Остальные члены экспедиции также получили награды. Архангельский и Воронцов — ордена Трудового Красного Знамени, Александров, Кравцова и Перминов — ордена Красной Звезды.
После церемонии награждения Орджоникидзе подошел ко мне и крепко обнял:
— Молодец, Леонид! Не подвел. Теперь у нас есть конкретные данные для стратегического планирования. Нефтяная независимость страны становится реальностью!
Блюхер, пожимая мою руку, тихо произнес:
— Ваша информация о японских планах спасла многие жизни. Мы успели подготовиться.
Постепенно высокопоставленные участники совещания начали расходиться. Остались только Сталин, Молотов и Менжинский.
— Товарищи, оставьте нас с Красновым наедине, — негромко распорядился Сталин.
Когда дверь за Менжинским закрылась, Сталин медленно подошел к окну и отодвинул штору. Серый осенний свет Москвы заполнил комнату.
— Теперь, товарищ Краснов, — произнес он, не оборачиваясь, — поговорим о ваших удивительных способностях предвидения.
Сталин медленно вернулся к столу, не спуская с меня испытующего взгляда. Его желтоватые глаза словно просвечивали насквозь.
Я ощутил знакомое напряжение, то самое, что возникает в присутствии человека, чье слово может решить судьбу миллионов.
— Вы предсказали Мукденский инцидент с удивительной точностью, товарищ Краснов, — тихо произнес Сталин, опускаясь в кресло. — Правда, вы говорили, что это произойдет осенью, но это произошло раньше. Но ладно, главное, что это случилось и что еще важнее, вы смогли это предотвратить. Ваши предыдущие прогнозы о нефтяных месторождениях также подтвердились. Такая проницательность заслуживает особого внимания.
Он принялся набивать трубку табаком из потертого кисета. Его размеренные, почти ритуальные движения создавали обманчивое впечатление неспешной беседы, но я понимал, что от моих слов сейчас зависит чрезвычайно многое.
— Расскажите, что произойдет дальше на Дальнем Востоке? Как будут развиваться события? Что предпримет Япония?
Я глубоко вздохнул. Вот он, критический момент.
В прежней реальности я знал точный ход событий. Японцы оккупируют Маньчжурию, создадут марионеточное государство Маньчжоу-го, а затем продолжат агрессию. Но теперь…
Мукденский инцидент не состоялся в том виде, какой был мне известен. История начала меняться. И мне нужно найти верную линию ответа, балансируя между правдой и предположениями.
— Товарищ Сталин, — начал я осторожно, — наше вмешательство уже изменило ход событий. Предотвращение Мукденского инцидента в его изначальной форме создало необычную аномалию. Теперь возможны различные сценарии.
Сталин поднял бровь:
— Необычные аномалии? Интересное выражение… Продолжайте.
— Япония в любом случае не откажется от планов экспансии, — уверенно продолжил я. — Квантунская армия слишком далеко зашла в подготовке. Мукденский инцидент сорван, но они обязательно организуют новый. Возможно, уже в ближайшие недели. У них нет выбора, милитаристские круги Токио требуют результатов.
Я подошел к карте Маньчжурии, висевшей на стене.
— С высокой вероятностью они проведут серию провокаций вдоль железных дорог здесь, здесь и здесь, — указал я на ключевые узлы транспортной сети. — Затем последует масштабное вторжение под предлогом «защиты японских интересов». Конечная цель — полная оккупация Маньчжурии и создание марионеточного государства.
Сталин выпустил клуб дыма:
— А что Китай? Что Гоминьдан?
— Чан Кайши занят борьбой с коммунистами. Его армия не готова противостоять японцам. Слабая воля, отсутствие технического превосходства, коррупция в командовании. Без внешней помощи китайцы быстро отступят из Маньчжурии.
— И что вы предлагаете? — Сталин наклонился вперед. — СССР не может открыто вмешаться в конфликт. Наше положение слишком уязвимо. Идет индустриализация, мы еще не готовы к большой войне.
