— Этого не может быть! — вдруг истерично закричал Сухарев. — Все должно было выглядеть как авария! Нам обещали, что никто не догадается!
— Кто обещал? — резко спросил Мышкин, подходя вплотную.
— Не скажу! — Сухарев затравленно озирался. — Вы ничего от меня не узнаете!
— Не нужно от тебя ничего узнавать, — усмехнулся Мышкин. — У нас уже есть доказательства. И свидетель.
— Какой еще свидетель? — испуганно переспросил Карпов, которого держали двое крепких оперативников.
В этот момент со стороны заводоуправления появилась новая группа людей. Впереди шагал невысокий человек с заостренными чертами лица и бегающими глазами, Бахрушин, координатор диверсии. Рядом с ним двое сотрудников в штатском.
— Вот и главный организатор пожаловал, — удовлетворенно произнес Мышкин. — Задержите его!
Увидев происходящее, Бахрушин попытался повернуть обратно, но путь к отступлению уже перекрыли. Его скрутили и подвели к группе задержанных диверсантов.
— Этого не должно было случиться, — прошипел Бахрушин, глядя на пойманных рабочих. — Вы, идиоты, выдали себя!
— Тихо! — прикрикнул на него один из оперативников. — Разговоры потом, на допросе.
Сталевары и другие рабочие цеха с изумлением наблюдали происходящее. Они не понимали, что произошло и почему арестованы их товарищи.
Мышкин повернулся к ним:
— Товарищи рабочие! Вы стали свидетелями предотвращения крупной диверсии. Эти люди сознательно вывели из строя систему охлаждения, что могло привести к аварии с человеческими жертвами. К счастью, благодаря бдительности заводской охраны и предпринятым мерам безопасности, трагедии удалось избежать.
— А мы-то думали, чего это комиссия по технике безопасности третий день по заводу шастает, — произнес пожилой сталевар, качая головой. — Значит, знали, что готовится?
— Располагали информацией, — дипломатично ответил Мышкин. — Сейчас главное — быстро восстановить нормальную работу цеха. Товарищ Кольчугин, — обратился он к подошедшему главному инженеру, — организуйте проверку всех систем.
— Уже занимаемся, — кивнул Кольчугин. — Резервная система охлаждения работает нормально, но нужно восстановить основную.
— Мне нужна бригада опытных рабочих для ремонта насосной станции, — обратился Мышкин к сталеварам. — Дело добровольное, но государственной важности.
— Да мы все готовы! — хором откликнулись рабочие. — Этих гадов под суд, а наш цех сами в порядок приведем!
Задержанных диверсантов вывели через боковой вход и разместили в подготовленной комнате заводоуправления под охраной оперативников. Бахрушин, понимая серьезность положения, уже не сопротивлялся и молча шел, опустив голову.
— Свяжитесь с товарищем Красновым, — распорядился Мышкин, обращаясь к Глебову. — Доложите об успешном завершении операции. Пусть готовит документы для товарища Сталина. Теперь у нас есть все необходимые доказательства.
Он прошел в заводоуправление, где в малом конференц-зале уже подготовили все необходимое для допроса. Предстояла долгая ночь, но он чувствовал удовлетворение от успешно проведенной операции. Впервые за все время борьбы они перехватили инициативу, поймав противника с поличным.
— Начнем с Бахрушина, — сказал Мышкин, входя в комнату допроса. — Он ключевое звено между исполнителями и организаторами. И, думаю, он понимает, что сотрудничество сейчас в его интересах.
Подойдя к окну, Мышкин посмотрел на Путиловский завод, где вновь ритмично работали цеха. Промышленный гигант продолжал работу, несмотря на попытку диверсии. Как и сам экономический эксперимент, который оказался жизнеспособнее, чем рассчитывали его противники.
Глава 21
Допрос
Малый конференц-зал заводоуправления Путиловского завода превратился в импровизированную комнату для допросов.
Тусклый свет настольной лампы с зеленым абажуром отбрасывал причудливые тени на стены, обшитые темными дубовыми панелями. Массивный стол, вокруг которого обычно собирались инженеры для обсуждения технических вопросов, теперь служил барьером между следователем и подозреваемым.
