, как ученики сосредоточенно мешают длинными лопаточками смеси, и одним глазом наблюдал за оловом. Оловянный краситель всегда считался самым доступным, только вот у Лекса до него руки никак не доходили. Температура в горне постепенно поднималась, подгоняемая мехами, и олово в маленьком тигле начало «закипать», а потом вдруг резко пошло «пеной». Лекс, даже перепугавшись немного, снял тигель с огня и отставил в сторону.

Пена была бледно-кремовой или слегка розовой. Если бы у него не было свинцовых белил, то вполне можно было бы сказать, что она белая. Когда пена стала остывать, она оказалась как сахарная вата, легкая и крохкая. Лекс поздравил себя с еще одним цветом для краски. Светлая, почти белая, и намного проще добывается, чем свинцовые белила, теперь их можно было полностью оставить для хрусталя. Кинув еще один стаканчик в следующий тигель, он с интересом поставил его на огонь. Олово опять мгновенно сразу расплавилось и опять, перегревшись, дало пушистую шапку оксида. Лекс помешал оксид ложкой, чтобы он немного опал, и тот стал в ответ менять цвет, становясь на глазах краснее. Вначале карминовым, а потом красно-коричневым. Лекс опять снял тигель с огня и оставил остывать.

Очень интересно! А, например, при повторном отжиге, краситель будет менять цвет на более темный или так и останется? Для красного цвета он собирался использовать киноварь, но она была дорогой, в отличие от олова. А алый или карминово-красный, кто там будет присматриваться к оттенкам, не зеленый же? Лекс довольно потер руки, теперь, когда на учеников можно свалить все трудоемкое, у него появляется время на эксперименты и прочие шалости! Да он просто счастливчик!

Тем временем в тиглях стал плавиться песок, вызвав вздох удивления у старательных учеников. Лекс еще раз заставил их произнести пропорции стекла, чтобы они их запомнили. Зачерпнув мешалками по кусочку стеклянной массы, он вынес ее на солнце. Из желтого песка получилось золотистое стекло, из кварцевого песка — голубоватое. В обоих образцах были пузырьки и матовые вкрапления. Лекс велел отобрать по половине массы в сторону, чтобы она остывала, а оставшееся стекло продолжать греть дальше.

Наступило время ужина. Лекс велел двоим оставаться, а двоим отправляться кушать, а потом смениться. Дежурные должны были следить, чтобы температура в тиглях не падала и время от времени помешивать стекло. А сам, довольный, отправился кушать к Сканду за стол. Тот косил глазами на рыжика, но помалкивал. Зато на глаза попался надутый и обиженный Май.

— Ты чего несчастный такой? — Лекс подмигнул мальчику, — опять подрался?

— Нет, — Май сжал губы, хотел, по всей видимости, промолчать, но не удержался, — я первым начал тебе помогать со стеклом, а теперь что? Не подходить? Теперь свои помощники есть и я уже не нужен?

— Май, ну что ты… — растерялся рыжик от детской обиды, — ты, конечно, нужен, но только сам подумай, ты же хотел воином быть, когда вырастешь, или, если так нравится огонь, то становись кузнецом. А стекольщиком, прости, тебе уже не стать, разве что только мужем стекольщика. — Лекс подмигнул растерянному пареньку, но тот неожиданно зарделся и скосил глаза на соседнего мальчишку, явно из новеньких.

— Не очень-то и хотелось! — Май подхватил свою миску и пересел за другой стол

— Ну вот, Сканду тоже не очень-то и хотелось, но пришлось, — Лекс толкнул ногой мужа и ехидно ухмыльнулся, — не жалеешь, что связался со мной?

— Нет. Я еще даже не распробовал толком, так, надкусил немного для пробы, — Сканд сверкнул глазами как кот возле миски сметаны.

Лекс растерялся от такого жадного взгляда, его как будто облизали бесстыжим языком. Стало вдруг жарко, рыжик приложил ладонь к щеке, казалось, она горит как печка. Он с трудом выдохнул с тихим стоном, не в силах бороться с магией его голоса и подавляющей аурой сильного возбужденного самца. Зрачки Сканда затопили радужку, и Лекс понял, что падает в эти темные провалы, как в омуты. Он только набрал воздуха в легкие, уже понимая, что тонет в них без возврата.

