Владыка Нового Мира 2 (СИ) - Злобин Максим

— Чего?

— Того! Я так-то много чьих родителей знаю! Буду теперь думать об этом, накручивать себя, по итогу сойдусь с чьей-нибудь дочкой, а ты у нас великая гадалка будешь!

— Эй! — вспыхнула Шампурелла. — Ты сам просил погадать!

— Я просил погадать, а не…

Дальше понеслась потешная ругань. Я лишний раз порадовался тому, как сильно дорога сблизила Женька с синеволосой гоблиншей, и снова подошёл к окну.

А окна из нашего гостиничного номера выходили прямиком на столичный вокзал. Вот он, будущий убийца моего бизнеса на оленегаторах. Стоит весь из себя тёмный, мрачный и заброшенный. Но как только война закончится, — я уверен! — поползёт железка отсюда и прямиком до Рубежного. И хрен ты её остановишь.

Что ж…

Очень надеюсь, что к тому времени я уже обзаведусь другими делами, и что извоз не всегда будет моей единственной кормушкой.

Ладно, чёрт с ним. Пора выдвигаться на разведку; и так уже много времени на пустяки угробили. День приезда не в счёт, второй отдыхали, а сегодня уже получается третий. Пора…

В Столице было хорошо. В Столице было красиво. А ещё на удивление спокойно: чуть ли не первым делом я спросил у персонала гостиницы куда не следует совать свой нос приезжему, который не в курсе местных разборок. На что мне ответили, что сейчас безопасно везде.

У наместника с Младшими, мол, перемирие. Первые официальные переговоры с момента Исхода и весь город затаил дыхание — ждёт теперь, чем всё закончится.

Так что никаких столичных разборок я пока что не увидел. Ни баррикад, ни раскуроченных улиц, ни спешащих к месту бойни карет скорой помощи. Кому угодно можно было невозбранно шастать где угодно, не опасаясь проверок и… с одной стороны это хорошо. Для моей нынешней миссии. А вот для всего остального ой как хреново. Ведь если две сильнейшие фракции этого мира действительно объединятся, то всё будет решено. Они подомнут под себя всё иномирье, а по несогласным проедутся катком.

И как будто бы я вовремя сюда приехал. Что именно нужно сделать я пока не понял, зато понял, что что-то обязательно нужно сделать. В конце концов, не зря же я присутствовал на занятиях «Школы Диверсии имени Андрея Голубицкого».

Но об этом чуть позже…

— Стоп, — скомандовала Шамурская. — Это здесь, прямо за углом.

А в воздухе действительно чем-то таким запахло.

— Серьёзно? — уточнил я. — Что, прямо в черте города?

— Раньше черта города была далеко отсюда, — ответила гоблинша.

А затем к моему стыду и стыду Харламова устроила экскурс в прошлое Столицы.

Так вот. Оказалось, что свиноферма, на которой нынче содержатся гоблины, была чуть ли не первым строением этого мира. Изначально она находилась довольно далеко от центра Столицы, но город всё разрастался и разрастался, и вот.

Со временем её закрыли, потому как жильцы соседних домов начали жаловаться на вонищу, — да и санитарные нормы никто не отменял. Но теперь, в условиях пост-Исхода, ферму открыли вновь. И заодно, — ай да выдумщики! — совместили её с местом концентрации гоблинов. В одном ангаре розовенькие, в другом зелёненькие, и всё это за высоченной стеной и рядами колючей проволоки.

Чем дальше, блин, тем удивительней становится.

— Так, — сказал я. — Надо бы сперва понять сколько охранников на входе, — затем высунулся из-за угла и: — Ой…

Сразу же за детской площадкой многоквартирной высотки начинался забор из бетонных блоков. Да-да, тех самых, похожих на заветренную шоколадку. Поверху действительно шла колючка, а метрах в пятидесяти от нас располагалось каноничное КПП с будкой и шлагбаумом.

Но удивило меня не это. Удивило меня то, что прямо сейчас происходило у КПП.

— Отойдите! — орал один из охранников, обращаясь к молодой черноволосой девушке, а та:

— Твари! — кричала ему в ответ. — Сволочи! Нет у вас ни стыда, ни совести, ни сердца!

— Девушка, это закрытая зона! Отойдите!

