Искаженное время (СИ) - "Deacon"

Не меньше внимания привлекал к себе и Ильнес. Этот мужчина был слишком красив, чтобы его не заметить, и Роса с улыбкой наблюдала за тем, как эльф хмурится, чувствуя на себе пристальные взгляды господ. То и дело женщины обращались к Всевидящему с просьбой продать им столь красивого мужчину, на что оракул неизменно отвечал вежливым отказом. Старик не выглядел гордым за своего воина, но он был рад, что этот юноша не убил в бою своего противника.

А вот среди господ самой обсуждаемой оказалась Акана. Её появление на торжестве спустя год, да ещё и без отца, порождало разные слухи. К тому же, всех удивляло то, что её белокожий раб со странным именем Дми-три ни на секунду не покидает её. Акана отказалась купаться с остальными дамами, сославшись на то, что не желает этого. Однако женщины мигом принялись сплетничать, будто юная госпожа не изволила купаться лишь потому, что в этой части реки не дозволено купаться рабам. Акана мужественно терпела на себе любопытные взгляды, делая вид, что происходящее её совершенно не интересует. Однако её взгляд то и дело разыскивал Нефертари, словно это был единственный человек, с кем можно было поговорить.

- Ты бы хоть на миг от него отошла, - услышала Акана за своей спиной. Она обернулась и чуть улыбнулась, радуясь, что подруга сама её нашла. Нефертари поравнялась с девушкой и, смерив Лескова придирчивым взглядом, добавила:

– Ходить плечом к плечу, разговаривать только с ним и отказываться от купания в господских водах... Неудивительно, что про вас все говорят...

Услышав это, Акана раздраженно нахмурилась.

- Пусть лучше говорят о нас, нежели об Ин-теп, - резко произнесла она. – Не их дело, с кем я разговариваю, и когда.

- Тогда хотя бы делай вид, что тебе неинтересно с ним разговаривать, - продолжила Нефертари, продолжая рассматривать Дмитрия. Сейчас он прогуливался чуть поодаль, в нескольких шагах от своей госпожи. Внешне этот мужчина выглядел очень спокойным, однако на самом деле от прежнего спокойствия осталась лишь шелуха. Мысли о случившемся со жрецами никак не выходили у Дмитрия из головы, и он никак не мог от них отвлечься. Проклятое всеобщее веселье сейчас казалось ему невыносимым. Хотелось поговорить с Эриком, подумать, что делать дальше. Впервые Лескову так катастрофически не хватало времени. Он чувствовал себя загнанным в угол и унизительно беспомощным. Но еще больше на данный момент его беспокоила ситуация с Фостером. Почему его выставили на арену? И, главное, как он выжил в том сражении?

- Не хватает только репортеров журнала «Сплетник», - услышал Дмитрий ироничный голос Фостера. Точно услышав мысли Лескова, наёмник появился рядом с ним, совершенно не интересуясь, дозволено ли ему общаться с чужим рабом. На праздниках воинам арены было разрешено отдыхать, как им вздумается, поэтому Эрик решил не терять времени.

– Я уже вижу эти заголовки в стиле «Дмитрий Лесков со своей новой пассией из Древнего Египта», - продолжал издеваться Фостер.

- Ты мне лучше о своей «пассии» расскажи? – мужчина пристально посмотрел на американца. – Чем ты ей насолил, что она бросила тебя на арену? Надеюсь, ты не додумался переспать с ней?

- Не поверишь, Лесков, не сообразил! Был настолько занят, пытаясь выбраться из этого города, что совершенно не успел подумать о личной жизни. С чего вообще этот идиотский вопрос?

- С того, что мы подобное уже проходили.

- Если ты о Катрине и её киллере, то я тут почти не причем, - Эрик на миг прервался, жестом поманил к себе рабыню и забрал у неё чашу с вином. – Я сам напросился, начал её шантажировать. А тут всё куда более неадекватно. Шлюха заплесневелого пня ненавидит меня уже с первой нашей встречи. Глянь на нее! Собирает поздравления с таким видом, словно не планировала грохнуть меня часом ранее...

- И что же ей помешало? – веселый тон Эрика совершенно не вязался с серьезным тоном Дмитрия.

