Старейшины посовещались и согласились, но с условием:
— Пусть ваши люди не ходят к святому роднику. И на старое кладбище — тоже.
— Будет исполнено, — заверил я, хотя точно знал, что именно в той стороне находится один из самых перспективных участков будущего месторождения. Но это подождет.
Когда делегация уехала, Глушков задумчиво произнес:
— Надо поставить здесь постоянного человека. Кого-нибудь из местных, но нашего…
— Есть идеи?
— Присмотрел одного. Хайрутдинов, учитель. Коммунист, фронтовик. И главное, его уважают и русские, и татары.
Ночью в штабной палатке мы с Глушковым долго обсуждали ситуацию. Он развернул карту района:
— Здесь еще три деревни в радиусе пятнадцати верст. С каждой придется договариваться. И не забывайте про банды. В здешних лесах их хватает.
— Справимся, — я достал заранее заготовленные документы. — Вот, смета на строительство новой дороги до Шугурово. И план организации медпункта в деревне.
Глушков одобрительно хмыкнул:
— Толково придумано. Деньги потратим небольшие, а эффект будет. Только вот что… — он понизил голос. — По моим данным, кто-то из местных связан с бывшими басмачами. Надо быть начеку.
Я кивнул. Вопрос безопасности сейчас выходил на первый план. Слишком много стоит на кону, чтобы рисковать из-за пустяковой стычки с местными.
Глава 5
Начало бурения
Октябрьское утро выдалось морозным и ясным. Иней серебрил жесткую степную траву, а в низинах клубился туман. С вершины холма открывался вид на всю округу. Бескрайние просторы, редкие перелески, извилистая лента реки Зай.
Я поднялся задолго до рассвета. Сегодня начинаем бурение первой скважины. В памяти всплыли кадры из будущего. Здесь раскинется огромное нефтяное месторождение. А пока только одинокая буровая вышка на пустынном холме.
Рихтер уже колдовал возле оборудования. Его длинные пальцы в потертых рабочих перчатках ощупывали каждое соединение, проверяли каждый болт.
— Первым делом запуск парового привода, — бормотал он, протирая испачканное лицо. — Надо очень плавно поднимать давление.
Лапин собрал первую бригаду буровиков. Восемь человек, все опытные, с Баку и Грозного. Остальных еще предстояло обучить.
— Так, орлы, слушай сюда! — его зычный голос разносился по всей площадке. — Первая смена — Петров и Ахметзянов на лебедке, Сорокин на тормозе, Никифоров с Ибрагимовым на трубах.
Зорина проводила обязательный инструктаж. В белом халате поверх теплой телогрейки она казалась неуместной среди бурового оборудования, но говорила уверенно и четко:
— При малейших признаках удушья — немедленно наверх! Противогазы всегда держать под рукой. И без перчаток к трубам не прикасаться, можно обморозиться.
К буровой подошел Кудряшов с планшетом геологических карт:
— По моим расчетам, первый водоносный горизонт встретим на глубине около ста метров. Надо быть готовыми.
Я знал, что настоящие сокровища лежат гораздо глубже, на отметке более полутора тысяч метров. Но пока об этом молчал.
Островский настраивал приборы в полевой лаборатории. Через брезентовые стенки палатки доносилось его недовольное бормотание:
— Ареометр опять барахлит… И термометр после тряски придется калибровать заново…
Глушков организовал усиленную охрану. По периметру площадки расхаживали часовые с винтовками, а конный патруль регулярно объезжал окрестности.
— Банды в последнее время активизировались, — доложил он. — Да и местные могут пошалить.
Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая морозное небо в розовые тона. Бригада заканчивала последние приготовления. Рихтер в который раз проверял главный привод.
— Можно начинать, Леонид Иванович, — он вытер вспотевший лоб. — Все системы готовы.
Я окинул взглядом площадку. Тридцатиметровая буровая вышка четко вырисовывалась на фоне светлеющего неба. Возле нее суетились люди, похожие на муравьев. Где-то в глубине под нашими ногами залегали пласты девонской нефти. Оставалось только добраться до них.
