Мстительные духи (ЛП) - Хейс Роберт

— Сложно сидеть и ничего не делать, — вздохнул Гуан. — Но порой мы можем только так помочь, — он взглянул на Киру, но девочка пропала. — О, капуста!

Харуто ударил посохом воды, на миг развеял тучу, а потом вонзил его в землю.

— Вода, — он огляделся в поисках последнего посоха.

— Вот, — крикнула Кира. Она обошла бой и стояла у здания, где был последний посох Харуто. Она склонилась, чтобы поднять его.

— Нет! — взревел Харуто. Но было слишком поздно.

Кира подняла посох со снега. Дерево в центре набалдашника рассыпалось пеплом. Она смотрела в смятении, не замечала, что акашита повернулся к ней. Он склонился и зарычал на нее. Молния вылетела из его рта с острыми зубами, залп отбросил девушку в окно здания за ней, осколки стекла сыпались на нее.

Янмей завизжала. Огонь поднялся по древку нагинаты и ее рукам. Она прыгнула на ёкая, стала отрезать куски темной тучи от его груди и живота, поднимался пар. Акашита пошатнулся от атаки. Янмей продолжила терзать его, ее гнев выражался огнем.

— Корчился в огне… — отметил Гуан. — Красиво, — стихотворение хотело быть записанным.

Харуто нашел посох дерева в снегу, где его выронила Кира, но он был бесполезен. Деревянное ядро пропало, как и благословление Оморецу.

— Шики, — громко позвал Харуто. Кимоно сверху было изорвано, дух липла к его ногам. Она поднялась по его боку и прыгнула в его катану. Клинок стал снова красным. Он замер на миг. Его волосы выбились из косы, порезы на спине и боку почти зажили. Он выглядел как герой. Гуану боролся со словами, чтобы описать эту сцену. — Акашита, — закричал Харуто на темную бушующую тучу. Ёкай отшатнулся от пылающего клинка Янмей и направил ладонь с когтями к небу, его тело уже улетало к тучам сверху. — Нет! — закричал Харуто. — Именем Оморецу я отсекаю тебя от этого тела! — он сделал два шага и прыгнул в воздух. Он отскочил от ладони с когтями, ударил снова Шики и рухнул на снег на другой стороне акашиты. Голова ёкая упала на землю за ним и растаяла, тело и туча сверху медленно рассеивались.

Глава 12

Янмей выронила нагинату, сунула горящие ладони в снег, чтобы потушить огонь. Ее лицо исказила агония, слезы шипели и испарялись, катясь по ее щекам.

— Кира, ты в порядке? — крикнула она, голос дрожал в панике.

Харуто убрал катану в ножны, согнулся, уперев ладони в колени, радуясь, что мог перевести дыхание. Шики вылетела из клинка и прошла по снегу к зданию, куда отлетела Кира. Она запрыгнула в разбитую дверь, посмотрела внутрь. Она радостно пискнула.

— Кира в порядке, — сказал с горечью Харуто, подошел туда, где был вонзен посох огня. Благословение пропало. — Просто жалеет о некоторых своих решениях.

Янмей вытащила дрожащие красные ладони из снега, прошла к зданию, шатаясь, Кира выбралась из обломков, прошла в разбитую дверь на улицу. Янмей обвила девушку руками, обняла ее с дрожью. Шики поднялась по опаленному кимоно Киры, обняла шею девушки.

— Это прошло хорошо, старик, — сказал Гуан. — Один очищенный акашита, но потеряно еще одно кимоно, — Гуан взял обрывок ткани из волос Харуто. Старый поэт слишком много улыбался, но его не било огромное облако. И все же он не ошибался, могло быть куда хуже. Но ёкай не был очищен. Харуто убил тело, но не отправил его к Оморецу. Он вернется на землю. Но это была проблема другого дня. Было еще много ёкаев в городе, с которыми нужно было разобраться.

Харуто посмотрел на себя и пожал плечами. Его хаори была лохмотьями, часть порвалась, другая — сгорела, но его хакама были почти целыми, хоть и в крови. Его грудь ничто не покрывало, и он понял, что немного замерзал.

— Посоху дерева конец, — сказал он. — А его заменить будет тяжело.

Гуан кивнул.

— Я помню.

Харуто вздохнул и похлопал по груди, посмотрел на развалины улицы.

— И трубка.

— Еще одна? — Гуан нахмурился. — Я не могу покупать новые трубки в каждом городе.