Наемник пожал плечами, не зная, как объяснить то, что с ним творится. Нести какую-то околесицу про свою тень или что-то соврать, чтобы лучше на слух ложилось? Чуть помявшись, Эрик всё же ответил:

- Моя тень. Наверное... Помнишь, я тебе уже говорил, что что-то со мной случилось после той ночной прогулки сам знаешь куда. Ну и... Моя тень как будто бы стала живой. Не смотри на меня так, я знаю, что несу какую-то чушь.

Лесков молчал. Почему-то теперь любая «чушь» в этом мире звучала и выглядела совершенно обыденно, словно каждый день у кого-то оживают тени, а огромные псины разрывают очередных сектантов. Он выслушал Фостера, не перебивая, и смог лишь усмехнуться, когда американец уныло подытожил:

- Знаешь, если за всё дерьмо, которое я тут расхлебываю, мне достанется подарочек в виде такого оружия, я даже готов потерпеть еще денёк-другой. Ну, а как у тебя с твоей египтяночкой? Она уже тоже сделала тебе подарок, или всё это глупые досужие сплетни?

- О чем ты? – не понял Лесков.

- Кто о чем, а я, как всегда, о романтике.

- Эрик, ты больной? – в спокойном голосе Дмитрия наконец прозвучали сердитые нотки. - Она одержима чёрт знает чем!

- Да ладно тебе прибедняться, начальник, - продолжал издеваться Фостер. – Ты же русский! Вы там все ненормальные в своей России. Катаетесь на медведях, водку глушите ведрами, что для вас какое-то маленькое египетское чудовище?

- Уймись, - последовал мрачный ответ.

- Лесков, если бы ты не бесился каждый раз, когда я начинаю сыпать стереотипами, я бы уже давно перестал это делать. Выпей, неплохое вино.

С этими словами Фостер указал на кувшин в руках одной из рабынь.

- Ты завтра сражаешься? – продолжил Лесков.

- Наверное.

- Если тебе понадобится эпинефрин...

- О, нет, оставь это себе. С твоим эпинефрином куда больше шансов сдохнуть, чем на арене. К тому же теперь при мне будет моё оружие. Бой будет очень коротким... Проклятье, смотрю на Ларсена, а глаза затуманивают сентиментальные слезы. Впервые на красной дорожке Лесков потерялся среди фанаток космического Бреда Питта. Мне уже начинает казаться, что наш неопознанный летающий объект – единственный, кто ловит первобытный кайф, находясь на этой древнеегипетской дискотеке. Кстати, наша антикварная красотка тоже не выглядит несчастной.

С этими словами Фостер кивнул в сторону графини и весело ухмыльнулся. Лилит и впрямь казалась довольной. Она медленно потягивала вино в компании Кайтаны, и её губы то и дело трогала улыбка. Но вот к ним приблизился Косэй. В тот же миг Кайтана поспешно поднялась на ноги и низко поклонилась. Лилит, напротив, осталась лежать на софе, словно это она была госпожой, а Косэй – её рабом. Фостер криво ухмыльнулся, заметив, как красноволосый схватил француженку за руку и рывком поднял на ноги. Разговор их он не мог слышать, но происходящее выглядело крайне комично.

- Ты вообще что-то слышала о почтении? – сердито поинтересовался Косэй, глядя на графиню.

- Слышала, - ответила Лилит, чувствуя, что тоже начинает сердиться. – Всё это время я лежала и думала, как бы не забыть проявить почтение, когда вы приблизитесь. Но едва вы появились рядом, мои благие намерения моментально выскочили у меня из головы.

- Это почему это? – Косэй насторожился.

- Вам очень к лицу зелёный цвет, - произнесла Лилит, желая подразнить Косэя, и чуть заметно улыбнулась. Не ожидая такого ответа, красноволосый растерянно отпустил её запястье. Несколько секунд он мрачно смотрел на неё, гадая, где подвох.

- Если ты издеваешься, я отрежу тебе голову, - наконец произнес он. Почему-то ему сразу захотелось снять с себя этот зеленый наряд.

- А если нет? – вкрадчиво поинтересовалась графиня, вновь едва заметно улыбнувшись.

Этот вопрос окончательно поставил Косэя в тупик. Обычно рабыни бросаются в ноги, рыдая, и начинают молить о прощении, а эта ненормальная продолжает разговор.

- Ты пьяна, поэтому я не собираюсь обсуждать разные глупости, - произнес он и направился прочь. Лилит с трудом подавила улыбку, когда мужчина ещё пару раз оглянулся на неё.