— Хорошо, Александр Карлович. Давайте команду запускать паровой котел.
Пока рабочие суетились, я с еле заметной улыбкой вспомнил, как мы выбирали это место.
Накануне вечером Кудряшов разложил на столе геологические карты:
— По всем признакам, Леонид Иванович, надо бурить вот здесь, на северном склоне, — его палец указал точку на карте. — Там выходы битуминозных пород…
Рихтер склонился над картой, поблескивая стеклами пенсне:
— Согласен. И с точки зрения установки оборудования там удобнее. Грунт тверже.
Я внимательно разглядывал карту, делая вид, что оцениваю предложение. На самом деле я точно знал, что на северном склоне бурение будет пустой тратой времени. Нужно как-то направить их внимание на южный склон, где располагался основной купол будущего месторождения.
— А что если посмотреть вот здесь? — как бы между прочим указал я точку на южном склоне. — Рельеф местности напоминает бакинские структуры.
Кудряшов недоверчиво хмыкнул:
— Там почвы рыхлые, возни больше…
— Зато, — я сделал паузу, — посмотрите на эти трещины в коренных породах. Очень похоже на те разломы, что описывал Губкин в своих работах.
Это сработало. Упоминание Губкина, главного авторитета в нефтяной геологии, заставило Кудряшова задуматься. Он снова склонился над картой:
— А ведь верно… И если прикинуть общую структуру…
— К тому же, — добавил я, — там мы не помешаем местным жителям. Помните уговор насчет пастбищ?
Рихтер пожал плечами:
— С технической точки зрения место не хуже других. Придется только укрепить фундамент.
Так, осторожно подталкивая специалистов в нужном направлении, я добился своего. Место для первой скважины выбрали именно там, где я знал — путь к нефти будет короче. И никто даже не заподозрил, что решение было предопределено.
Сейчас прозвучал протяжный гудок парового котла. Рихтер медленно поворачивал вентиль, наращивая давление. Стрелка манометра дрожала, постепенно переползая по шкале.
— Десять атмосфер… Двенадцать… — бормотал он, не отрывая взгляда от прибора. — Пятнадцать — рабочее давление!
Огромный маховик начал вращаться, приводя в движение всю буровую систему. Лебедка натянула стальной трос, первое долото медленно поползло вниз.
Лапин командовал бригадой:
— Петров, следи за оборотами! Сорокин, тормоз придерживай плавно!
Над площадкой разносился лязг металла и шипение пара. Бур вгрызался в промерзшую землю, выбрасывая первые комья глины.
— Готовьте буровой раствор! — крикнул Рихтер.
Но тут возникла первая проблема. Раствор, замешанный по стандартному рецепту, оказался слишком густым.
— Что за черт? — Островский склонился над пробой. — Вязкость намного выше расчетной.
Он быстро достал из планшета потрепанную записную книжку Ипатьева:
— Так и есть! При такой температуре глина ведет себя иначе. Нужно срочно менять состав.
Пришлось остановить бурение. Островский колдовал над растворами, добавляя какие-то реагенты. Его руки, покрасневшие от холода, быстро смешивали компоненты.
— Александр Карлович! — позвал он Рихтера. — Взгляните на новый состав.
Старый инженер внимательно изучил пробу:
— Годится. Теперь должно пойти.
Бурение возобновилось. Я следил за работой бригады. Каждый знал свое дело. Петров и Ахметзянов ловко управлялись с лебедкой, Сорокин умело регулировал тормоз, не давая буру уходить слишком быстро.
— Пять метров прошли! — доложил Никифоров, записывая показания в буровой журнал.
Кудряшов внимательно изучал первые образцы породы:
— Пока все как ожидалось. Суглинки, глина… Но вот эти включения… — он задумчиво разглядывал какие-то темные прожилки.
К вечеру мы прошли первые пятнадцать метров. Для начала неплохо.
— Меняем долото! — скомандовал Рихтер. — И проверьте муфты на буровых трубах!
Начиналась пересменка. Бригада Петрова уступала место ночной смене. Уставшие люди растирали замерзшие руки, грелись у полевой кухни.
