Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
— Надежда никогда не была особенно сильной, — сказал он. — Глупая надежда, как я говорил. А когда я услышал о Кирит Унголе, — он замолчал и подошел к окну, как будто стремился проникнуть в Тьму на востоке.
— Кирит Унгол! — пробормотал он. — Почему именно этот путь? — он повернулся. — Мое сердце едва не изменило мне, Пиппин когда я услышал это название. И однако сейчас мне кажется, что в рассказе Фарамира есть какая-то надежда. Очевидно, что враг наконец начал войну и сделал первый ход, пока Фродо еще на свободе. Теперь в течении многих дней внимание его будет устремлено сюда, то есть отвлечено от его собственной земли. И однако, Пиппин, я издалека чувствую его торопливость и страх. Он начал раньше, чем собирался. Что-то подтолкнуло его.
Гэндальф стоял в задумчивости.
— Может быть, — пробормотал он. — Может быть, даже твоя глупость помогла, сын мой. Посмотрим: пять дней назад он обнаружил, что мы низвергли Сарумана и взяли его камень. Ну и что? Мы не могли воспользоваться им, не могли смотреть в него так, чтобы он не знал. Ах! Я догадываюсь. Арагорн. Его время близится. И он могуч, Пиппин, и отважен, решителен и способен в случае необходимости на большой риск и на большие дела. Может быть, и так. Он смог использовать камень и показаться врагу, бросить ему вызов. Ну, ответ мы не узнаем, пока не прибудут всадники Рохана, если они придут не слишком поздно. Нас ждут тяжелые дни. Спи, пока можно.
— Но… — Начал Пиппин.
— Что «но»? Только одно «но» на сегодняшний вечер.
— Горлум, — сказал Пиппин. — Как они могли идти с ним, даже идти за ним? И я видел, что Фарамиру то место, куда Горлум повел их, нравилось не больше, чем вам. Что здесь плохого?
— Пока не могу ответить, — сказал Гэндальф. — Сердце мое предвещало, что Фродо и Горлум еще встретятся перед концом. Для добра или для зла. Но о Кирит Унголе я не буду говорить сегодня. Предательства, предательства я боюсь, измены этого жалкого существа. Но пусть будет так. Вспомним, что предатель может изменить себе и совершить доброе дело вопреки своим намерениям. Иногда бывает и так. Спокойной ночи!
Следующий день начался с утра, подобного коричневой пыли, и сердца людей, приободрившиеся немного в связи с возвращением Фарамира, снова опустились. В этот день крылатые тени не были видны, но время от времени высоко над городом раздавался слабый крик, и многие слышавшие его останавливались, пораженные ужасом; менее стойкие дрожали и плакали.
А Фарамир снова ускакал.
— Ему не дали даже отдохнуть, — ворчали некоторые. — Повелитель слишком жестоко обращается со своим сыном, а ведь он сейчас должен выполнять обязанности двоих — свои и того, кто не вернется.
И все поглядывали на север, спрашивая:
— Где же всадники Рохана?
На самом деле Фарамир уехал не по своей воле. Повелитель города был главой его совета и не склонен был в тот день прислушиваться к словам остальных. Рано утром был созван совет. Все капитаны решили что из-за угрозы на юге их силы слишком малы, чтобы самим нанесли удар, пока не прибудут всадники Рохана. Пока же следует укрепить стены и ждать.
— Однако, — сказал Денетор, — мы не можем легко отказаться от внешней защиты, от Риммаса, сделанного с таким трудом. И враг должен дорого заплатить за проход через реку. Чтобы напасть на город, он должен переправиться через реку. На севере у Каир Андроса этому мешают болота, на юге, у Лебеннина, река слишком широка и требуется много лодок. Он ударит по Осгилиату, как и раньше, когда Боромир помешал ему переправиться.
— Это будет лишь отсрочкой, — сказал Фарамир. — Сегодня мы можем заставить врага понести вдесятеро большие потери, чем у нас, и все же пожалеть об этом. Потому что враг может легче потерять войско, чем мы — отряд. А отступление тех, кто выйдет в поле, будет страшным, если враг переправит свои силы.
— А Каир Андрос? — сказал принц. — Его тоже нужно удерживать, если мы защитим Осгилиат. Не будем забывать об опасности слева. Рохиррим могут прийти, а могут и не прийти. А Фарамир сообщил нам об огромных силах движущихся к черным воротам… Оттуда может выйти не одно войско и ударить по нескольким проходам.
— Мы многим рискуем в этой войне, — сказал Денетор. — Каир Андрос имеет свой гарнизон, и больше мы никого не можем послать туда. Но я не отдам реку и Пеленнор без борьбы — не отдам, если найдется здесь капитан, достаточно храбрый, чтобы выполнить волю своего повелителя.
Все молчали. Наконец Фарамир сказал:
— Я не противлюсь вашей воле, отец. Поскольку вы лишились Боромира, я пойду и, как смогу, заменю его — если вы прикажете.
— Прикажу, — сказал Денетор.
— Тогда прощайте, — сказал Фарамир. — Но если я вернусь, думайте обо мне лучше!
— Это зависит от того, как ты вернешься, — сказал Денетор.
Гэндальф последним разговаривал с Фарамиром перед его отъездом.
— Не рискуйте жизнью в гневе или обиде. Вы еще понадобитесь здесь, — сказал он. — И отец любит вас, Фарамир, и вскоре вспомнит об этом. Добрый путь!
Так Фарамир снова отправился в путь, взяв с собой добровольцев и тех, кого ему можно было выделить. Со стен многие смотрели через полумглу на разрушенный город, но там ничего не было видно. Другие по-прежнему смотрели на север и считали лиги, отделявшие их от Теодена Роханского.
— Придет ли он? Вспомнит ли наш старый союз? — говорили они.
— Да, он придет, — сказал Гэндальф, — даже если придет слишком поздно. Но подумайте! В лучшем случае он получил красную стрелу лишь два дня назад, а от нас до эдораса долгие мили.
Ночью было получено известие. От брода прискакал человек, доложивший, что большое войско вышло из Минас Моргула и направляется к Осгилиату; к нему присоединяются отряды с юга, жестокие и высокие харадрим.
— Мы узнали, — сказал гонец, — что войско вновь ведет черный капитан, и страх перед ним раньше его достиг реки.
С этими предвещающими беду словами кончился третий день пребывания Пиппина в Минас Тирите. Мало кто мог спать: ни у кого не оставалось надежды, что Фарамир сумеет удержать брод.
На следующий день, хотя Тьма достигла наибольшей силы и не углублялась, она тяжестью лежала на сердцах людей, и многие были в ужасе. Снова поступили дурные новости. Брод через Андуин был захвачен врагом. Фарамир отступил к стене Пеленнора, вновь собрав своих людей у ворот стены; но враги в десять раз превосходили числом.
