Дочери Торхельма (СИ) - Завгородняя Анна

Фрида совсем иначе представляла себе свою жизнь в качестве жены Ролло. Хотя Хольми, отец мужа, принял ее весьма ласково, девушка все никак не могла приблизить к себе Ролло и спали они, даже по прошествии нескольких дней со дня возвращения в поместье мужа, в разных комнатах. Муж старательно игнорировал ее, и даже за столом, вопреки осуждающим взглядам Хольми, старался отсесть как можно дальше и это невыносимо злило молодую девушку, хотя она всеми силами старалась не показать своего гнева.

Братьев и сестер у Ролло не было, а его матушка Каиса, женщина почтенная, одногодка Хольми, с гривой седых волос, заплетенных в вечную косу, предпочитала всему рукоделие и могла подолгу, почти сутки напролет сидеть в своей горнице и плести кружево или тянуть тонкую пряжу. Сына с малых лет воспитывал один отец. Хольми Могучий оправдывал свое прозвище. Несмотря на свой достаточно преклонный возраст, это был крепкий мужчина, который ежедневно тренировал своих дружинников и почти наравне с ними рубился на турниках тяжелым дорогим мечом с замысловатой вязью. И хотя вождю хозяйственная и ласковая девушка пришлась по душе, ее отчего-то невзлюбили слуги и рабы, да и дружинники как-то поглядывали косо. Фрида решила, что скорее всего просочились слухи о том, каким образом она вышла за Ролло, ведь дружинники, приплывшие в поместье Торхельма вместе с ее мужем, общались с людьми отца… Но Фрида знала, как найти подход к самому черствому сердцу и постепенно лаской, вниманием даже к самому последнему из рабов, да хорошим словом расположила к себе добрую половину прислуги в доме. Даже Каиса, с которой Фрида повадилась сидеть вечерами и помогать с пряжей, смотрела на невестку благосклонно и поговаривала о том, как повезло ее непутевому сыну, получить в жены такую хорошую девушку. Пожилую женщину радовало еще и то, что с появлением Фриды она совсем перестала заниматься домом и рабами, переложив все обязанности на плечи новоиспеченной невестки, а сама с головой ушла в рукоделие.

Так что для новобрачной все постепенно стало налаживаться, хотя Фриде и пришлось приложить для этого немало усилий. Только Ролло и колдун Сьегард продолжали относится к ней настороженно. И если первый почти ненавидел собственную жену, то в лице второго она не чувствовала должного уважения к себе, как к будущей хозяйке дома и законной жене наследника Хольма.

Фрида сетовала на то, что никакими уловками не могла заманить собственного мужа к себе в постель. Он шарахался от девушки, как от прокаженной и в то же время в спальне Ролло почти ежедневно бывали молодые рабыни. Вот только на Фриду у него не было ни времени, ни желания. Это выводило ее из себя. Девушка понимала, что таким образом никак не сможет в ближайшем будущем подарить Торхельму внука. Она хотела было пожаловаться свекру, но и Хольми сам нередко баловался с рабынями, не смотря на свой преклонный возраст и Фрида так и не решилась на подобный разговор. Оставалось только ждать, что в один прекрасный день, Ролло все-таки смирится с ее существованием и их брак будет иметь свое подтверждение. Потому, стараясь отвлечься, молодая хозяйка поместья занялась хлопотами по дому. А время все бежало, отдаляя ее от Ролло еще сильнее чем прежде.

Сьегард сидел у костра. Собранный и задумчивый он смотрел перед собой, стараясь представить себе лицо Ингегерд, девушки, которая никак не выходила у него из головы с того самого дня, как он впервые увидел ее, выбирающуюся из окна первого этажа собственного дома.

Сьегард думал, что забудет ее, когда перестанет постоянно видеть рядом, но даже вернувшись с Ролло, он все также вспоминал дочь Торхельма и видел ее в своих снах. Конечно, чтобы Ингегерд приснилась ему, Сьегарду приходилось прибегать к магии. Волшба вытягивала у него силу, но колдун уже почти не мог остановиться и не приходить к своей женщине хотя бы на несколько минут. Дочь Торхельма забрала его сердце, как и предупреждал его когда-то Ролло. Напрасно Сьегард надеялся, что сможет забыть девушку. Не помогало ничего. Ни работа, ни развлечения, ни зелья. Голова шла кругом и все равно, почти каждую ночь, он садился к разожженного костра на берегу моря и глядя на танцующие блики пламени, вызывал у себе душу девушки. И она прилетала. Когда Ингегерд спала, это было сделать намного легче, но все равно, после каждого такого магического призыва, Сьегард казался себе выжатым и слабым, но в те минуты, когда девушка находилась рядом и даже просто смотрела на него, он был счастлив.