Часы на стене показывали половину третьего ночи. За окном раскинулась территория завода, где несмотря на ночное время продолжалась работа, доменные печи не могли погаснуть ни на минуту. Красноватые отблески заводских огней проникали сквозь неплотно задернутые шторы, создавая тревожную атмосферу.
Мышкин, сняв пиджак и закатав рукава белой рубашки, сидел напротив Бахрушина. Бывший инженер Путиловского завода, с землистым лицом и нервно бегающими глазами, выглядел сломленным.
Он понимал серьезность положения. Поймали с поличным, организатора диверсии на крупнейшем заводе страны.
— Итак, Бахрушин, — Мышкин раскрыл тонкую папку с документами, — давайте не тратить время. Мы знаем, что вы руководили группой диверсантов. Нам известно, что вы связаны со Строговым. Интересует только одно, кто отдавал приказы?
Бахрушин молчал, сцепив руки в замок. Его пальцы заметно дрожали.
— Молчание только усугубит ваше положение, — продолжил Мышкин спокойным тоном. — Исполнители уже дают показания в соседней комнате. Сухарев, например, оказался весьма разговорчивым.
Это маленькая ложь сработала. Бахрушин вздрогнул и поднял глаза:
— Что наговорил этот пьяница?
— Достаточно, чтобы понять всю цепочку. Вы получали указания от Строгова, который действовал по поручению высокопоставленных лиц из комиссии Кагановича.
Бахрушин нервно облизнул пересохшие губы:
— Вы ничего не докажете. Слова пьяницы против…
Мышкин прервал его:
— Мы уже все знаем. Как вы передавали деньги Сухареву в пивной «Медведь» на Петроградской стороне. Как вы встречались с ним у Николаевского вокзала. А еще, что особенно интересно, вы частенько ходили в здание, где располагается кабинет члена комиссии Валенцева.
Лицо Бахрушина исказилось. Он не ожидал, что про них известно так много
— Это… это ничего не значит, — попытался он возразить, но голос предательски дрогнул.
— Значит, и очень многое, — спокойно ответил Мышкин. — Особенно в сочетании с показаниями непосредственных исполнителей и вещественными доказательствами, изъятыми при аресте.
В комнату вошел Глебов, неся стопку бумаг. Он наклонился к Мышкину и прошептал:
— Сухарев полностью раскололся. Подписал признание и назвал всех участников цепочки.
Это тоже маленькая хитрость, но она сработала еще эффективнее. Бахрушин обмяк на стуле.
— Чего вы хотите? — тихо спросил он.
Мышкин подвинул к нему лист бумаги и ручку:
— Правду. Полную картину. Кто отдавал приказы, кто финансировал, какие еще диверсии планировались на экспериментальных предприятиях.
Бахрушин помедлил, затем взял ручку. Его рука дрожала, когда он начал писать. Несколько минут в комнате слышался только скрип пера по бумаге.
— Вы не понимаете, на кого замахнулись, — вдруг произнес он, не поднимая глаз от бумаги. — Эти люди вас уничтожат.
— Это мы еще посмотрим, — спокойно ответил Мышкин. — Продолжайте писать.
Через полчаса Бахрушин закончил. Исписанные листы содержали детальное описание всей цепочки: от рядовых исполнителей до высокопоставленных организаторов. Появились имена, даты, места встреч, суммы вознаграждений.
Мышкин внимательно прочитал показания.
— Подпишите каждый лист, — сказал он.
Когда Бахрушин поставил последнюю подпись, Мышкин собрал бумаги и аккуратно сложил их в папку.
— Теперь я хочу, чтобы вы повторили основные моменты под протокол.
Он кивнул Глебову, который тут же начал стенографировать допрос.
— Назовите свое имя и должность, — начал Мышкин.
— Бахрушин Петр Сергеевич, бывший инженер Путиловского завода, уволен в апреле этого года.
— Кто вовлек вас в организацию диверсии на заводе?
Бахрушин глубоко вздохнул:
— В мае меня встретил Строгов Аркадий Викторович, сотрудник аппарата Кагановича. Он знал о моей обиде на руководство завода и предложил «отомстить». За солидное вознаграждение, разумеется.
