Он остановился, внимательно посмотрел на меня:
— Вы ведь действительно знаете что-то, чего не знают другие. Я это сам вижу и чувствую, поэтому и даю дорогу всем вашим начинаниям. Вы и вправду заглянули в будущее и увидели там результаты разных экономических моделей.
У меня по спине пробежал холодок. До этого мы обходили молчанием мое невольное позапрошлогоднее признание о моей сверх интуиции, но видимо, проницательность Сталина так велика, что он почувствовал мое происхождение из будущего?
— Просто я внимательно изучал исторический опыт, товарищ Сталин, — ответил я как можно спокойнее. — И да, признаюсь, я видел, что экономические системы, игнорирующие материальную заинтересованность человека, рано или поздно терпят крах. Независимо от их идеологической окраски. Этого я и стараюсь избежать.
Сталин усмехнулся в усы:
— Может быть, может быть… В любом случае, результаты говорят сами за себя. Продолжайте работу, товарищ Краснов. Но никогда не забывайте, что в нашей стране экономика должна подчиняться политике, а не наоборот.
Я склонил голову, принимая предостережение. Сталин отпустил меня, и я вышел из Кремля с двойственным чувством. Радость от одобрения реформы смешивалась с тревогой. Вождь оставался вождем, и его поддержка могла смениться опалой в любой момент.
Но сейчас главным было другое. Аграрная реформа начала приносить первые плоды. Угроза массового голода отступала. Колхозное крестьянство получило стимул к труду и перспективу лучшей жизни. И это стоило любого риска.
Впереди ждало жаркое лето, время тяжелых полевых работ, время ухода за посевами, время ожидания урожая. Но главное — время надежды на новое будущее для советского села.
Глава 27
Экономическое чудо
Май 1933-го выдался необычайно теплым для Москвы. В раннее утро солнечные лучи проникали через широкие окна моего кабинета в здании Совнаркома, освещая разложенные на массивном дубовом столе диаграммы и отчеты. Я перебирал документы с экономическими показателями за первый квартал года, и каждая цифра радовала больше предыдущей.
По данным Центрального статистического управления, производительность труда в промышленности увеличилась на сорок семь процентов по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Себестоимость продукции снизилась на двадцать девять процентов. Выпуск товаров народного потребления вырос почти вдвое.
— Леонид Иванович, — в кабинет вошел Вознесенский, неся под мышкой объемную папку с новыми материалами. — Получил сводки от Госбанка по промышленной прибыли. Цифры рекордные.
Я отложил просматриваемый отчет и внимательно посмотрел на молодого экономиста. Вознесенский заметно изменился за время внедрения ССЭС. Исчезла прежняя неуверенность, появилась твердость в голосе и движениях.
— Показывайте, Николай Алексеевич.
Он разложил на столе несколько диаграмм, выполненных цветными карандашами на качественной бумаге:
— Промышленная прибыль выросла в два с половиной раза. Особенно впечатляют показатели тяжелой промышленности. Путиловский завод превысил годовой план производства на восемьдесят процентов. Нижнетагильский комбинат увеличил выпуск стали на шестьдесят процентов без дополнительных капиталовложений.
— А что с легкой промышленностью? — спросил я, переводя взгляд на следующую диаграмму.
— Результаты еще лучше, — улыбнулся Вознесенский. — Текстильные фабрики в Иваново работают на полную мощность. Очереди за тканями исчезли. Москворецкая обувная фабрика освоила производство новых моделей ботинок и туфель, пользующихся невероятным спросом.
Я кивнул, удовлетворенно потирая подбородок. Система материального стимулирования работала даже лучше, чем я предполагал. Когда людям платили за результат, а не за отбывание рабочего времени, производительность росла в геометрической прогрессии.
— Николай Алексеевич, а как обстоят дела в сельском хозяйстве? Урожай прошлого года оправдал надежды?
