Нам здесь (не) жить (СИ) - Зонин Сергей "Серая Зона"

В чём проблема просто считать знание языка из его мозга и записать себе? Да в принципе ни в чём, я знал, что у меня есть такая возможность… Только в понятие поверхностного сканирования такая работа уже не укладывалась, пришлось бы минут десять сидеть и ковыряться. И если кто-то меня в эти десять минут обнаружит, выйдет совсем некрасиво.

Придётся всё-таки вызывать Ктулху. Знаю, как-то нехорошо это звучит.

«Хелло, тухлятина. Нужна твоя помощь. Можешь очень осторожно, чтобы он не заметил, коснуться сознания Момонги и посмотреть, чем он сейчас занят?»

«Не вопрос, мешок с мясом. Сейчас проверю. Лови».

— Актёр Пандоры, я вынужден буду снять тебя с поста стража сокровищницы.

— О ужас! Владыка Момонга, неужели я недостаточно хорошо исполняю обязанности стража?! В этом случае я немедленно должен быть уничтожен!

— Нет, не беспокойся. Ты исполнял и исполняешь их превосходно, однако твои способности доппельгангера нужны мне в другом месте. На охрану сокровищницы мы временно поставим Гаргантюа.

— Вы оказываете мне величайшую честь, владыка Момонга! Какие бы обязанности не ждали меня на новом месте, я буду работать за троих… Нет, за семерых, чтобы исполнить их наилучшим образом, насколько хватит вложенных Вами в меня сил и способностей! Но владыка Момонга, Гаргантюа чересчур разрушителен и, как бы это сказать, не очень умён! Если в сокровищницу вторгнутся враги, он может повредить бесценные артефакты, сражаясь с ними! Тут нужен более избирательный подход, если Вы простите мою дерзость!

— Верно, поэтому вместе с Гаргантюа сюда прибудет Аманомахитоцу. Его задачей будет создание сейфов, столь прочных, чтобы здесь можно было применять наиболее разрушительные скилы и заклинания, не опасаясь материального ущерба. Конечно, это работа не на один день, но недолгий период риска мы можем себе позволить. В конце концов, мировые предметы неразрушимы, поэтому если уж вторжение дойдёт досюда, то важно не дать вору уйти с ними. А всё остальное, даже предметы божественного класса… Неприятно потерять, но не смертельно…

Я отключил наблюдение. Оно не отнимало ни моего времени, ни времени Ктулху — для нас обоих теперь не составляло труда выделить один мозговой процесс, чтобы следить за шефом, параллельно занимаясь другими делами. Но Момонга — профессиональный параноик и в любой момент может скастовать «Контрнаблюдение» или что-нибудь похлеще, даже в сокровищнице. В этом случае и мне, и Хелло придётся отвечать на неприятные вопросы, а я, в отличие от Люци★Фера, удовольствия от них не получаю.

Вполне достаточно знания, что ещё минимум пятнадцать минут Момонга будет занят. Вместо использования «Сообщения», которое гарантировано отвлекло бы его внимание и заставило заняться более актуальным вопросом, я просто тихо вешаю рапорт в клановой папке для заметок. Прочтёт, когда освободится, а освободится он нескоро. Теперь у меня есть время, чтобы покопаться в мозгах этого парня по всем правилам, и в первую очередь, разумеется, скачать и установить себе языковую матрицу. На всякий случай выделю под это отдельный защищённый участок — язык в какой-то степени определяет мышление, а я не хочу случайно начать мыслить как религиозный фанатик.

Параллельно с копированием языка мне пришлось учиться снимать стресс у такого вида как Homo sapiens magitheus. Пусть пленник внешне выглядел как человек из нашего мира, его анатомия и физиология немного отличались. Я мог обнаружить только различия на уровне структуры мозга и работы желез внутренней секреции, потому что то и другое было «необходимым минимумом» для Пожирателя. Но не сомневаюсь, что профессиональный физиолог, генетик или антрополог нашёл бы и множество других чёрточек, указывающих то ли на конвергентную эволюцию инопланетного вида, то ли на развилку где-то на уровне рода…

В общем, то, что он дёргался физически, мне почти не мешало, как и его попытки атаковать… А вот хаос в мыслях и чувствах, коктейль из страха, ненависти, отвращения и недоумения — всё это значительно мешало сканированию. Простой мыслеприказ «Успокойся!» решил бы эту проблему, но при этом необратимо травмировал бы пациента. Слишком много глубоких установок пришлось бы сломать.

У земного Homo sapiens sapiens два механизма реакции на угрозу: гормональный и нейронный. Эти два очага подпитывают друг друга, образуя контур с положительной обратной связью. Гормоны «подгоняют» мозг, а возбуждённый гормонами мозг посылает команды железам — вырабатывать ещё больше гормонов. У моего лабораторного образца всё оказалось ещё сложнее, так как в этот контур добавилась третья физиологическая система: магическая аура, в работе которой я понимал меньше, чем руинный бандит — в физике плазмы. Очевидно только, что с ней эмоции людей этого мира становились более сильными и более… Хм, стойкими, что ли? Земной человек не может орать и бесноваться пару часов кряду, он «выдохнется», сработают механизмы торможения (хотя опытный актёр может ИЗОБРАЖАТЬ бешеный гнев и дольше — но к реальным эмоциям это не относится). Местный — может совершенно искренне. Чувства подпитывают магию, а магия усиливает чувства.

Признаюсь честно, несмотря на все усилия мне самому удалось понять от силы треть того, что я проделывал. Хотя мозги у меня работают так, как и под ноотропами последнего поколения не бывает — но есть пределы и для них. Прогулялся по ассоциативным цепочкам, некоторые ослабил, другие усилил. Добавил в память компенсирующие образы, усилил критическое восприятие, прописал несколько механизмов отрицательной обратной связи, донастроил гипоталамус.

— Ты мерзость! — прорычал Нигун. — Прекрати копаться у меня в мозгу!

Но в его голосе недоставало прежней убеждённости. Он искал в себе прежний фанатизм, священную ярость, способную стать источником духовной силы, дать уверенность в бою даже против многократно превосходящего противника — и не находил.

— Ты просишь или требуешь? — уточнил я.

— Требую… — ещё менее уверенно заявил он.

— А извини, на каком основании требуешь? Твои боги для меня не авторитет, законы твоей страны — тоже. По праву силы ты тоже ничего требовать не можешь, потому что сильнее здесь я.

Он осел бы прямо на пол если бы я телекинезом не подтолкнул его на ближайший диван.

— Что… Что ты сделал с моей головой? Раньше это бы меня не остановило, но сейчас я… Я вижу смысл в твоих словах! Это чудовищно! Ты украл мою веру, колдун!

— По правде сказать, немного у тебя было той веры, если её так легко украсть. То, что ты называл верой, Нигун, было всего лишь психологическим защитным механизмом. Ты с детства боялся принимать решения, вот и начал перекладывать ответственность на безошибочных, как тебе казалось, богов. Боги одновременно оправдывали надругательство над слабыми и защищали тебя, как ты считал, от такого же надругательства со стороны более сильных. Но в действительности ты был довольно слаб в религиозных вопросах. Ты служил не богам, даже не Церкви, а всего лишь своему представлению об этих богах. Но знаешь, чего ты на самом деле боишься, Нигун? Что всё это может оказаться зря. Ты загнал эту мысль в самые глубокие слои подсознания, днём тебя считали крестоносцем без страха и упрёка… Что на практике означало «без стыда и совести». Но по ночам тебя нет-нет да и точил червячок сомнения — что если после смерти тебя встретит твой бог, Алах Алаф, и скажет «Что ты наделал? Я этого от тебя не требовал!» Или ещё хуже — что если тебя там не встретит вообще никто?

Нигун хотел закричать «Это ложь!», потом — «Откуда ты это знаешь?!». Но оба раза захлопнул рот, так и не успев сказать ни слова. Потому что оба раза до него сразу доходила бессмысленность как возражений, так и вопросов. Глупо возражать тому, кто видит тебя насквозь, кто понимает тебя лучше, чем ты сам себя когда-либо понимал. И ещё хуже — что ты его понимаешь.

— Но у тебя нет доказательств, что эти страхи реальны, а не просто минуты слабости и дьявольских искушений! — агрессивно бросил он, хватаясь за этот последний аргумент, как утопающий за соломинку. — Вполне может быть, что я попаду в рай, хотя и не был лучшим верующим, это правда — но мои дела ещё могут искупить недостаток веры!