Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
— Гэндальф! — закричал он. — Гэндальф! Он всегда появляется в самую тяжелую минуту. Вперед! Вперед, белый всадник! Гэндальф! Гэндальф! — дико кричал он, как болельщик на бегах, подгоняющий спортсмена, не нуждающегося в подбадривании.
Темные летящие тени увидели вновь прибывшего. Одна из них повернула к нему. И Пиппину показалось, что Гэндальф поднял руку, и из нее вверх ударил белый луч. Назгул испустил долгий воющий крик и свернул в сторону; остальные тоже повернули и, поднимаясь быстрой спиралью, полетели на восток и исчезли в низких тучах. Пеленнор показался теперь менее мрачным.
Пиппин видел, как встретились и остановились Гэндальф и всадник, поджидая пеших. Из города торопились люди; вскоре все исчезли за внешней стеной. Пиппин понял что они вошли в ворота. Решив, что они пойдут к наместнику, он заторопился к входу в цитадель. Здесь к нему присоединились многие свидетели нападения, смотревшие с высоких стен.
Вскоре с улицы, ведущей к внешним кругам донесся шум, слышались приветственные возгласы, выкрикивали имя Фарамира и Митрандира. Вскоре Пиппин увидел факелы; сопровождаемые густой толпой, медленно ехали два всадника: один весь в белом, он больше не сиял и казался бледным в сумерках, как будто весь его огонь был истрачен; а второй, темный, ехал со склоненной головой. Они спешились и, когда коней увели, Обгоняющего Тень и другую лошадь, пошли к часовому у входа: Гэндальф уверенно, отбросив свой серый плащ, в глазах его все еще пылало пламя; другой, одетый в зеленое, медленно, пошатываясь немного, как смертельно уставший или раненный.
Пиппин протиснулся вперед и, увидев бледное лицо Фарамира, затаил дыхание. Это было лицо человека, испытавшего крайний ужас или боль, но овладевшего ими и теперь спокойного. Гордо и серьезно говорил он с часовым, и Пиппин, всмотревшись внимательнее, увидел, как он похож на своего брата Боромира — Пиппину с самого начала понравился Боромир, с его огромной силой и величественными, но добродушными манерами. Но тут сердце Пиппина тронуло чувство, не знакомое ему раньше. Здесь стоял человек высокого благородства, какое временами открывалось в Арагорне, возможно, менее высокого, но все же неизмеримого: один из королей людей, рожденных в позднее время, но тронутых мудростью и печалью древней расы. Он понял, почему Берегонд произносил его имя с любовью. Это был предводитель, за которым идут люди, идут даже в тень черных крыльев.
— Фарамир! — громко кричал он вместе с остальными. — Фарамир! — И Фарамир, уловив его странный голос среди общего гула людей города, повернулся и, увидев его, весьма удивился.
— Откуда вы? — спросил он. — Невысоклик, и в мундире башни! Откуда…
Но тут к нему подошел Гэндальф и сказал.
— Он пришел со мной из земли невысокликов. Но не будем задерживаться здесь. Нам многое предстоит сказать и сделать, а вы устали. Он же пойдет с нами. Он должен идти, если не забыл своих обязанностей. Пиппин, иди за нами!
Наконец они прошли в личные помещения повелителя города. Здесь у жаровни с углями были приготовлены глубокие кресла и принесено вино, Пиппин, почти никем не замеченный, стоял за креслом Денетора и не чувствовал усталости, так напряженно он прислушивался к разговору.
Отъев кусочек белого хлеба и выпив глоток вина, Фарамир сел в низкое кресло слева от отца. С другой стороны немного в отдалении сел Гэндальф. Вначале казалось, что он спит. Фарамир сначала говорил только о поручении, с которым был послан десять дней назад; он принес новости об Итилиен и о продвижении врага и его союзников. Он рассказал о схватке с людьми из Харада и их огромных животных. Капитан докладывал начальнику о своих делах, как это бывало и раньше, о пограничных стычках, которые теперь казались бесполезными.
Потом неожиданно Фарамир посмотрел на Пиппина.
— Я подхожу к странным событиям, — сказал он. — Это не первый невысоклик, пришедший из северных легенд в южные края, которого я вижу.
При этих словах Гэндальф выпрямился и сжал рукоятки кресла, но ничего не сказал и взглядом остановил восклицание Пиппина. Денетор взглянул на их лица и кивнул головой, как бы в знак того, что понял гораздо больше сказанного. Медленно, пока остальные сидели молча и неподвижно, Фарамир продолжил свой рассказ, глядя большей частью на Гэндальфа и изредка посматривая на Пиппина, как бы для того, чтобы оживить воспоминания о другом хоббите.
Когда его рассказ перешел от встречи с Фродо и его слугой к событиям в Хеннет Аннуне, Пиппин увидел, что руки Гэндальфа сжимающие резное кресло, дрожат. Теперь они казались белыми и очень старыми, и, глядя на них, Пиппин с дрожью понял, что Гэндальф, сам Гэндальф обеспокоен, встревожен, почти испуган. Воздух в комнате был душен и неподвижен. Наконец, когда Фарамир рассказывал о своем расставании с путешественниками и их решении идти к Кирит Унголу, голос его дрогнул, он покачал головой и вздохнул, Гэндальф вздрогнул.
— Кирит Унгол? Долина Моргула? — спросил он. — Время, Фарамир, время? Когда вы расстались с ними? Когда должны они достичь этой проклятой долины?
— Я расстался с ними утром два дня назад, — ответил Фарамир. — Оттуда до долины Моргулдуина пятнадцать лиг, если они двинутся прямо на юг; и они окажутся еще в пяти лигах западнее проклятой башни. Они не могли прийти туда быстрее, чем сегодня — может, и сейчас еще не пришли. Я понимаю, чего вы боитесь. Но тьма не связана с ними. Она началась вчера вечером, и прошлой ночью вся Итилиен была под тенью. И мне ясно, что враг долго готовил нападение на нас, и час нападения был назначен до того, как путники покинули наше убежище.
Гэндальф встал и прошелся по комнате.
— Утром, два дня назад, и оттуда три дня пути! Как далеко место, где вы расстались?
— Двадцать пять лиг по прямой, — ответил Фарамир. — Но я не мог прийти быстрее. Вчера вечером я лежал на Каир Андросе, длинном острове на реке, который мы удерживаем; лошади переправились на другой Берег. Когда наступила тьма, я понял, что нужно торопиться, поэтому я поехал с тремя другими. Свой отряд я отправил на юг, чтобы усилить гарнизон бродов Осгилиата. Надеюсь, я не поступил неверно? — он взглянул на отца.
