Пять королевств Ирландии - Стефенс Джеймс

— Королевское величество использует слова „мы и „нас”, когда обращается к королевскому величеству, — сказал Дермод, — но принцы, которые еще не правят землями, говоря о себе или обращаясь друг к другу, должны использовать другую форму речи.

— Я такой невнимательный и глупый, — покорно и застенчиво проговорил Кримтанн в ответ на замечание короля.

Король улыбнулся, наклонился к мальчику и расцеловал его в обе щеки.

— Успокойся, сердце мое, мои дорогой сын, я не браню тебя, но все же постарайся не выглядеть столь рассеянным, погруженным столь глубоко в свои мысли, когда ты что-то обдумываешь. Это одно из умений нужных правителю.

— Я боюсь, что никогда не смогу овладеть этим сложным искусством, — горько посетовал принц.

— Мы все должны владеть этим искусством, — ответил ему Дермод. — Мы можем раздумывать, мы можем задавать вопросы, чтобы дойти до сути, но не забывай, что для того, чтобы думать, вовсе не нужно морщить нос или хмурить брови.

В это время женщина подвела свою колесницу к самому броду, у которого стояли король со своим питомцем, без малейшего промедления повернула коней к отмели и поехала по мелководью в облаке пены и брызг, поднимаемых копытами лошадей и колесами колесницы.

— Разве она не замечательно правит своей упряжкой? — восхищенно вскричал Кримтанн.

— Когда ты станешь старше, — наставительно сказал ему король, — ты станешь восхищаться и любоваться тем, что действительно достойно восхищения; ибо, хотя дева действительно замечательно управляется с упряжкой, она сама гораздо прекраснее, и именно на это ты станешь обращать внимание через несколько лет.

И он с восторгом продолжал:

— Она действительно чудо из чудес, созерцать ее — безмерное удовольствие для моих глаз.

И действительно дева была так прекрасна, что даже трудно себе представить. Она умело переправила свой экипаж через реку, заставила коней втащить колесницу на крутой берег реки. Развевающиеся волосы и раскрытые губы, сила, грация и изящество ее молодого тела проникли в самое сердце короля, и он не мог отвести от нее глаз.

Но сама дева смотрела только на воспитанника короля, и если король не мог отвести от нее глаз, то и она с трудом оторвала взгляд от юного Кримтанна.

— Остановись! — прокричал ей король.

— Кто приказывает мне остановить упряжку? — спросила дева, все же останавливая лошадей. Это вполне в обычае женщин, которые часто протестуют и восстают против приказа в то самое время, когда уже выполняют или выполнили его.

— Я, Дермод, приказываю тебе остановиться!

— В этом мире далеко не один Дермод, — бросила в ответ она.

— Но только один Ард-Ри, — ответил король.

Тогда дева сошла с колесницы и, выражая свое почтение, поклоном приветствовала короля.

— Я хотел бы узнать твое имя, — сказал он.

Но дева нахмурилась и решительно ответила:

— Я не хочу называть его.

— Еще я хотел бы узнать, откуда ты и куда направляешься.

— Я не желаю рассказывать об этом никому в этом мире.

Тогда в разговор вмешался возмущенный Кримтанн.

— О дева, — обратился он к ней, — ты ведь не станешь скрывать все это от самого Ард-Ри.

Но дева смотрела на верховного короля так же величественно, так же по-царски, как взирал на нее верховный король; к тому же облик девы был столь приятен взору короля, что он не стал настаивать.

Король потянул Кримтанна за руку, и они отошли в сторонку, ибо наставник никогда не ленился дать мальчику добрый совет.

— Сердце мое, — сказал он, — мы должны стараться поступать мудро и благоразумно, нужно настаивать только на тех ответах, которые касаются нас лично.

Кримтанн сразу же понял, как справедливо это замечание.

— Потому я и не стал настаивать на том, чтобы дева назвала свое имя, я не был очень настойчив, пытаясь узнать, куда она направляется, да мне это и не так интересно.

— Тебе это не интересно? — удивленно спросил Кримтанн.

