Решение офицера (СИ) - Гришин Алексей

Дальнейший разговор Жюстин не интересовал. Бедняжка извертелась в ожидании, когда гости уйдут, и она сама сможет покинуть дом. Не получилось, старый хрыч сразу же затащил в кровать. Пришлось больше часа изображать страсть и неземные восторги от его «невероятных» способностей.

Только после этих опротивевших старческих ласк, наигранных стонов и навязших в зубах комплиментов, наскоро приведя себя в порядок, она смогла выйти из дома. Демон с этим Ренардом, все можно перетерпеть, когда есть цель. И сегодня Жюстин к ней приблизилась, узнав такое, за что щедро заплатят сейчас и еще больше — после завершения работы. То есть уже в этом году, как сказали на собрании.

Была лишь одна сложность — встреча со Вторым была назначена через пять дней. Но сложность — не беда, именно в таких случаях ей разрешалось обратиться лично. Правда, тогда же было сказано, что идти на экстренную встречу надо, лишь убедившись в отсутствии «хвоста». Она честно пыталась проверяться — внезапно оглядывалась, приседала якобы поправить обувь, резко сворачивала в подворотни и выглядывала из-за угла, ожидая, что кто-то побежит следом, но ничего подозрительного не увидела. Сегодня ее вели все пять сотрудников, натасканных на наружное наблюдение. Выявить их у Жюстин просто не было шансов.

После нескольких неуклюжих попыток обнаружить слежку объект «Жрица» зашла в лавку папаши Фонтегю, известного на весь Амьен продавца оружия. Великолепные шпаги для дуэлей или разукрашенные рапиры к выходному костюму, недорогие, но надежные клинки для солдат — здесь каждый мог приобрести лучшее на свой кошелек так, чтобы не скрипеть потом зубами, сожалея о выброшенных на ветер деньгах. Все прекрасно, кроме одного — именно «Жрице» в этой лавке нечего было покупать. Причем настолько нечего, что один из полицейских нарушил инструкцию — зашел в лавку под видом покупателя. Теперь он не имел права работать по объекту — она его видела вблизи и могла запомнить.

Но риск оправдался — удалось зафиксировать короткий, буквально на несколько секунд, разговор «Жрицы» и Фонтегю, после которого она сразу вышла на улицу. Причем, если до захода в лавку женщина была напряжена, двигалась резко, даже порывисто, то после него сразу успокоилась, изменились походка и пластика, ставшие размеренными, неторопливыми.

С этого момента группа разделилась — двое продолжили держать «Жрицу», а двое переключились на Фонтегю, которого условились называть «Гусь». Почему? Да потому что толстый, богатый и ходит переваливаясь, как раз как эта птица.

Женщина ушла в город и еще два часа гуляла, иногда ненадолго заходя в кафе и магазины. Вела себя спокойно, проверочных действий не предпринимала.

«Гусь» вышел через полчаса. Сразу начал активно проверяться. Работать пришлось предельно осторожно, издалека, часто теряя его из виду, перехватывая на параллельных улицах, лишь пунктиром отслеживая маршрут. И в какой-то момент объект исчез. Вот только что повернул за угол, но к следующему перекрестку не вышел. Провал? Да за такой провал начальство мало что голову, чего посерьезнее оторвет!

Хотя… район-то знакомый. Буквально вот этот дом когда-то посещала «Малышка». Только входила-выходила она с параллельной улицы, но ведь дом именно этот. Может быть, просто сквозной? Делать нечего, обкладываем адрес и ждем — авось повезет, и вместо отрывания чего-либо нужного будут награды.

Повезло. Через полчаса полицейский, что дежурил на параллельной улице, увидел своих товарищей, ведущих «Жрицу». Условный знак, после которого они отворачивают в сторону, а он, убедившись, что женщина зашла в тот самый подъезд, уходит в конец улицы. Ждать и не мозолить глаза.

Через полчаса, видимо, разговор окончился, «Жрица» вернулась в дом Ренарда, «Гусь» к себе и больше никуда не выходили.

Утром из печной трубы в доме булочника Буланжера повалил черный дым, а ровно в десять часов над уже известной полиции голубятней поднялась стая голубей. Каким образом папаша Фонтегю смог передать информацию — осталось загадкой.

