У нас они переняли то, что пришлось им по нраву, их государи научаются нашему языку, однако большей частью они держатся обычая предков, верны живым преданиям и сохраняют свое северное наречие. Они нам полюбились – рослые мужи и стройные девы, равные отвагой, крепкие, золотоволосые и ясноглазые; в них нам видится юность рода человеческого, отблеск Предначальных Времен. Наши законоучители говорят, будто мы с ними принадлежим к одному древнему Клану, породившему нуменорцев, но они происходят не как мы, от Хадора Златовласого, Друга Эльфов, а от его сынов, которые не откликнулись на зов в начале Второй Эпохи и не уплыли за море в Нуменор.
А надо вам сказать, что от истоков своих род людской, согласно нашим священным преданиям, делится на три Клана: Вышний, Люди Западного Света, нуменорцы; Средний, Люди Сумерек, как мустангримцы и их сородичи, поныне обитающие на Севере; и Отступный, Люди Тьмы.
Ныне, однако, мустангримцы во многом уподобились нам: нравы их смягчились, и ремесла стали искусствами; мы же, напротив, сделались им подобны и Вышними больше именоваться не можем. Мы опустились в Средний Клан, мы теперь Люди Сумерек, сохранившие память иных времен. Ибо, как и мустангримцы, мы ценим превыше всего воинскую доблесть и любим бранную потеху; правда, и сейчас воину положено знать и уметь многое, помимо ремесла убийцы, но все же воин, а не кто другой, у нас в особом почете. Да в наши дни иначе и быть не может. Таков и был брат мой Боромир: искусный и отважный военачальник, и высший почет стяжал он у нас в Гондоре. В доблести он не имел равных: давно уж в Минас-Тирите не было среди наследников престола столь закаленных, могучих и неустрашимых ратников. И впервые так громозвучно трубил Большой Рог.
Фарамир вздохнул и замолк.
– Почему-то у нас, сэр, об эльфах не было речи, – сказал Сэм, расхрабрившись. Он заметил, что Фарамир отзывается об эльфах очень почтительно, и это еще более, чем его учтивость, обходительность, вкусная трапеза и крепкое вино, расположило к нему Сэма и усыпило его подозрения.
– Поистине ты прав, господин Сэммиум, – сказал Фарамир, – но я не многое знаю об эльфах. Ты попал в точку: и в этом мы изменились не к лучшему, став из нуменорцев средиземцами. Как ты, быть может, знаешь, раз Митрандир был твоим спутником и тебе случалось беседовать с Элрондом, Эданны, прародители нуменорцев, бились бок о бок с эльфами в первых войнах, за это и было им наградой царство посреди морей, вблизи Блаженного Края. Но когда в Средиземье пала тьма, людей развели с эльфами козни Врага, и с течением времени они расходились все дальше, шли разными путями. Ныне люди опасаются эльфов, не доверяют им, ничего о них толком не зная. И мы, гондорцы, не лучше других, подобны тем же ристанийцам: они, заклятые враги Черного Властелина, чураются эльфов и рассказывают про Золотой Лес страшные сказки.
Но все же есть среди нас и такие, кто с эльфами в дружбе, кто иной раз втайне пробирается в Лориэн; редко они оттуда возвращаются. Я не из них: я думаю, нынче гибельно для смертных водиться с Перворожденными. Однако я завидую тебе – что ты разговаривал с Белой Владычицей.
– Владычица Лориэна! Галадриэль! – воскликнул Сэм. – Эх, видели бы вы ее, сэр, ну глаз оторвать нельзя. Я-то простой хоббит, мое дело – садовничать, а выше головы, сэр, сами понимаете, не прыгнешь, и по части стихов я не очень – не сочинитель, ну там, знаете, иногда приходится, смешное что-нибудь, песенку или в этом роде, но настоящих стихов сочинять сроду не стану – словом, куда мне о ней рассказывать, тут петь надо, это вам нужен Бродяжник, ну, Арагорн то есть, или старый господин Бильбо, те запросто могут. А все ж таки хотелось бы и мне про нее сочинить песню. Ну и красивая же она, сэр! Не налюбуешься! То, знаете, она как стройное дерево в цвету, а то вроде беленького амариллиса, ветерком ее колышет. Кремень, да и только – и мягче лунного света. Теплее солнышка, а холодна – что мороз в звездную ночь! Гордая, величавая – чисто гора в снегу, а веселенькая, как девчонка в ромашковом венке. Ну вот, у меня, конечно, чепуха выходит, я все не о том.
– Да, видно, она и в самом деле прекрасна, – сказал Фарамир. – Гибельная это прелесть.
– Да я бы не сказал, что гибельная, – возразил Сэм. – По-моему, люди сами носят в себе свою гибель, приносят ее в Кветлориэн и удивляются – откуда, мол, взялась? Не иначе наколдовали! Ну как – может, и гибельная, сильная она уж очень. Об эту ее красоту – какая там прелесть! – можно расшибиться вдребезги, что твой корабль о скалу, или потонуть из-за нее, что хоббит в реке. Только ведь ни скала, ни река не виноваты, верно? Вот и Боро… – Он запнулся и покраснел.
– Да? «Вот и Боромир» – хотел ты сказать? – спросил Фарамир. – Договаривай! Он что, тоже принес с собой свою гибель?
– Да, сэр, уж вы извините, даром что витязь витязем, тут что и говорить! Но вы, в общем-то, сами почти догадались. А я аж от Раздола следил за Боромиром в оба глаза – не то чтобы что-нибудь, а мне ж хозяина беречь надо, – и я вам так скажу: в Лориэне он увидел и понял то, что я уж давно раскумекал, – понял, чего он хочет. А он с первого же мига захотел Кольцо Врага!
– Сэм! – в ужасе воскликнул Фродо. Он пребывал в раздумье и очнулся слишком поздно.
– Батюшки! – вымолвил Сэм, побелев как стена и вспыхнув как мак. – Опять двадцать пять! «Ты бы хлебало ногой, что ли, затыкал», – сколько раз говорил мне мой Жихарь, и дело говорил. Ах ты, морковка с помидорами, да что ж я натворил!
Послушайте меня, сэр! – обратился он к Фарамиру, призвав на помощь всю свою храбрость. – Вы не имеете права обидеть хозяина за то, что у него остолоп слуга. Вы красиво говорили, тем более про эльфов, а я и уши развесил. Но ведь, как говорится, из словес хоть кафтан крои. Вы вот себя на деле покажите.
– Да уж, придется показать, – очень тихо проговорил Фарамир со странной улыбкой. – Вот, значит, ответ сразу на все загадки! Кольцо Всевластья – то, что, как мнили, навсегда исчезло из Средиземья! Боромир пытался его отобрать, а вы спаслись бегством? Бежали, бежали и прибежали ко мне! Заброшенная страна, два невысоклика, войско под моим началом и под рукой – Кольцо из Колец! Так покажи себя на деле, Фарамир, воевода Гондора! Ха! – Он поднялся во весь рост, суровый и властный, серые глаза его блистали.
