Защитница веры (СИ) - "Тэсса Северная"

Тварь обходила меня сбоку, перемещаясь на всех четырех конечностях и периодически маша перед собой когтистыми лапами, а я делала небольшие шаги назад, боясь поскользнуться. Под сапогами жалобно хрустнули книги, зашуршала ткань плаща; тварь прибавила ходу, а потом вдруг, сделав очередной шаг ко мне, взвизгнула и отскочила назад, потрясая обожженной передней лапой. И до меня дошло. Она не нападала, потому что пыталась отрезать меня от воды, которая, по какой-то причине, доставляла ей массу неприятных ощущений. Я, резко вздохнув, сделала еще шаг назад, не сводя взгляда с озлобленного монстра, который осатанело тряс покалеченной конечностью, наклонилась и подхватила плащ за край. Заметив мои движения, жабомордый зашипел, заклацал зубами и, очевидно, набравшись достаточно смелости и злобы, короткими и быстрыми прыжками снова попер на меня. Я в три широких вращательных движения небрежно намотала плащ на руку и прыгнула в бассейн, окатывая оказавшуюся совсем близко тварь потоком воды. От тут же раздавшегося визга, казалось, должны были лопнуть витражи под сводом храма, но этого не произошло, а вот я словно бы оглохла, по шее потекло что-то теплое. Однако, понимая, что сейчас не время проверять, смогла ли эта тварь сделать с моими ушами то, что не смог ни один новомодный русский рэпер, я, чувствуя, как плащ на руке щедро напитывается водой, пристально смотрела на покрытую белыми волдырями тварь, которая сипела и хрипела, разнося скудное убранство молельного зала. Лавки превращались в щепки, золотые кандила летели на пол, рассыпая свечи; в припадке боли и ярости тварь не пожалела даже фреску — в одно мгновение оттолкнувшись задними лапами от пола и пробежав по стене, она оставила поперек мифологического сюжета о снисхождении Светозарной к людям пять глубоких царапин, вспахавших изображение, как плуг свежую землю. И вот это существо снова уставилось на меня. Я пошатнулась, с трудом выдерживая ее ненавистный взгляд, ударивший в меня, словно таран. Грудь сдавило, легкие, выплюнув воздух, заставили меня сделать судорожный вздох и отступить назад. Пробирающая до сердца прохлада божественной статуи коснулась моей спины.

— Запустила ты свой храм, Светозарная. Хреновая из тебя хозяйка. Вон, какие мыши отожрались, с жеребенка размером... — я не услышала свой собственный голос, скорее почувствовала его вибрации; слова, окончившиеся нервным смешком, взбесили моего противника. Жабомордый сгруппировался и прыгнул, распластавшись в воздухе по длинной, практически красивой... и смертельной для меня параболе. Я видела, знала, чувствовала, что не увернусь от этого прыжка. Так что я теряю?

— Во имя твое, своею рукой я в жертву тебе отдаю... ! — Сминающий мое тело удар, хруст костей, боль, пронзающая всю меня: от кончиков пальцев, сжимающих вошедший в грудь монстра клинок, до бедер, которые задними лапами полосовала бьющаяся в агонии тварь.

Я, пытаясь закрыться левой рукой, обмотанной плащом, из последних сил дернула головой в сторону, пропуская мимо удар когтистой лапы, и он пришелся по статуе за моей спиной.

И вспыхнул свет. И в нем я увидела, как монстр, разевая пасть, растворяется, истлевает, осыпаясь пеплом в последних конвульсивных позывах. Меч выпал из моей руки в воду и я сползла по статуе вслед за ним, ощущая ужасную усталость и холод, ползущий от ног к животу.

— Кому ты принесла жертву, дитя? — Я слышала женский голос, но губы меня уже не слушались.

«Я умираю, эгоистичная ты дрянь, неужели это так сложно понять?»

— Я все слышу, чужачка, — голос звенел металлом.

И я из последних сил выдавила улыбку.

«Да пошла ты...»

Я проснулась. Посреди молельного зала. Разрушения вокруг меня давали понять, что все, что произошло, не было сном. Медленно я подняла голову с пола и сразу увидела ее. Богиня держала меч, закинув его плашмя лезвием на алебастровой белизны плечо, и смотрела на меня, с насмешкой и презрением.

— Надо было оставить тебя подыхать за твои слова, чужачка.