Я решительно кивнул:
— Именно поэтому я предлагаю асимметричный ответ, товарищ Сталин. Операцию ограниченного масштаба с четкой целью — защитить Дацинское месторождение и предотвратить полную оккупацию Маньчжурии японцами.
Сталин жестом предложил продолжать. Я развернул на столе заранее подготовленные схемы.
— Операция «Дацин». Быстрый, решительный удар механизированными частями в сочетании с дипломатическим маневрированием. У нас есть несколько технологических преимуществ, которые японцы не ожидают встретить.
— Каких именно? — Сталин подался вперед.
— Во-первых, танки Т-30, — я положил перед ним схематичные чертежи. По сути, это прототип будущего Т-34, но созданный мною на несколько лет раньше. — Дизельный двигатель, 76-миллиметровая пушка, наклонная броня, неуязвимая для всех существующих сейчас японских противотанковых средств. Тридцать таких машин решат исход любого столкновения с Квантунской армией.
Сталин изучал чертежи с нескрываемым интересом:
— Я помню. Это ведь ваша разработка?
— Моя концепция, доработанная нашими конструкторами, — уклончиво ответил я. — Ключевые элементы — дизельный двигатель В-2 и наклонная броня. Японцам нечего противопоставить такой технике.
— Продолжайте.
— Во-вторых, новая бронебойная и кумулятивная артиллерия. В том числе реактивного типа. В-третьих, система тылового обеспечения — грузовики повышенной проходимости, тягачи для перевозки танков. А самое важное, мы знаем, где находится нефть. Это обеспечит нам стратегическое преимущество.
Я развернул подробную карту операции:
— Предлагаю следующий план. Механизированная колонна, включающая тридцать танков Т-30, шестьдесят бронетранспортеров и артиллерию, наносит молниеносный удар через границу, двигаясь к Дацину. Одновременно происходят удары по ключевым японским постам. За три дня мы берем под контроль железнодорожные узлы и нефтяной район.
Сталин медленно поднял глаза от карты:
— Вы предлагаете начать войну с Японией?
— Нет, товарищ Сталин. Предлагаю ограниченную операцию под видом помощи китайскому населению. Официально это будут не части Красной Армии, а добровольцы, поддерживающие местное сопротивление японской агрессии. Такая версия уже использовалась нами в Испании и будет использоваться в будущем.
Я продолжил, чувствуя, что Сталин не отвергает идею:
— Операция делится на три фазы. Подготовка — разведка, доставка техники по КВЖД под видом учений, дезинформация. Затем молниеносный захват — форсирование границы, блокирование железнодорожных узлов, захват нефтяных районов. И наконец, удержание и защита — создание укрепленного района, подготовка к возможному контрудару японцев, налаживание связей с местным населением.
Сталин слушал, не перебивая, методично посасывая трубку. Когда я закончил описание военной части, он задал ключевой вопрос:
— А дипломатическое прикрытие? Мировая реакция?
— Японцы уже скомпрометированы попыткой проведения Мукденской провокации. Поэтому их протест будет восприниматься не так внимательно. Заявление СССР: советские добровольцы помогли китайским рабочим отстоять Дацин от японской провокации. Призыв к международной комиссии для расследования инцидента — это даст нам время. Далее будет установление Совместной Китайско-Советской администрации на территории нефтяного района.
Сталин медленно кивнул:
— А с кем сотрудничать в Китае? С Чан Кайши или с Мао?
— В идеале балансировать между обоими, товарищ Сталин. Гоминьдан имеет международное признание, но Чан Кайши ненадежен. Коммунисты идеологически ближе, но сейчас слабы. Предлагаю гибкий и комбинированный подход — создать в зоне нефтедобычи особую администрацию, формально подчиненную центральному правительству Китая, но фактически контролируемую СССР через советников и экономические механизмы.
Я развернул последнюю схему:
— Стратегические цели операции. Краткосрочные — срыв японского захвата Маньчжурии, удержание нефтяного района. Среднесрочные — запуск добычи нефти, переход управления к китайским союзникам. Долгосрочные — формирование Союзной нефтяной зоны Китая и СССР, подрыв позиций Японии перед будущей мировой войной.