Харуто закатил глаза.

— Ты тратишь мои деньги.

Гуан хмыкнул.

— Я заслуживаю свою долю неоценимой службой.

— Ясное дело, — Харуто хлопнул друга по плечу. — Каждому оммедзи нужна поддержка голодного поэта. Если бы не ты, кто носил бы мои посохи в эти тяжелые времена? — он оторвал от края хакама тонкую полоску, обмотал ею посохи и связал их, передал Гуану. — Вот. Почти так же хорош, как мул, и пахнет похоже.

— Я тут, чтобы сделать тебя бессмертным в словах, а не вкусно пахнуть, старик.

Харуто рассмеялся от этого.

— Я уже бессмертный. Зачем мне твои слова? И мулы не жалуются, так что тшш.

— Я покажу тебе мула, — Гуан пнул Харуто по голени.

— Ай! — Харуто изобразил боль и стал прыгать на одной ноге перед Янмей и девушкой.

— Ты не исцеляешь ожоги, — девушка сжала потрескавшиеся ладони Янмей. Шики спустилась по руке Киры, посмотрела на раны Янмей.

— Я в порядке, — Янмей скривилась и попыталась убрать дрожащие ладони, но Кира держала.

Янмей хорошо помогала, но Кира… девчонка просто мешалась.

— Я говорил тебе не лезть и позволить мне разобраться, — рявкнул Харуто.

Кира не посмотрела в его злые глаза. Она отпустила ладони Янмей, смотрела на интересный участок снега.

— Я просто пыталась помочь.

— Из-за твоей помощи акашита может найти новое тело и устроить хаос где-то еще. И мне нужно заменить посох дерева.

— Я не знала, что он сломается.

Шики забралась на плечо Киры и запищала.

Янмей смотрела на Харуто, стиснув зубы, ее ладони дрожали.

— А я? Моя помощь тоже была ненужной?

— Ты права, — Харуто знал, что он врал. — Когда я говорю не лезть, я серьезно. Я бессмертен, вы — нет, — он увидел, как она открыла рот для спора, но прервал ее, указав на Киру. — А тебе нельзя трогать мои посохи, — он повернулся и пошел к центру города.

— Ты их трогаешь, — сказала Кира Гуану. Она была права, конечно. Она не могла знать, что будет. Она не была виновата, что посохи были уже настроены на акашиту, а она была еще одним ёкаем. И все же Харуто злился. Гнев кипел в нем, требовал быть выпущенным, покрыть все, что он сказал, презрением. Ему это не нравилось. И ощущение не нравилось.

Шики прошла по пыльной улице, посмотрела на Харуто и свистнула.

— Идти за его гневом? — рявкнул Харуто. — Что это означает, Шики? — еще свист. Шики прыгнула на его хакама и поднялась до пояса. Он подхватил ее за шкирку и опустил на свое плечо, шагал дальше. — В этом есть смысл.

Шики была права. Харуто ощущал гнев Тяна, его месть толкала Харуто действовать. Найти его убийцу и исполнить его бремя.

Харуто замер посреди улицы, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Шум города мешал сосредоточиться. Дети вопили, мужчины кричали, духи крушили дома, начинали пожары, дразнили людей. Он закрылся от этого. Ветер выл на улицах, поднимал снег и мешал дышать. Он закрылся и от этого. Энергия духов окружала их. Некоторые были игривыми, приходили пошалить и провести время на земле. Они не были важны. Другие были ёкаям, их что-то привлекло в Миназури. Нарушение равновесия в городе.

Шики щебетала в его ухо. Он неправильно это делал. Он полагал, что осада духов была связана с онрё. Если он хотел найти их, нужно было идти туда, куда его вел Тян. Он опустился на колени на снежной улице, закрыл глаза, выровнял дыхание и отыскал гнев. Он нашел пульсирующую сферу напряжения в животе, она давила на его внутренности, жар вспыхивал, давление в конечностях росло, только бой мог его освободить. Гнев Тяна устроился внутри него, обвил его дух, рвал нити его души.

Харуто встал и открыл глаза. В стороне на улице солдат с заячьей губой прижимал к себе руку и что-то кричал ему. Харуто игнорировал дурака, шел за гневом, ускорился до бега. Гнев становился горячее в его груди, впился когтями в его сердце и легкие, болел в животе. И вдруг высокая пагода появилась над обломками города, храм, где он встретил Оморецу день назад. Харуто знал, что нашел источник гнева Тяна.