— А что с охраной?
— Усилил посты, особенно ночные. И еще трех человек нанял из местных охотников, они знают здешние места.
В этот момент со стороны парового привода донесся резкий металлический скрежет. Мы с Глушковым бросились туда.
Рихтер уже склонился над механизмом:
— Масло загустело, подшипники плохо проворачиваются. При таком морозе долго не протянем.
Я поежился от пронизывающего ветра. Холод пришел слишком рано, а мы еще не успели подготовиться к зиме. Нужно срочно что-то решать.
— Александр Карлович, какие предложения?
Старый инженер задумчиво погладил седую бородку:
— Есть пара идей по модернизации отопительной системы. Но потребуется время и материалы.
— Составляйте список всего необходимого. Глушков организует доставку из Бугульмы.
К буровой подошел Лапин, весь в масляных пятнах:
— Нужно срочно утеплять трубопроводы. Нефть и так вязкая, а при минусовой температуре вообще может встать.
— Займитесь этим немедленно, — распорядился я. — И соберите техническое руководство. Нужно обсудить план действий.
Порыв ледяного ветра заставил всех поежиться. Зима наступала стремительно, грозя парализовать работу промысла. А мы только-только взяли под контроль первую скважину.
Впрочем, размышлять об этом времени не оставалось. Нужно действовать, и действовать быстро.
В штабной палатке собралось все техническое руководство. На столе дымились кружки с горячим чаем, который Зорина настояла пить каждый час. Рихтер развернул чертежи, торопливо нанося карандашом новые детали.
— Главная проблема — паровой привод, — инженер указал на схему. — При такой температуре конденсат замерзает в трубах. Нужно срочно делать теплоизоляцию.
Островский оторвался от пробирки с загустевшей нефтью:
— И это еще не все. При минус десяти высокосернистая нефть может образовать пробки в трубах. А судя по метеосводкам, к вечеру похолодает сильнее.
За брезентовыми стенками снова раздался скрежет металла. Лапин выскочил проверить, что случилось.
— Какие предложения? — я обвел взглядом напряженные лица.
Рихтер постучал карандашом по чертежу:
— Можно сделать паровые рубашки для критических узлов. Вот здесь и здесь, — он быстро наметил контуры. — Отвод от основного котла пустим по контуру. Заодно решим проблему с замерзанием конденсата.
— На это уйдет много пара, — заметил Кудряшов. — Котел может не потянуть.
— Поставим дополнительный, — Рихтер уже чертил схему. — У нас есть запасной на складе. Правда, придется срочно его монтировать.
С улицы вернулся Лапин, стряхивая иней с ушанки:
— Клапан на основной задвижке замерз. Еле отогрели паяльной лампой.
— Так, — я принял решение. — Александр Карлович, начинайте монтаж паровых рубашек. Николай Петрович, организуйте бригады. Работаем круглосуточно.
Следующие часы превратились в непрерывную борьбу с морозом. Вокруг критических узлов оборудования появились змеевики труб, укутанные слоем технической ваты. Рабочие в промасленных ватниках торопливо сооружали деревянные короба, набитые паклей.
Рихтер носился по площадке, проверяя каждое соединение:
— Теплоизоляцию плотнее! И смотрите, чтобы нигде не пропускало пар!
На помощь пришел опыт железнодорожников. Кузьмин, раньше работавший в депо, предложил использовать старый метод. Обмотать трубы просмоленной паклей и обшить горячекатаным железом.
К середине дня основные работы закончили. Площадка напоминала причудливый лабиринт из труб, обшитых деревом и металлом. Над импровизированными тепловыми кожухами поднимались облачка пара.
— Ну как, Александр Карлович? — я подошел к Рихтеру, который проверял температуру на основном приводе.
— Пока держится, — он протер запотевшие очки. — Но это временное решение. Нужна серьезная модернизация всей системы.
В этот момент прибежавший Кузьмин сообщил Рихтеру, что на буровой опять неладно. Мы поспешили туда.
