Я задумчиво постучал карандашом по столу. Понятно, что подобные проблемы неизбежны при любых масштабных реформах. Важно не допустить, чтобы они подорвали доверие к новой системе.
— Предложения?
— Усилить контроль со стороны партийных и советских органов. Создать систему независимых проверок результатов. И, возможно, ввести уголовную ответственность за намеренное искажение отчетности.
— Готовьте соответствующие предложения. Но помните главный принцип: наказывать виновных, не дискредитируя саму систему.
В дверь постучали. Секретарша доложила, что к зданию Совнаркома прибыла делегация английских журналистов и экономистов.
— Товарищ Краснов, — добавила Анна Фоминична, — переводчики из наркомата иностранных дел уже ждут в приемной.
Я посмотрел на часы. До встречи с иностранной делегацией оставалось двадцать минут.
— Николай Алексеевич, возьмите с собой самые впечатляющие диаграммы по экономическому росту. Эти люди приехали изучать наше «экономическое чудо», как они выражаются. Покажем им истинные масштабы достижений.
Через четверть часа в мой кабинет вошли пять человек. Возглавлял делегацию лорд Клементсон, крупный британский экономист с характерными аристократическими чертами лица и тщательно подстриженными седыми усами. Рядом с ним стоял господин Макмиллан, корреспондент «Таймс», молодой человек с живыми глазами и постоянно готовым карандашом для записей.
— Мистер Краснов, — начал лорд Клементсон через переводчика, — мы чрезвычайно заинтересованы в изучении ваших экономических реформ. Западная пресса пишет о «советском чуде», но нам хотелось бы увидеть все собственными глазами.
Я ответил, стараясь говорить медленно и четко:
— Добро пожаловать, господа! Мы охотно поделимся опытом внедрения Социалистической Системы Экономического Стимулирования.
Вознесенский разложил на столе подготовленные диаграммы. Красочные графики наглядно демонстрировали экономический рост.
— Позвольте представить основные показатели, — начал я. — За полтора года промышленное производство выросло на семьдесят процентов. Производительность труда увеличилась в среднем на пятьдесят пять процентов. Себестоимость продукции снизилась на треть.
Лорд Клементсон внимательно изучал диаграммы, время от времени задавая вопросы переводчику. Макмиллан интенсивно записывал в блокнот.
— Мистер Краснов, — сказал британский экономист, — эти цифры впечатляют. Но как вам удалось добиться роста производительности без увеличения капиталовложений?
— Секрет в мотивации людей, лорд Клементсон. Мы создали систему, при которой каждый рабочий и инженер заинтересован в результатах своего труда. Лучшая работа означает лучшую оплату, дополнительные премии, улучшение жилищных условий.
Корреспондент «Таймс» поднял глаза от блокнота:
— Но разве это не противоречит принципам социализма? Ведь вы вводите элементы материального неравенства.
— Ничего подобного, — ответил я. — Социализм не означает уравниловки. Он означает справедливое вознаграждение за труд.
Делегация провела в моем кабинете около двух часов. Британцы задавали множество вопросов об организации планирования, системе распределения прибыли, роли партийных организаций на предприятиях. Я старался отвечать максимально открыто, понимая, что положительные отзывы в западной прессе укрепят международный престиж СССР.
Перед уходом лорд Клементсон сказал:
— Мистер Краснов, мы хотели бы посетить несколько ваших предприятий, чтобы увидеть внедрение новой системы на практике.
— Конечно! — я обрадовался такой просьбе. — Товарищ Вознесенский организует для вас экскурсии по лучшим заводам. А завтра приглашаю вас на банкет в честь делегации.
Когда британцы ушли, Вознесенский остался в кабинете:
— Леонид Иванович, что думаете о реакции западных экономистов?
— Впечатлены, — удовлетворенно ответил я. — Лорд Клементсон серьезный человек, автор нескольких экономических теорий. Если он даст положительную оценку нашим реформам, это будет иметь большое значение.
Через несколько дней в мой кабинет принесли переводы статей из западных газет и журналов. «Таймс» посвятила советским экономическим реформам целую полосу под заголовком «Красное чудо: как большевики соединили социализм с эффективностью».
Макмиллан писал: «То, что происходит в Советском Союзе, заставляет пересмотреть многие привычные представления об экономике. Русские сумели создать систему, объединяющую централизованное планирование с индивидуальной заинтересованностью. Результаты поражают.»
«Экономист» поместил аналитическую статью, в которой отмечалось: «Советская модель может стать альтернативой капиталистической экономике в условиях мирового кризиса. Сочетание планирования и стимулирования дает впечатляющие результаты.»
Американский «Форчун» опубликовал интервью с лордом Клементсоном, в котором тот заявил, что: «Советский эксперимент заслуживает серьезного изучения. Некоторые элементы их системы могли бы быть полезны и для западных стран.»
Но особенно меня порадовала статья во французском «Ле Мон». Известный экономист профессор Сорбонны Пьер Дюпон писал: «Большевики нашли философский камень экономики — способ примирить общественный интерес с личной выгодой. Их успехи заставляют задуматься о будущем капиталистической системы.»
Вскоре начали поступать предложения о расширении экономического сотрудничества. Британские компании предлагали совместные предприятия в области машиностроения. Французы проявили интерес к закупкам советских товаров. Даже американские бизнесмены, несмотря на отсутствие дипломатических отношений между странами, выражали готовность к торговому сотрудничеству.
Особенно активны оказались немцы. Крупные промышленные концерны предлагали обмен технологиями и организацию совместного производства. Представитель концерна «Сименс» прямо заявил в беседе с Микояном: «Ваша система управления производством нас очень заинтересовала. Мы хотели бы изучить ее возможности для наших предприятий.»
Летом 1933 года в Москву прибыла крупная делегация американских промышленников во главе с Элбертом Гарри, председателем совета директоров «Дженерал Электрик». Несмотря на отсутствие официальных отношений между СССР и США, Вашингтон дал разрешение на эту поездку.
Встреча с американцами проходила в Доме Союзов. В просторном зале с колоннами и хрустальными люстрами собрались представители ведущих советских предприятий, ученые, партийные деятели.
Гарри, жилистый мужчина с энергичным лицом и пронзительными серыми глазами, говорил без обиняков:
— Мистер Краснов, ваша страна произвела настоящую революцию в экономике. Рост производительности труда на пятьдесят процентов за год — это феномен, который требует изучения.
— Господин Гарри, мы создали экономическую систему, которая освобождает творческий потенциал человека. Когда люди заинтересованы в результатах своего труда, они способны на многое.
— Мы хотели бы организовать обмен опытом, — продолжил американский промышленник. — Возможно, создание совместных предприятий или проведение стажировок ваших специалистов на наших заводах и наоборот.
Это предложение вызвало оживленную дискуссию. Микоян высказался за расширение торговых связей. Орджоникидзе проявил интерес к американским технологиям. Киров предложил начать с обмена научными разработками.
В конце встречи Гарри сделал неожиданное заявление:
— Мистер Краснов, некоторые американские экономисты считают, что элементы вашей системы материального стимулирования могли бы быть полезны и для американской промышленности. Особенно в условиях продолжающейся депрессии.
Я почувствовал, что наступает исторический момент. СССР впервые со времен революции признавался западными экспертами как источник экономических инноваций.
— Господин Гарри, — ответил я, — мы готовы делиться опытом. Прогресс человечества не знает национальных границ. Если наши достижения помогут другим народам, мы будем только рады.