Де Романтен был взбешен! Хладнокровный человек, прекрасно контролирующий свои эмоции, как и положено дворянину с дюжиной именитых предков, орал на подчиненных, словно капрал на новобранцев.

Ажан в который раз поражался глубинам и сочности галльского языка. Все-таки жаль, что здешнее общество не осознало необходимости лингвистического анализа устной речи. Но можно порадоваться за будущих исследователей, у которых будет просто невероятное поле для работы.

В то же время, вдаваться в смысл красноречивых сентенций начальства не хотелось откровенно — все знакомо еще по прошлой жизни. Как всегда, несчастный руководитель доверился бестолковым подчиненным, которые не уловили, не смогли и не оправдали. И теперь остается только разогнать эту лавочку, по ошибке судьбы именуемую полицией, и на новом месте построить чистое и светлое здание… Боже, как же скучно.

Причем скучно было не только Ажану. Присутствовавший на совещании старший сын графа откровенно зевал, рискуя вывихнуть челюсть.

Дождавшись, когда фонтан эмоций виконта иссяк, он спросил:

— Так я не понял, господа, мы признаем свое поражение, или есть какие-то еще варианты?

Надо отдать должное де Романтену, он смог взять себя в руки.

— Разумеется, есть. И мы начнем завершающую стадию операции «Гость» завтра с утра. Но нам элементарно не хватает людей. Слежку ведут только пять человек на весь город. Пять, граф! Сейчас я не могу направить на это дело никого другого — Вам же докладывали, как действуют наши подопечные. Они расколют наших людей влет! — виконт сам не заметил, как употребил жаргон Ажана, за который раньше сам ругал его нещадно.

— Расколют? Вроде как орех? — усмехнулся граф. — Интересно. Так я не понял — Вы что, предлагаете передать полиции наших людей? Спешу огорчить — у нас ситуация не лучше. Мы только начали создавать у себя такую группу. Кстати, учимся у вас, оцените! С другой стороны — надо же им когда-то начинать. Давайте я завтра пришлю шесть человек в полицию. К кому им обратиться?

— Рекомендую, сержант полиции Ажан, — сказал де Романтен, указав на ютящегося в углу комнаты Жана.

— С Вашего разрешения, Ваше Сиятельство, — отреагировал Ажан, — я прошу, чтобы в полицию пришел только их старший. С остальными мы встретимся в другом месте.

И это была единственная реплика Ажана на совещании. Начальники, надо отдать должное, спланировали все довольно грамотно, а пару-тройку слабых мест он рассчитывал исправить по ходу дела.

Глава XIV

Энрико ворвался в дом барона де Спирака ранним утром. Это было недопустимо по законам конспирации, которым тот учил своего нового агента, и это было неслыханно по законам этикета. Чтобы простой солдат посмел разбудить дворянина?! В такую рань?! За это можно было убить. Просто заколоть шпагой прямо на пороге дома, и ничего бы барону за это не было — в своем праве, нечего черни благородных от сна отрывать.

Но де Спирак, как человек просвещенный, проявил мягкосердечие — просто съездил нахалу кулаком в рыло. И только после того, как тот поднялся с пола и вытер грязным рукавом кровавые сопли, поинтересовался причиной неурочного визита.

Обидеться?! Такое Энрико даже в голову не пришло. Да и за что? Подумаешь, в морду дали. Поди, капрал, бывало, и покруче прикладывался. Потому просто ответил:

— Срочное дело, Ваша Милость. Нас завтра с утра направляют в лес под видом каравана. Всю роту разведки наряжают кого извозчиком, кого купцом, кого прислугой. Меня так вообще благородным, вроде бы я на какого-то барона похож. А еще одного нашего, Вы не поверите, вообще девицей — вот смех-то стоит. Парень пробовал отказаться, так капрал сказал, что либо он надевает платье, либо все равно наденет, но зубы в казарме оставит, во как!

— И на какого же барона ты похож, дружок?

— Да я и не запоминал. А вот про девицу, которую наш солдат изображать будет, знаю точно — дочь скряги Ренарда. Я слышал, как лейтенант с сержантами разговаривал. Вроде как на караван напасть должны, а встретят нас, в смысле их, ну, разведчиков, то есть. А мы, э… они к таким схваткам специально готовились, учились, стало быть. Вот я и подумал, что Вам это нужно знать, и Вы за это заплатите. Ведь заплатите, да?