Возле емкости с нефтью суетилась бригада. Островский, присев на корточки, рассматривал пробу, взятую через нижний кран:
— Началось… — пробормотал он. — Высокомолекулярные фракции выпадают в осадок. Еще немного и получим парафиновую пробку.
Я посмотрел на хмурое небо. Ветер усиливался, гоня низкие свинцовые тучи. Природа словно испытывала нас на прочность.
— Нужно срочно решать вопрос с подогревом резервуаров, — Рихтер уже прикидывал схему новых паровых рубашек. — Иначе к утру можем потерять всю добытую нефть.
— Действуйте, — кивнул я. — Только учтите, основной котел уже на пределе.
— Придется ставить второй, — вздохнул инженер. — Хорошо хоть успели привезти запасной из Бугульмы.
К вечеру температура упала еще на несколько градусов. Но благодаря самоотверженной работе команды основные узлы удалось защитить от промерзания.
Пока что мы выигрывали битву с морозом. Но это была только первая схватка.
Ближе к вечеру я обходил лагерь. Над заиндевевшими палатками поднимались струйки дыма.
Внутри топились железные печки-буржуйки. Возле полевой кухни толпились рабочие, получая дополнительные порции горячей каши. Михеич расщедрился даже на дополнительную выдачу сала. Калории сейчас нужны как никогда.
Между палатками протоптали узкие тропинки, посыпанные золой от костров. Доски временных настилов покрылись предательской коркой льда.
От высокой буровой вышки, освещенной прожекторами, падала длинная тень. В морозном воздухе отчетливо слышался скрип металла и гул работающих механизмов.
В медпункте Зорина и ее помощницы готовили дополнительные запасы согревающей растирки. Запах камфары смешивался с травяным духом от котелка с противопростудным отваром.
Возле склада горючего выстроились бочки с соляркой, укрытые брезентом и еловым лапником. Глушков лично проверял посты охраны, выдавая часовым дополнительные полушубки.
В лаборатории Островский колдовал над пробами нефти, пытаясь определить температуру застывания. Судя по его встревоженному виду, результаты не радовали.
Я поднялся на буровую площадку. Рихтер в компании Кузьмина и Валиулина проверял работу новой системы обогрева. Стрелка термометра неумолимо ползла вниз.
Около девяти вечера со стороны резервуаров донесся протяжный скрип металла. Неестественный, тревожный звук заставил меня вздрогнуть.
Островский, выскочивший из лаборатории, быстро помчался к емкостям:
— Началось! — крикнул он на ходу. — Давление в резервуаре растет!
Подбежав к месту, я увидел, как стенки огромной емкости едва заметно выгибаются. Нефть внутри превращалась в вязкую массу, увеличиваясь в объеме.
Рихтер, скатившийся по обледенелым мосткам с буровой, склонился над манометром:
— Шесть атмосфер… семь… — его голос звучал глухо сквозь намотанный на лицо шарф. — При десяти резервуар может не выдержать.
— Почему не сработал паровой подогрев? — Лапин светил фонарем на змеевики труб.
— Паровая рубашка обмерзла, — Рихтер постучал по заиндевевшему металлу. — Конденсат замерз прямо в трубах.
Подбежавший Кузьмин уже разжигал паяльную лампу:
— Сейчас отогреем. Только осторожно надо, резко нельзя…
— Давление восемь атмосфер! — доложил Валиулин, не отрываясь от манометра.
Рабочие споро разматывали дополнительные шланги от парового котла. Синеватое пламя паяльных ламп плясало на промерзшем металле. Но лед таял слишком медленно.
— Нужно стравливать давление! — крикнул Рихтер. — Откройте верхний клапан!
Два бурильщика полезли наверх по обледенелой лестнице. Через несколько томительных минут сверху донесся стук кувалды. Клапан примерз намертво.
— Девять атмосфер… — голос Валиулина дрогнул.
Я принял решение:
— Готовьте запасную емкость. Будем перекачивать.
Лапин бросился организовывать аварийную перекачку. Кто-то тащил насос, другие разматывали трубы. Времени оставалось в обрез.
Наконец паяльные лампы сделали свое дело. Паровая рубашка начала оттаивать, тонкие струйки воды потекли по металлу.
