Фэн оценил этот дипломатический ход, но неожиданно сел по правую руку от главного места, оставив его незанятым:
— Давайте не будем решать, кто главнее. Мы здесь как равные партнеры для обсуждения общих интересов.
Умный ход. Я занял место напротив него, и переговоры начались.
— Позвольте еще раз выразить восхищение блестящей операцией по освобождению Дацина, — начал Фэн после ритуального обмена любезностями. — Китайский народ благодарен своим советским друзьям за помощь в борьбе против японских захватчиков.
— Операцию провели китайские патриотические силы при поддержке интернациональных добровольцев, — дипломатично ответил я, придерживаясь официальной версии.
Фэн тонко улыбнулся:
— Конечно, именно так и было. И теперь освобожденная территория нуждается в надежной защите и грамотном управлении.
— Именно для этого мы и встретились, — кивнул я. — Японцы, несомненно, попытаются вернуть контроль над районом. Нам необходимо объединить усилия для отражения их контрудара.
— Полностью согласен, — Фэн отпил из чашки. — Мои войска уже заняли оборонительные позиции южнее Дацина. Мы готовы взять на себя защиту южного направления, наиболее вероятного для японского наступления.
— Это ценное предложение, — сказал я. — Но для эффективной обороны необходима координация действий. Предлагаю создать объединенный штаб с участием представителей всех сил: ваших войск, отрядов командира Хэ Луна и добровольцев-интернационалистов.
Доктор Чжан, до сих пор молчавший, подал голос:
— Генерал Фэн получил полномочия от временного правительства Маньчжурии представлять интересы китайской администрации в данном регионе.
Я сдержал улыбку. «Временное правительство Маньчжурии» — название, придуманное, вероятно, самим Фэном для придания легитимности своим притязаниям.
— Это меняет дело, — кивнул я. — В таком случае, необходимо определить статус освобожденной территории и принципы управления ею.
— Дацинский район исторически является частью Китая, — заявил Фэн. — Следовательно, административное управление должно осуществляться китайской стороной, а именно, временным правительством, которое я представляю.
— Никто не оспаривает суверенитет Китая над этой территорией, — согласился я. — Однако освобождение района стало возможным благодаря значительным усилиям и жертвам со стороны интернациональных добровольцев. Кроме того, для организации эффективной обороны и восстановления экономики потребуются существенные ресурсы.
— Которые может предоставить Советский Союз? — прищурился Фэн.
— Именно так. Техника, специалисты, материальные средства.
Фэн обменялся быстрым взглядом с доктором Чжаном.
— В таком случае, — произнес он, — логично было бы создать совместную администрацию района. Политические вопросы решает китайская сторона, военные — объединенное командование, экономические — смешанная комиссия.
Я понимал, к чему он клонит. Главный интерес Фэна — нефтяное месторождение.
— Разумное предложение, — осторожно согласился я. — Однако есть вопрос стратегических объектов, требующих особого подхода.
— Вы говорите о нефтяных месторождениях, — прямо сказал Фэн. — Не нужно дипломатических уверток, товарищ Краснов. Мы оба понимаем, что истинная ценность Дацина не его стратегическое положение, а то, что скрывается под землей.
— Действительно, предварительные исследования показывают наличие значительных запасов нефти, — подтвердил я. — Для их разработки потребуются серьезные инвестиции, технические специалисты, оборудование.
— Которые опять же может предоставить Советский Союз, — кивнул Фэн. — Но ресурсы все равно принадлежат Китаю. И Китай должен получать справедливую долю от их эксплуатации.
— Никто не оспаривает принадлежность ресурсов китайскому народу, — сказал я. — Однако для эффективной разработки месторождения необходим единый центр управления, обладающий необходимым техническим опытом и ресурсами.
— Советский центр управления, — подчеркнул Фэн.
— Центр, укомплектованный лучшими специалистами для общего блага, — парировал я.