В одну из ночей, колдун разжег костер на старом месте. Привычно посидел, подождав пока прогорят дрова и подбросил новых. Рядом плескалось море. Шумно перекатывало камешки, шелестело скатами волн, убаюкивало. Сьегард подняв голову смотрел в небо, на вспыхивавшие звезды, на их медленное мерцание. Слабый ночной бриз летевший с берега, шумел листьями лиственниц, стоявших неподалеку от места, где расположился мужчина.

Сьегард распростер руки над огнем, призывая мысленно его силу. Почувствовал, как по жилам кровь потекла быстрее, разогреваясь, а затем закрыл глаза и мысленно представил себе лицо Ингегерд. Ее образ появился перед ним четкий и точный, до мельчайшей черточки на маленьком лице, обрамленном светлыми волосами, отливающими рыжиной. Все шло, как и всегда, когда колдун почувствовал чужое присутствие. Словно кто-то опасный проник в его сознание и теперь подсматривал, выискивал. Кто-то сильный. Намного сильнее Сьегарда. И этот кто-то считал образ Ингегерд из головы колдуна.

— Где ты, сын мой? — раздалось у него в голове. Сьегард попытался выгнать чужой голос из своего сознания, но тщетно.

— Где ты, Сьегард? — повторил голос, — Я ищу тебя уже столько лет, но ты так хорошо прячешься, что я даже стал сомневаться в собственных силах.

Сьегард молчал, опасаясь выдать себя единым словом, лишним вздохом.

— Я увидел девушку, и чувствую, что она дорога тебе, — продолжил голос, а затем добавил, жестко и зло, — Какое удивительно совпадение, не находишь? Я хочу показать тебе кое что. Это касается ЕЁ!!!

Уже решивший было начать разрывать установившуюся связь колдун замер. Тот, другой, был сильнее его посылал ему видение. И это видение было настолько ужасным, что Сьегард вскочил на ноги. В голове мужчины что-то лопнуло, словно порвалась натянутая нить. Боль пронзила виски. Боль настолько сильная, что Сьегард упал на колени в песок, рядом с разожженным костром. Тяжело дыша он стал поспешно засыпать огонь песком, набирая полные ладони и швыряя их в пламя. Когда ему удалось затушить костер, боль прошла, так же внезапно, как и появилась.

Сьегард поднялся на ноги. Дыхание мужчины было тяжелым, сбитым, словно он пробежал длинную дистанцию, а не валялся на берегу всего пару минут назад. Бросив последний взгляд на гору песка, образовавшуюся над бывшим костром, колдун поспешил вернутся в дом. Ему срочно надо было поговорить с другом. Сьегард собирался сказать Ролло, что уезжает. И ему стоило поторопится. Его подгоняло видение, в котором он увидел Ингегерд…и в нем девушка была мертва.

Ролло смотрел на своего друга, который стоя в конюшне седлал жеребца. Колдун выглядел очень взволнованным и немного растерянным, словно обдумывал одну и ту же проблему и не находил верного решения.

Через луку седла была перекинута сумка с припасами, сменой одежды и мешок с сеном для коня, а сам Сьегард проверял подпругу, прежде чем взлетел в седло.

— Ты можешь ошибаться, — произнес Ролло, гладя покатый бок жеребца, — Возможно ты просто устал и вымотал себя, вот и привиделось.

Колдун посмотрел на друга и покачал головой.

— У меня давно уже не было таких ярких видений и поверь мне, оно было настоящим.

— А если ты все же ошибаешься? — продолжал гнуть свое сын вождя.

— Тогда я просто увижусь с ней и возможно мне станет легче, — вздохнул Сьегард и движением колен направил жеребца к выходу из конюшни. Ролло шагал следом.

— Останься хотя бы до утра. Я поговорю с отцом и возможно он даст тебе корабль…

— Он не даст, — качнул головой колдун и кивнул вперед, — Лучше открой ворота и выпусти меня. У меня просто нет времени ждать, тем более напрасно.