Я думал о том, что скоро весь этот край изменится. Придут новые люди, построят города, протянут дороги. И не будет места ни волчьим стаям, ни бандитским шайкам.
Где-то в степи снова завыли волки. Часовой на вышке ответил протяжным гудком в рожок. Сигнал, что все спокойно. Промысел засыпал под надежной охраной.
* * *
Через два дня большой обоз медленно продвигался по заснеженной дороге. Пятнадцать саней, груженных продовольствием и оборудованием, растянулись длинной цепочкой.
Десять вооруженных всадников охраны держались попарно. Двое впереди, четверо по бокам, четверо замыкающих.
Прохоров, ехавший во главе колонны, поднял руку. Впереди темнел Волчий лог, самое опасное место на маршруте. Крутые заснеженные склоны, поросшие густым ельником, создавали идеальное место для засады.
— Подтянуть обоз! — скомандовал он. — Савельев, бери четверых, осмотрите лог.
Но не успела разведка проехать и ста саженей, как из леса ударили выстрелы. Савельев успел крикнуть:
— Засада! Справа!
И сразу рухнул с коня, сраженный пулей.
Бандиты, человек пятнадцать, высыпали из леса верхом. Били прицельно, явно готовились заранее. Еще двое охранников упали под первым залпом.
— Круговую оборону! — крикнул Прохоров, разворачивая коня.
Возчики, многие из которых были фронтовиками, мгновенно развернули сани кругом, создавая подобие укрепления. Из-под сена достали припрятанные винтовки. Предусмотрительность Прохорова оказалась кстати.
Завязался ожесточенный бой. Бандиты, уверенные в легкой победе, напоролись на серьезное сопротивление. Трое нападавших уже валялись в снегу.
Молодой охранник Петров, прикрывая раненого товарища, расстрелял всю обойму, уложив двоих налетчиков. Но следующая пуля попала ему в грудь.
— Держаться! — кричал Прохоров, перезаряжая винтовку. — Помощь идет!
Он успел отправить гонца, когда только въезжали в опасную зону. Но продержаться надо было минимум час.
Бандиты пытались поджечь сани, забрасывая горящими факелами. Возчики сбивали огонь снегом, отстреливались. Один из нападавших подобрался совсем близко с гранатой, но меткая пуля старого охотника Мухаметшина остановила его.
Прохоров, получив ранение в ногу, продолжал командовать обороной. Патроны подходили к концу, когда со стороны промысла донесся далекий топот копыт.
— Конный отряд! — крикнул кто-то из дозорных.
Бандиты, не ожидавшие подкрепления, начали отходить. Их главарь, высокий в черном полушубке, напоследок разрядил револьвер по саням:
— Еще встретимся!
Подоспевший отряд во главе с Глушковым начал преследование, но в лесу след банды затерялся.
Когда все закончилось, начали считать потери. Трое убитых — Савельев, Петров и молодой возчик Галимов. Шестеро раненых, в том числе Прохоров. Две сани сгорели вместе с грузом.
Глушков склонился над ранеными:
— Срочно в госпиталь их. Особенно Прохорова. Может начаться заражение.
Он осмотрел место боя. Семь убитых бандитов, следы крови на снегу. Похоже, еще нескольких раненых увезли. Но главарь ушел.
— Узнали его? — спросил Глушков у Прохорова.
— Не Кречетов, — морщась от боли, ответил тот. — Выше, шире в плечах. И говор не местный, южный.
— Это Черный Есаул, — подал голос Мухаметшин. — Страшный человек. Говорят, у него банда больше тридцати сабель. Из бывших белых офицеров. Связи среди кулаков имеет, потому и уходит всегда. Многие против колхозов восстали, вот и помогают бандитам. Продукты им носят, о облавах предупреждают.
Глушков молча смотрел на уходящие в лес следы. Вечером предстояли похороны погибших товарищей.
А потом… Потом Краснову нужно будет принимать решение. Нельзя больше отсиживаться в обороне.
Где-то в чаще снова мелькнула черная фигура — то ли волк, то ли наблюдатель от банды. Пора было кончать с этой угрозой. Раз и навсегда.