— По крайней мере есть более важный вопрос, который я хотел бы выяснить — я хотел бы узнать, замужем она или нет.

— По-моему, это совершенно незначительный и неинтересный вопрос, — запинаясь, произнес питомец.

— Это тот самый вопрос, на который я должен получить ответ, — торжественно вскричал король. — Возможно, мы узнаем, кто она и откуда пришла, но, — продолжил он свою речь, — это может не только открыть нам тайну, но вызвать раздражение и досаду. Кто знает, какие испытания ей привелось пережить.

Он задумался, разглядывая пустынную местность, раскинувшуюся вокруг, и Кримтанн вместе с ним созерцал окружающий пейзаж, размышляя над происшедшим.

— Пусть ее прошлое остается при ней, — заключил король, — но ее будущее будет принадлежать нам; мы потребуем ответы на те вопросы, которые имеют отношение к будущему.

И он возвратился к деве, стоящей в ожидании возле колесницы.

— Я хотел, чтобы ты стала моей женой, — сказал король деве и устремил на нее взгляд одновременно благожелательный, настойчивый и внимательный, так что его предложение не могло показаться ей случайным, и девушка поняла, что ответ ее очень важен для короля. Она смотрела на него, и ее прекрасные глаза наполнились слезами, ибо в это время сама она думала только о прекрасном мальчике, стоящем рядом с королем и внимательно разглядывающем ее.

Но когда Верховный король всей Ирландии предлагает выйти за него замуж, ему не отвечают отказом, ибо такие предложения редко слышит даже самая прекрасная женщина на свете; да и вряд ли можно найти в этом мире женщину, которой не хотелось бы сидеть на троне Тары.

Слезы так и не скатились с ресниц девы; она уже шла рядом с королем, рука в руку, направляясь в Тару, к королевскому дворцу, а позади них, немного грустный и печальный Кримтанн мак Аэд вел на поводу лошадей, впряженных в колесницу.

Глава 2

Они обвенчались в спешке, но таково было желание короля. Так как король больше не спрашивал настоящего имени жены, а она сама его не назвала, то ее стали называть Бекфолой, что означает „Бесприданница”— ведь она не принесла своему мужу никакого приданного.

Прошло некоторое время, король был счастлив, он повеселел и помолодел от нежданной любви. Но про саму Бекфолу того же сказать было нельзя.

Есть люди, счастье которых в честолюбии — стремлении к поставленной цели, желании достигнуть определенного общественного положения. Если бы Бекфола относилась к таким людям, то она была бы довольна, что стала королевой, женой Верховного короля Ирландии. Но Бекфола не отличалась подобными качествами; она лишилась Кримтанна, лишилась надежды на счастье, и ей казалось, что положение королевы не значит ровно ничего.

Кримтанн для нее был подобен свету солнца, блеску луны; он был спелостью фруктов, вкусом меда и букетом вина; когда она переводила взгляд с Кримтанна на короля, она не могла не думать, что совсем не тот, кто достоин королевства, занимает место короля. Она думала, что увенчанный лишь кудрями Кримтанн мак Аэда выглядит более царственно и величественно, чем все коронованные монархи вместе взятые, и как-то раз она сказала об этом Кримтанну.

Когда он впервые услышал эти слова, то так испугался, что решил немедленно бежать из Тары; но услышанные во второй раз они не показались ему столь ужасными.

Прошло не так уж много времени, и Кримтанн мак Аэд условился с Бекфолой вдвоем бежать из Тары — они решили, что это будет первым шагом на пути к их будущей счастливой совместной жизни.

Как-то ранним утром, когда еще спали даже птицы, проснулся король и заметил, что его любимая супруга уже встала. Он приоткрыл один глаз, посмотрел в окно, сквозь которое виднелся серый предрассветный сумрак, и справедливо решил, что это еще не может называться светом.

— Еще не проснулись даже птицы, — проворчал он.

А затем обратился к Бекфоле:

— Зачем ты так рано встала, сердце мое?

— У меня назначена встреча, — ответила она.

— Еще не время для встреч, — спокойно и мирно проговорил король.