— Как вы своим детям в глаза смотреть можете⁈

Но вот, словесная перепалка подошла к концу и начались активные действия. Девушка хорошенько размахнулась и метнула через шлагбаум ведро. Ведро шлагбаум успешно перелетело, упало на асфальт и взорвалось брызгами красной краски, а девушка тем временем уже развернула плакат и начала скандировать:

— Долой рабство! — и ещё: — Свободу гоблинам!

Само собой, охранники двинулись на неё. Без злобы; обречённо так. Мол, работа есть работа и эту городскую сумасшедшую придётся задержать. Но!

— Твою мать! — крикнул у меня над ухом Женёк и рванул на помощь.

Всё произошло так стремительно, что я даже потерялся чутка. Вот Удальцов тормозит рядом с девушкой, вот охранники понимают, что дело-то оказывается серьёзное и начинают выхватывать стволы, вот Женёк хватает девушку на руки, и вот они вместе здесь.

— Что… как… где… Ой!

И это «ой» меня, по правде говоря, убило. Черноволосая удивлялась не тому, что её только что вытащил из беды маг скорости, которого она видит впервые в жизни. О, нет! Она удивлялась Шампурелле.

— Привет, ма-а-а-аленькая, — девушка присела рядом с Её Благородием на корточки. — Привет, моя хорошая. А как ты здесь оказалась? Не бойся!

— Да я… кхм, — видно было, что гоблинше от такого сюсюканья в крайней степени неловко. — Да я и не боюсь особо.

— Это хорошо! А как тебя зовут?

— Шам… э-э-э… Елена Константиновна Шамурская.

— Ух ты! — не оставляя ужимки актёра ТЮЗа, девушка покачала головой. — Какая у нас тут серьёзная ба-а-арышня! Ну раз ты так, тогда я тоже полностью представлюсь. Маргарита Арсеньевна, — черноволосая протянула гоблинше руку, — Карякина…

Глава 9

Когда дядь Сеня волновался насчёт того, что дочь уехала в Столицу и теперь не учится, воображение рисовало мне как она тонет в пороках. Тусовочки всякие, разгульный образ жизни, а может и того хуже.

Но кто ж знал, что она… такая? «Блаженная» — не то слово, но отчасти подходит. Дело в том, что у Маргариты Арсеньевны был хронический активизм головного мозга. Некоторые вещи в мироустройстве не нравились ей настолько, что она не могла молчать и сидеть сложа руки. При этом проникать в систему и менять её изнутри Карякина не хотела, — а может не получалось? — и потому приходилось ей гонять с плакатами.

Обидные кричалки, граффити, банки с краской и гиперактивность — вот её арсенал оружия в борьбе с несправедливостью и равнодушием.

С экологией в иномирье всё было просто сказочно. С охраной исторического наследия тем более, и потому сейчас она сосредоточилась на проблеме рабов-гоблинов. Писала письма, выходила на демонстрации и при каждом удобном случае устраивала дебош. Еще и сиськи показывала. Сажать её не сажали, но по местным КПЗ девушка помоталась изрядно.

Но стоп!

По этому описанию можно представить её озлобленной бодипозитивной истеричкой, которая трясётся и гавкает на белокожего гетеро средних лет просто за то, что он такой живёт на свете. Но на самом деле…

— Доброе утро! — Рита заглянула в наш номер. — Как спалось?

…на самом деле всё не так.

И на самом деле ей действительно было интересно, как нам спалось! Девушка являла собой воплощение доброты. В быту Карякина вела себя, как хостес очень дорого отеля. Но! Если хостес очень дорого отеля вдали от посторонних глаз как правило садится на корточки, закуривает и сквозь мат-перемат рассказывает коллегам как ненавидит всех и вся, Маргарита Арсеньевна в своём человеколюбии была искренна.

Что до внешности…

Рита ничем не походила на отца, — то есть вот вообще ничем. Обычно в подобных описаниях есть какое-то «но», мол: «и лишь глаза выдавали в ней бла-бла-бла», — но только не в этом случае. Ни внешностью, ни характером, Рита не походила на Карякина-старшего.

В остальном же… хорошенькая — это да. И даже очень. Но вопреки перманентному жару в чреслах, я как-то сразу же решил, что ни на что здесь не претендую. А вот Женёк…

— Доброе, — смущённо ответил Удальцов и машинально натянул на себя одеяло, прикрыв мужские волосатые сисечки. — Хорошо спалось, спасибо.