* * *
Я перебирал продовольственные ведомости, и цифры выглядели все тревожнее. После нападения на обоз запасы муки сократились до критического минимума. Крупы оставалось на четыре дня, мяса на два. А новый снегопад перекрыл дороги.
В дверь штабной палатки постучали. Вошел Лапин с очередной сводкой:
— Пришлось урезать пайки, Леонид Иванович. Рабочие недовольны, особенно буровики. Говорят, на холоде без горячей пищи не выстоять.
— Что на складе?
— Совсем худо. Картошка замерзла, половину пришлось выбросить. Капуста кончается. Хорошо хоть соль есть.
За брезентовыми стенками слышались громкие голоса. Очередь у полевой кухни становилась все длиннее. Михеич, обычно щедрый на порции, теперь вынужден был экономить каждую ложку.
— А что с подвозом? — спросил я, хотя знал ответ.
— Дорогу замело. Конный разъезд докладывает, там сугробы в рост человека. Даже на санях не пробиться.
Я достал карту, испещренную пометками. Новый маршрут через Карабаш тоже оказался под снегом. Оставалась только старая лесная дорога, но там властвовала банда Черного Есаула.
— Соберите совещание, — распорядился я. — Всех руководителей служб через час.
Когда все собрались, в палатке стало тесно. Рихтер примостился у печки, растирая обмороженные пальцы. Островский что-то быстро записывал в блокнот. Зорина хмурилась. В госпитале тоже начались проблемы с питанием раненых. Глушков тоже встал у печи, выставив озябшие руки.
— Положение серьезное, товарищи, — начал я. — Но решаемое. Нужны новые источники снабжения.
Развернул на столе подробную карту района:
— В радиусе двадцати верст шесть татарских деревень. Еще три русских села. У крестьян должны быть запасы.
— Не продадут, — покачал головой Лапин. — Сами до весны дотянуть боятся.
— Продадут, — усмехнулся Глушков. — Если предложить правильную цену. И товар подходящий для обмена.
— Какой товар?
— Керосин, соль, гвозди, инструмент. То, чего в деревне не хватает.
Мысль была здравая. На складах действительно скопилось много того, что могло заинтересовать крестьян.
— Хорошо, — кивнул я. — Глушков, поручаю вам переговоры с деревнями. Лапин, составьте список товаров для обмена.
— А пока что? — подал голос Кудряшов. — Людям уже сегодня есть нечего.
— Есть еще идея, — я достал второй лист карты. — Здесь, в десяти верстах, старый лесничий живет. Охотник. Наверняка мясо найдется.
— Медвежатина да лосятина? — скептически хмыкнул Рихтер. — Не по уставу вроде.
— Сейчас не до уставов, Александр Карлович. Главное людей накормить.
Зорина вдруг оживилась:
— У меня в госпитале травы сушеные остались. Можно отвар делать витаминный. Хоть какая-то поддержка организму.
К вечеру план начал воплощаться. Глушков с переводчиком отправились объезжать деревни. К леснику поехал опытный охотник Мухаметшин. С ним старик должен был найти общий язык.
Я вышел проверить посты. Мороз крепчал, термометр показывал минус двадцать пять.
На буровой, несмотря на холод, продолжалась работа. Люди кутались в тулупы, грели руки у жаровен, но не уходили. Понимали, что каждый метр проходки приближает победу.
В голове крутились планы операции против банды, но сейчас их приходилось отложить. Сначала нужно решить продовольственный вопрос. Без сытых бойцов не будет и победы.
У полевой кухни все еще толпился народ. Михеич разливал какое-то варево, щедро сдабривая его перцем:
— Ешьте, родимые! Согревает хоть!
Проходя мимо госпиталя, я заметил свет в окне. Зорина склонилась над большим котлом, помешивая ароматный отвар:
— Зайдите, Леонид Иванович. Вам тоже не помешает укрепить силы.
Что-то в ее голосе заставило меня задержаться. Или просто захотелось ненадолго забыть о тревогах, любуясь, как ловко она управляется с травами и кореньями, как уверенно действуют ее тонкие пальцы.
Но за окном уже сгущались сумерки. Дел впереди много, и с продовольствием, и с бандой. Каждую проблему нужно решать по очереди. И сейчас главное — накормить людей. А личное подождет.
