— О вампирах теперь… — отхлебнув пива, перешел к следующей теме я. — Что о них слышно?
— Уже знаешь? — вскинул жиденькие брови Угорь. — Вроде как гнездо завелось здесь. Месяца два назад. Сначала несколько человек пропали, потом двоих из них случайно увидели ночью, возле порта.
— Ну, это точно вампиры. — кивнул я. — Шансы — два из трех.
— Верно. — кивнул тот. — Знаком с темой?
— Охотник я.
— Поня-ятно. — протянул он. — Я почему-то так и подумал.
— Почему? Разве бляха видна или на лбу написано?
— Дар у меня такой, угадывать. Из-за этого и в карты никто не садится со мной.
— Неплохо.
— Я знаю. — усмехнулся он. — Но лучше бы садились. В общем, сначала увидели двоих из пропавших. А затем остальных нашли в подвале заколоченного дома. Мертвых, естественно. Их оживлять не стали, просто выпили и убили. Колдуны город в поисках нежити обходили, как раз в две недели делают, и нашли.
— Не понял… а как вампиров не нашли, в таком случае, если у вас обходы регулярные?
— Вот это и непонятно. — развел руками Угорь. — Кудин с Арравой тоже голову ломают. Давно такого не было, чтобы в Гуляй Поле нежить незамеченной жила. Послушники Ордена Границы каждые две недели город объезжают со своими амулетами и какими-то тварями на поводках, в каждую щель заглядывают, баб чуть не до судорог пугают, но никаких вампиров не засекли.
— Странно. — задумался я.
Знания Ордена Границы в области как некромантии, так и вообще Зла никто под сомнение ставить не будет. Это магический орден, умеющий использовать Силу как из верхних, так и нижних планов, а наш слой полагающим астральной границей между Добром и Злом. Появились они при храмах Акера — бога земли и оберегателя покоя мертвых, врага Кали, их покой тревожащей. Дело свое они изучают веками, и не найти вампиров не могут, хоть те на пятьдесят саженей под землю зароются. Две недели погуляют, да и отловят их после очередного объезда. А в воротах городских тоже амулеты против нежити и враждебной нелюди имеются. И не такой уж огромный город Гуляй Поле. Тысяч пятнадцать населения в нем всего, трудно спрятаться. В общем, странно так, что дальше уже и некуда.
— А в порту проверяли? На баржах, катерах?
— Не знаю. Чего не знаю, того не знаю. Не спрашивал. — замотал головой Угорь.
— Не спрашивал! — хмыкнул я. — А еще десятку хотел! Ну ты даешь. Про гостиницу "Хромой разбойник" что скажешь?
Брови Угря снова поползли вверх от удивления.
— А что про нее знать? Гостиница как гостиница. Ничего особого. Там все больше охрана купеческая с прислугой останавливается, тех, что селятся в "Речной короне". Вообще ничего интересного. Разве что прямо возле усадьбы ас-Мирена расположена, раз уж ты им интересовался.
Вот как? Тоже интересная деталь. Тогда и вовсе задумаешься о том, как здесь все переплелось.
— Она Татарину за жизнь платит? — спросил я, отпив пива.
— Платила… — осторожно кивнул Угорь. — Год уже как Сливе платит. Они как-то там переделили дела для большего удобства, как я слышал.
— Точно?
— Не знаю. — пожал он плечами. — Тому, кто мне сказал, врать смысла не было, все равно он с этого ничего не имеет. Говорил, что гостиница Сливе отошла. А тот Татарину что-то отдал, что тому к территории поближе — "Речная корона" для него на отшибе.
— Интересно.
Вот теперь уже действительно интересно. Совсем. Все упирается в "Смотрящего" Сливу. Куда ни сунься, куда ни плюнь — всюду он. Единственное, что на него не указывало, так это "Хромой разбойник", со слов таксиста, а и то, выясняется, что информация устаревшая.
— А Слива где живет?
— Где Слива живет! — усмехнулся Угорь. — Ну ты спросил. Доедешь до конца этой улицы к югу, и сразу увидишь. У него такое подворье, что можно еще один город внутри расселить. Слива здесь всех переплюнул.
— Давно он так в гору пошел?
— Года так четыре. Наверное. Может больше чуток. А может и меньше.
Да, все совпадает. Появление Созерцающих, дела с эльфами, вознесение Сливы — все на этот период приходится. Созерцающих посылал в Пограничный сам Пантелей, как показал плененный нашей демонессой колдун, а если верить вампиру, то ход к Пантелею идет из "Хромого разбойника", который теперь принадлежит Сливе. Есть еще вопрос — каким боком к этому всему ас-Мирен, кроме как соседствует с "Речной короной" и сын его с эльфом наемников набирал? Об этом я и спросил, хоть и другими словами.
— Толком не понятно. — сморщился Угорь. — ас-Мирен в городе в авторитете, с тем же Сливой по слухам дружит, но чем занимается, с кем дела ведет — никто не знает. Богато живет, баржи у него есть, две вроде, и хаусбот, такой, что глянешь и дух захватывает. Дворец вообще.
— А сыночки его не болтают? — зашел я чуть с другой стороны. — Говоришь же, что они из кабаков не вылезают. Сам знаешь, где пьют, там и языком метут.
— Метут, да не о том, наверное. — пожал плечами Угорь. — Нет никаких слухов. Старший из братьев с месяц как запропал куда-то, а младшие здесь. Каждый день с новыми девками, через день на новой машине.
— Значит, у папочки дела хорошо идут?
— Это уж точно. — кивнул проныра. — Куда уж лучше… О! Смотри! Еще интересные люди.
С этими словами он указал на вход в кабак. Я поднял глаза от кружки, бросил туда взгляд. В зал вошли четверо. Трое явно были братьями. Все средних лет, все с обритыми наголо головами, один из них с короткой бородкой, еще один с усами, третий же был "лицом бос". Что их всех объединяло — черный цвет одежды. Недлинные плащи "пришлого" покроя из черной кожи, черные рубашки под ними, черные брюки, заправленные в черные же высоченные кавалерийские ботинки, закрывающие колени щитками, столь популярные здесь. У каждого справа висело оружие в кобуре, у всех разное, а слева в ножнах покоились совершенно одинаковые широкие и длинные тесаки, чуть изогнутые. В исторической книге о холодном оружии я видел название для подобного оружия "артиллерийский тесак". Не знаю, зачем он артиллеристам, но башку таким раскроить до зубов можно в единый миг.
Четвертый, вошедший с ними, был молод, но на бандита уже вполне смахивал. Узкое лицо, светлые короткие волосы, как у военных. С Лесного хребта человек. На нем был обычный для наших краев длинный брезентовый пыльник, берцы из рыжей кожи, серые брюки со множеством карманов и свитер. В желтой кобуре, висящей наискосок на животе, покоился сипайский "Чекан".