Я села на каменном полу, осмотрев свои ноги, потом — ощупала тело и, наконец, снова подняла взгляд на божество.

— Ты могла помочь, сразу.

— С чего бы мне тебе помогать? Ты — не настоящая Эвелин.

— Как будто Эвелин бы ты помогла. — Прекрасный божественный лик искажается гневом, и сияние вокруг ее фигуры, доселе мягкое, вдруг начинает резать глаза. Но божество молчит, и я продолжаю, вдохновленная оставшейся без ответа дерзостью: — Не помогла бы. Ты ее бросила.

— Она не молилась. — Сияние не утихает, но женщина смотрит на меня почти что с интересом.

— А о чем она должна была молиться? «О, великая Светозарная, спаси меня от замужества с ящеропоклонником, ведь он захватит эти земли и разрушит твои храмы!» — я изобразила писклявый и жалобный голос, а затем хмыкнула. — Думаешь, этот народ будет втихаря приносить тебе жертвы, справляя ритуалы бога-дракона?

Сияние угасло, богиня, взмахом руки сотворив себе изысканный стул, устроилась на нем и, положив меч поперек колен, продолжила на меня смотреть. «Я тебе что, шут?»

— Весьма похожа. Хотя, скорее, мелкая гавкающая собачка.

Я фыркнула.

— Все вы, божества, одинаковые. Во всех мирах.

Обойдя богиню и сев на остатки лавки, я покосилась на меч, первый раз разглядев его как следует. На нем не было и следа прошедшего боя, и меня это, пожалуй, радовало. Обидно было бы, если бы его повредили.

— Нравится? — вдруг спросила меня Светозарная. Я молча кивнула. Мановение руки — и меч материализовался у моих ног.

— Ты заслужила. — Божество поднялось и пристально смотрело на меня. Я пыталась ответить тем же, но полыхающие белым бесформенным огнем провалы глаз без намека на зрачки не давали мне сделать этого, и я позорно опустила голову.

— Хамка. Дерзкая хамка, пришедшая в мой храм, устроившая в нем этот... МОЛЧАТЬ! — божественный глас буквально размазал по полу меня, пытающуюся заикнуться о настоящем создателе бардака, а божество продолжило: — ... устроившая в нем этот бардак. Своровавшая мой меч, сломавшая мою статую. Пославшая меня! В моем собственном храме! — Светозарная замолчала, закончив озвучивать список моих геройств, и я, снова подняв на нее взгляд, пожала плечами, мол, да, все я, признаю, только не ори больше.

— Ты же ведь понятия не имеешь, что я могу с тобой сделать, да? — голос божества был таким, словно бы она разговаривала с умственно отсталой. Я покачала головой.

— Судя по информации из книг — все, что угодно.

— И тебе не страшно? — богиня снова села, положила ногу на ногу, оперлась рукой на подлокотник и подперла кулаком подбородок.

— Не-а. От той твари умирать страшно, потому что... потому что я могла справиться, и, заметь, справилась. Ну... почти. А с тобой я что сделаю? Ничего. Значит, я должна принять все твои действия как фатальность бытия.

Некоторое время мы молчали. Божество смотрело на меня, не шевелясь. А я разглядывала ее. Светозарная была словно бы соткана из белых языков пламени: этакая хуманизация сверхновой звезды, идеальная фигура, идеальные черты лица. Она казалась настолько похожей на человека и, одновременно с этим, все же не выглядела, как он, что это вызывало какое-то нервирующее беспокойство. Именно это, а не ее сверхсилы.

Урчание моего живота прервало царившую тишину, и божество, одновременно с этим, словно бы придя к какому-то решению для себя, встало со стула.

— Да, пожалуй, ты подходишь.

— Для чего? — осторожно поинтересовалась я.

— Для того, чтобы стать защитником веры.

— А если я не хочу? — Перспектива стать девочкой на побегушках у своенравного и эгоистичного божества меня совсем не прельщала.

— А тебя никто уже не спрашивает, могла подумать об этом раньше, когда приносила мне жертву. — Богиня пожала плечами и повела правой рукой в воздухе, создавая блюдо с фруктами.

«Ты что, еще и вегетарианка? У меня желудок позвоночник обсасывает, а ты тут яблоки наколдовываешь... — заметив взгляд Светозарной, я крайне стремительно мысленно заткнулась. — Яблоки — тоже неплохо. Даже очень хорошо, вкусно, полезно, питательно...»