Фэн откинулся на спинку стула, внимательно изучая меня взглядом:
— Давайте говорить прямо, товарищ Краснов. Вы хотите контроль над нефтью Дацина. Полный контроль, без участия китайской стороны в управлении.
— Я предлагаю наиболее эффективную модель, учитывая реальное положение дел, — ответил я. — Добыча нефти сложный технологический процесс, требующий единого руководства и специальных знаний.
— Которых, по-вашему, у китайской стороны нет.
— Которые советская сторона готова предоставить в рамках братской помощи, — поправил я. — При этом мы гарантируем справедливое распределение прибыли от добычи нефти: двадцать процентов временному правительству Маньчжурии, пятнадцать процентов местным властям для восстановления района.
— А остальные шестьдесят пять процентов — Советскому Союзу? — Фэн покачал головой. — Это несправедливо, товарищ Краснов. Ресурсы принадлежат Китаю, находятся на его территории. Максимум, что я могу принять — пятьдесят процентов прибыли советской стороне за техническую помощь и инвестиции. И равное участие в управлении месторождением.
Я понимал, что мы подошли к критической точке переговоров. Уступить контроль над месторождением я не мог
Это противоречило прямым указаниям из Москвы. Но и обострять отношения с потенциальным союзником перед лицом японской угрозы неразумно.
— Генерал Фэн, вы опытный политик и понимаете реальное положение вещей, — сказал я. — Без технического содействия СССР нефтяные запасы Дацина останутся лишь потенциальным богатством. Япония не оставит попыток вернуть контроль над районом. Для эффективной защиты необходима значительная военная помощь. Все это требует взаимных уступок.
Фэн задумчиво постукивал пальцами по столу:
— Предлагаю компромисс. Советская сторона получает контроль над добычей нефти на десять лет. Затем месторождение переходит под совместное управление. Прибыль делится в соотношении: пятьдесят пять процентов советской стороне, сорок пять процентов — китайской.
— Двенадцать лет контроля и шестьдесят процентов прибыли, — возразил я.
— Одиннадцать лет и пятьдесят восемь процентов, — парировал Фэн.
Мы торговались, как на восточном базаре, но за этим стояли серьезные геополитические интересы. Внезапно нашу дискуссию прервал стук в дверь. Вошел связной из эскорта Фэна, что-то быстро проговорил по-китайски. Выражение лица генерала мгновенно изменилось.
— Что случилось? — спросил я.
— Японцы начали наступление на позиции моих войск южнее Дацина, — ответил Фэн, поднимаясь. — Атака с использованием авиации и бронетехники. Нужно немедленно вернуться в штаб.
Я тоже поднялся:
— Это меняет ситуацию. Предлагаю отложить обсуждение экономических вопросов и сосредоточиться на военном сотрудничестве против общего врага.
Фэн кивнул:
— Согласен. Но к этому разговору мы еще вернемся, товарищ Краснов.
— Несомненно. Позвольте предложить вам военную помощь? Я могу направить танковый взвод для поддержки ваших частей.
Фэн на мгновение задумался:
— Благодарю за предложение. Но сначала нужно оценить масштаб японского наступления. Возможно, это всего лишь разведка боем. — Он повернулся к доктору Чжану: — Мы возвращаемся в штаб. Немедленно.
Встреча завершилась скорее, чем я ожидал, но японское наступление изменило все планы. Когда Фэн с эскортом покинул деревню, я обратился к Александрову:
— Что у нас есть по японской активности на южном направлении?
— Ничего конкретного, товарищ Краснов. Наша разведка не фиксировала массированного выдвижения японских сил. Возможно, небольшая стычка между японским патрулем и частями Фэна.
— Или Фэн использовал удобный предлог, чтобы прервать неудобные переговоры, — предположил я. — В любом случае, возвращаемся в штаб. Нужно проверить эту информацию.
По дороге обратно в Дацин я размышлял о результатах встречи. Фэн оказался жестким переговорщиком, но и я не уступил по главному вопросу. Японское наступление, если оно действительно началось, могло изменить расклад сил, заставив китайского генерала искать более тесного союза с нами.