— Полностью, товарищ Краснов. Урожайность зерновых повысилась на тридцать восемь процентов. Поголовье скота восстанавливается быстрыми темпами. Самое главное, прекратился отток населения из деревни. Наоборот, многие возвращаются в родные колхозы.
В дверь постучали. Секретарша доложила о прибытии делегации рабочих с тракторного завода. Я попросил пригласить их через пятнадцать минут.
— Николай Алексеевич, подготовьте сводку по заработной плате рабочих и инженеров. Хочу представить конкретные цифры улучшения материального положения трудящихся.
Через четверть часа в кабинет вошли пятеро мужчин в добротных костюмах и чистых рубашках. Руководил делегацией Макар Григорьевич Ткаченко, секретарь парткома Харьковского тракторного завода, невысокий коренастый мужчина с проницательными серыми глазами.
— Здравствуйте, товарищ Краснов! — энергично поздоровался Ткаченко. — Приехали доложить о делах на нашем предприятии и поблагодарить за новую систему хозяйствования.
— Проходите, товарищи, располагайтесь, — я указал на кресла вокруг небольшого стола в углу кабинета. — Расскажите подробно о положении дел.
Ткаченко достал из портфеля несколько папок с документами:
— Товарищ Краснов, с внедрением Социалистической Системы Экономического Стимулирования наш завод преобразился. Производительность труда возросла на пятьдесят два процента. Себестоимость тракторов снизилась на четверть. И самое важное, изменилось отношение людей к работе.
— В чем это выражается? — поинтересовался я.
— Раньше рабочие приходили на завод как на каторгу, — ответил один из делегатов, пожилой токарь с седеющими усами. — Отбывали смену и уходили. Теперь сами предлагают рационализаторские предложения, перевыполняют нормы, заботятся о качестве продукции. Ведь от этого зависит размер их заработка и премий.
Ткаченко кивнул в знак согласия:
— Средняя заработная плата на заводе выросла на семьдесят процентов. Но самое удивительное, прогулы и опоздания практически исчезли. Люди дорожат рабочим местом, понимают ценность своего труда.
Я слушал с нарастающим удовлетворением. Именно такие результаты и планировались при внедрении ССЭС.
— А как отразилась новая система на качестве продукции?
— Революционным образом! — воскликнул молодой инженер из состава делегации. — Брак снизился в четыре раза. Наши тракторы теперь не уступают американским и немецким образцам. Колхозы выстраиваются в очередь за нашей техникой.
Встреча продолжалась около часа. Делегаты рассказывали об улучшении условий труда и быта рабочих, о строительстве новых заводских клубов и столовых, о расширении производства. Картина получалась впечатляющая.
После проводов делегации я вышел из кабинета и направился в приемную к секретарше:
— Анна Фоминична, через сколько у меня совещание с наркомами?
— Через два часа прсле возвращения из поездки на завод, товарищ Краснов. А перед этим в четырнадцать тридцать планируется прием делегации из Германии.
— Подготовьте материалы по торговым соглашениям. И найдите товарища Микояна, пусть зайдет ко мне, когда я приеду
Я вернулся в кабинет, но работать не получалось. Хотелось увидеть своими глазами, как живет Москва в эпоху экономического подъема. По плану у меня поездка на один из заводов, работающих по новой системе.
Через полчаса мой служебный автомобиль, черный ЗИС-101, остановился у проходной Первого государственного подшипникового завода в Сокольниках. Директор предприятия Семен Борисович Савицкий, энергичный мужчина лет сорока с умными карими глазами, уже ждал у входа.
— Товарищ Краснов! — радостно воскликнул он. — Какая честь для нашего завода! Проходите, покажу вам наши достижения.
Мы вошли на территорию предприятия. Сразу бросалась в глаза чистота и порядок.
Рабочие, проходившие мимо, выглядели довольными и сосредоточенными. Отсутствовала привычная для многих советских заводов атмосфера уныния и безразличия.
— Как изменилась ситуация после внедрения ССЭС? — спросил я, когда мы направились к главному корпусу.