*

Утром Лекс так и не смог вспомнить, как они оказались в спальне, и что это было ночью, битва или примирение, но тело было томным после качественного секса. И пусть они мало спали, и все мышцы опять болели, как после излишней тренировки, но он об этом ни минуточки не жалел. Сканд был страстным и неутомимым, а еще необыкновенно чутким. Казалось, он был сосредоточен только на удовольствии рыжика, и Лекс этого самого удовольствия получил по самое не хочу.

Рыжик сыто потянулся и каждая мышца отозвалась дрожью, как после долгого марафонского забега, когда дыхалка вроде восстановилась, но ноги еще гудят и отказываются повиноваться. Стоило только попытаться сесть, как его сразу подгреб себе под бок Сканд и засопел в макушку. Лекс попытался скинуть руку, но его только сильнее прижали.

— Спи, наконец, неугомонный… — буркнул в рыжую макушку Сканд, и засопел, засыпая.

— А ты в сенат сегодня не собираешься? — Лекс опять подергал крепкую руку, которая прижимала без малейшего шанса вырваться.

— Да что б он в бездну провалился, — рыкнул Сканд, не открывая глаз, — со всеми этими говорунами. Спать хочу!

— Хорошо, ты поспи, а я пойду… — Лекс опять попытался вырваться из захвата мужа.

— Куда это? — насторожился здоровяк, приоткрыв один глаз, — опять скажешь, есть хочу? Обжора! Ты меня разоришь с таким аппетитом!

— А ты, значит, решил сэкономить на муже? — Лекс развеселился, — ну, ладно, тогда буду сам себе на кусочек сухой лепешки зарабатывать. У меня, кстати, теперь своя гильдия есть! ЁЁЁЁ!!! — Лекс сорвался с кровати, как ошпаренный, — я же не сказал им после ужина горн затушить! Они, наверное, всю ночь там корячились!!

— Что случилось? — Сканда сорвало с кровати, и он схватился за меч, — кто всю ночь… чего? Разбойники? Коряки? Кто напал?

— Да никто не напал! — Лекс махнул на мужа рукой и заметался по комнате, разыскивая собственные штаны, а потом плюнул и, нацепив одну только длинную тунику, выскочил из комнаты, — спи спокойно!

— С тобой уснешь! — Сканд схватил набедренную повязку и потопал следом, — куда тебя несет с утра пораньше?

Но Лекс не слушал бухтение за спиной. Он выскочил во двор и увидел, что Мэл качает мех у горна, а Бэл спит возле кузни, свернувшись на мешках с песком, совсем как кот. Еще двое маячили внутри возле горячих углей. Лекс сразу успокоился и сделал вид, что все так и должно быть. В конце концов, он и сам хотел как-нибудь выдержать стекло на огне несколько часов, чтобы убедиться, как изменится от этого его внешний вид. В любом случае, мелких пузырьков в стекле, которые образуют в нем матовость, должно быть намного меньше. Вот и посмотрим, что получилось…

— Ну, и как тут дела? — Лекс похлопал по плечу Бэла, который резко проснулся и стремительно встал, как будто и не спал, — все хорошо. Теперь можно оставить горн, пусть он медленно остывает. Давайте только перельем то, что получилось, в медные подносы и поставим над остывающим горном.

Лекс посмотрел, как стекло осторожно переливают в плоскую форму и бережно устанавливают над остывающим горном. В кузне было еще темно от утренних сумерек и судить о качестве получившегося стекла было рано. Но в любом случае, оно должно было быть лучше, чем все, что было ранее. Лекс, убедившись, что все сделано, как положено, отпустил четверку отдыхать. А сам присел на мешок с песком перед кузней. Во дворе заканчивали разминку воины. Сканд, убедившись, что рыжик никуда не рвется и сидит спокойно во дворе, и сам успокоился и принялся муштровать своих воинов по технике боя.

Мальчишки, которые старшие, привычно махали палками, тренируясь вместе с воинами. А в тени дома сидела группка мальчишек из новеньких и с азартом смотрела за всем происходящим. Лекс перехватил Бэла, который возвращался из купальни вместе с остальными и, показав на новеньких, попросил: