Синдзи-кун. Тетралогия (СИ) - Хонихоев Виталий

Горо вздохнул. Ноги сами несли его к месту встречи и он выбросил в ближайшую урну потухший окурок. Конечно, подумал он, конечно, их прикрыли сверху. Хотя он уверен, что эта бойня в Токио – самодеятельность Эскадрона. Никто сверху не мог приказать Сумераги уничтожать такие вот заведения. Они существуют, существовали и будут существовать, пока есть люди, которые платят за это деньги. Могучих магов в тот день также не было убито, практически все были просто обычными неодаренными. То есть – Сумераги было важно убить именно этих деятелей. Это уже личное. Но таких вот рассуждений было бы мало, если бы не то, что Горо читал отчет с места происшествия. Так вот, «тигры» погибли как под линейку, золотой стандарт Артемиды – две пули в грудь, одна в голову, все происходит практически мгновенно. Бангбангбанг! – человек мертв уже после попадания первой пули, да он дышит, он мыслит, но он уже мертв, окончательно и бесповоротно. Но, еще прежде, чем он успевает упасть, повернуться, сообразить – в него втыкаются еще две пули калибра девять на девятнадцать. Как там у адептов практической стрельбы – браво, браво, альфа. Это так. Чистое, хладнокровное, точное убийство. Словно бы Артемида написала – ничего личного. Просто вы оказались не в том месте, не в то время.

Совершенно другие ранения были нанесены трупам в подвале. Да, они обгорели в результате взрыва и пожала в студии, но установить, как именно они умерли удалось. Итак – выстрелы в пах. Нет выстрелов в голову. Несколько выстрелов в пах, отрывающих гениталии. Для человека, который может попасть куда угодно – это очень личное. Она хотела, чтобы пуля попала именно туда. Она хотела, чтобы у этих людей были оторваны гениталии и чтобы они умерли корчась в луже собственной крови и мочи. У одного – выстрел в локоть. Раздроблен локоть, рядом лежит револьвер. Он пытался обороняться. Но не это важно. Важно то, что только у этого человека – ножевые ранения. Нет, неправильно. Следы пыток. Все сделано ножом. Не торопясь. Он был еще жив, когда она закончила с ним. И даже жил какое‑то время. Погано правда, без яиц, с хреном, засунутым в глотку, но жил. И это просто кричит, что Токийская бойня – это не легитимная операция Эскадрона Смерти Сумераги, а самодеятельность одной из ее команды. Может даже самой Сумераги, хотя Горо сомневается в этой теории. Намного правдоподобнее выглядит теория о том, что Артемида, четвёртый всадник Апокалипсиса в ее команде – получила возможность отомстить, карт‑бланш. Получила сразу после того, как был ликвидирован Мара, маг категории тройная S. По времени сходится. Или даже если не получила карт‑бланш, то сделала это самостоятельно, в надежде что получить прощение легче, чем получить разрешение.

А значит, подумал Горо, значит по крайней мере в чем‑то он и Артемида из команды Сумераги‑тайчо – сходятся. Никто не должен страдать и умирать только потому, что кому‑то охота посмотреть на мучения молодых девушек. И потому – потому он и назначил эту встречу. Ведь иногда для того, чтобы убить хищника – ты призываешь другого хищника. Пусть этот хищник более быстр, более умен, более смертоносен, но у тебя есть с ним хоть что‑то общее. Так, если в подвале твоего дома завелась кобра – ты приносишь домой мангуста. Их встреча неизбежна, как и финал этой встречи. Мангусты едят кобр.

Горо не был в этом уверен, он не биолог, но он был уверен, что как только Артемида‑сан прочтет хотя бы первые строчки из папки, что он нес в непромокаемом пластиковом пакете – Чудовище будет обречено. Команда Сумераги‑тайчо не заморачивалась с ордерами на обыск, с доказательствами и отчетами и если уж они кого‑то подозревали – этого для них было достаточно. Они обладали связями как в преступном мире, так и в официальном Токио, у них были развязаны руки, а в этих руках было сжато оружие. И он, Горо, сегодня совершит должностное преступление. Он отдаст эту папку Артемиде, а значит – всей команде Сумераги. Он поможет им всем, чем только может помочь старый сыщик молодым волчицам. Потому что сегодня у них будет одна общая цель. Правосудие. Нет, неправильно, подумал Горо, не правосудие. Возмездие.

Иезекиль, глава двадцать пять, думает старший инспектор, открывая дверь в круглосуточную забегаловку, где и должна состоятся встреча.

И совершу над ними великое мщение и свое наказание яростное над всеми теми, кто замыслит навредить братьям и сестрам моим – думает он, ища глазами того, кто мог бы соответствовать описанию. Находит. За столиком одиноко сидит девушка в темной одежде. В кепке. Перед девушкой – два бумажных стаканчика с логотипами «Старбакс». Поднос с картошкой фри и недоеденный гамбургер. А еще перед ней – газета. «Вечерний Сейтеки», открытая на предпоследней странице, с гороскопами, прогнозом погоды и кроссвордом.

Ибо не мир я вам принес, но меч. – думает Горо, боже мой, какая она еще молодая, она младше чем Кеко, и она при этом – богиня смерти, которая может убить его и всех вокруг мановением пальца. Какой же путь ей пришлось пройти, чтобы ее рука не дрожала, а глаза – не застилали слезы, когда она наживает на спуск? Она – умная девочка, по глазам видно, только идиоты и имбецилы ничего не чувствуют в первый раз, когда отнимают жизнь у человека. У живого существа. Она – не такая, а значит, ей все же пришлось побывать в тех подвалах. На секунду Горо стало ее жалко, захотелось обнять ее и утешить, сказать, что все будет хорошо, но потом он вспомнил, что девушка напротив – не нуждается в его жалости. Она и сама может сделать так, чтобы ей было хорошо, а остальным – очень плохо. Этот город так и поступает, подумал, он, подходя к ее столу, он делает из девочек – волчиц.

– Здравствуйте, Артемида‑сан. – говорит Горо и кланяется. Совершенно искренне.

– Добрый … вечер, Горо‑сан. – отвечает Артемида, кивнув в ответ. Горо присаживается за стол с одной из Всадниц Эскадрона Смерти, с Дианой, Артемидой, Убивашкой. И кладет на стол старую папку в непромокаемом пластиковом пакете. Это будет трудный разговор.

Глава 21

Я снова сосредотачиваюсь на этом странном чувстве, когда ощущаешь что‑то далеко за пределами своего тела. Чем‑то это даже больше похоже не на осязание, а на слух, когда слышишь какую‑то мелодию сквозь шум и гомон, достаточно только сосредоточиться на ней. Так и тут – все это напоминает мне мелодию, какую‑то песню, что‑то, что я могу сотворить так же легко, как и спеть. Достаточно только встать босыми ногами на землю. Мы стоим на опушке, недалеко от Лесного Лагеря, потому что Акира осмотрела место нашей прошлой тренировки и вынесла вердикт, что «врастать» в пол тренировочного зала на нашей базе – больше не стоит. Потому что сплошные дырки и еще пару таких тренировок и вместо пола у нас будет бетонное крошево. Хорошо еще, что ниже нет помещений, только армированный бетон на несколько метров. Плюс, на отборочных скорей всего будет мягкий грунт, надо привыкать к условиям на ринге.

– Готов? – спрашивает Юки, она у нас сегодня играет за «синих», создавая условия «приближенные к боевым». Мои нити уже превратились в жгуты и расширились, расплющились в стороны, захватывая как можно больше грунта.

– Готов! – киваю я. Юки переводи взгляд на Иошико, которая стоит рядом с секундомером.

– Три, два, один! Погнали! – говорит Иошико. Из земли напротив меня тотчас вырывается ледяной столб! – ТУНЦ! – инстинктивно я закрываюсь руками, зарываю глаза. Сдвинуться с места я бы уже не смог при всем желании – на данный момент я представлю собой сваю, глубоко вбитую в землю. Снаружи – кровавый доспех.

Открываю глаза. Столб уперся мне в грудь и раскололся.

– Отлично! – улыбается Иошико: – супер! На этот раз у тебя получается быстрее.

– Все равно мало. – ворчу я: – никто не даст мне стоять пять секунд на месте. Я ж начал готовится заранее. Попробуем вместе с Юки?

– Пробуем. Юки, ты готова?

– Я … наверное готова. Мне немного не по себе в твоем доспехе… – признается Юки. Клаустрофобия, думаю я, совершенно понятная штука, если уж тебя запирают в футляре, в котором не пошевелиться, и который, как ты только что видела – может выдержать твои удары ледяным молотом – то неудивительно, что возникает такой страх. Может быть, я могу создать вместо доспеха – сферу? Такую, чтобы Юки было удобно внутри? Если бы еще научиться делать прозрачные окошки в ней… эдакой кровомобиль получится. Интересно, а я могу заставить его, скажем летать? Ехать, или вернее – бежать на жгутах – я уже могу, а вот летать… надо пробовать. Вообще пора перестать эту вот странную штуковину кровью называть, никакая это не кровь. Откуда во мне столько этой субстанции и почему она течет по моим венам – отдельный вопрос. Назвал бы это ихор, но с точки зрения мифологической это как‑то нескромно, а с точки зрения медицинской – не точно. Ладно, думаю я, решим этот вопрос как Скарлет О Хара – чуть позже, как время будет.