Юми и укротитель кошмаров - Сандерсон Брэндон

– Они знают, кто я, – прошептала она Художнику. – Чувствуют, что я девушка, повелевающая первичными духами.

– Ну… нет, – ответил он. – У нас таких повелителей не имеется. Люди просто думают, что ты странно выглядишь.

– Они знают, – твердо возразила Юми. – Они смотрят на меня так же, как жители моего мира. Даже если у вас нет йоки-хидзё, люди догадываются, что я иная. Это мое бремя и мое благословение.

По мнению Художника, ее главным бременем была чудаковатость, и он категорически не понимал, что в этом благословенного. Юми остановилась у витрины магазина, торгующего хионными приемниками. За стеклом синхронно двигались актеры.

– А я думал, йоки-хидзё не пристало глазеть, – заметил Художник.

– Ой, прости, – тихо ответила Юми, потупив взгляд. – Ты прав: я осрамилась.

Художник скорчил гримасу. Он надеялся спровоцировать более интересную реакцию. Неприятно, когда человек принимает твою остроту слишком близко к сердцу. Все равно что за столом рыгнуть шутки ради и случайно вернуть обратно весь обед.

Так или иначе, он без происшествий довел Юми до кабинета бригадира – каморки с отдельным входом в углу центрального участка Художественного департамента. По его сигналу она вошла. Бригадир Сукиси позволял входить без стука.

К счастью, он был на месте. Начальник привычно сидел, задрав ноги на единственный стол, и читал газету. За его спиной по ящикам были разложены собранные за день картины, пронумерованные и рассортированные. Большинство ячеек, впрочем, пустовали. Готовились принять результаты ночных рейдов.

– Где-то я вас видел, – когда Юми вошла, с прищуром произнес бригадир, опустив ноги и отложив газету.

– Мы встречались позавчера, – тихо объяснила она, – дома у Художника. Гм… у Никаро. Я его сестра.

– Сестра? – Бригадир удивленно заморгал, но быстро вспомнил и расслабился. – Ну конечно. Теперь все понятно.

Художник скривился. Ну почему люди всегда так реагируют?

– Он вчера снова не вышел на смену, – сказал бригадир. – Ты поэтому пришла?

– Он болеет, – ответила Юми.

– Ну да. Так тяжело болеет, что позавчера, вместо того чтобы лежать на футоне, где-то шлялся. Да еще сестру подговорил прикрыть.

– Приношу глубочайшие извинения, достопочтенный бригадир-ними, – покраснев, сказала Юми и потупила взгляд.

– Ты-то не виновата, – смягчился бригадир.

Что за несправедливость? С Художником он всегда свысока общался, а тут вдруг сочувствует тиранке Юми?

Впрочем, она, похоже, мастерски пользовалась такими ситуациями. На этот раз преклонила колени и отвесила бригадиру полноценный церемониальный поклон.

– Достопочтенный бригадир-ними, – произнесла она, глядя в пол, – я пришла к вам с вопросами. Вы заметили, что мой брат позавчера отсутствовал, но я хочу напомнить: он встретился с так называемым стабильным кошмаром. Он прислал меня узнать, нет ли новостей по этому делу.

Бригадир наклонился, разглядывая ее, и забарабанил пальцами по столу.

– Ну да, – сказал он. – Стабильный кошмар.

– Он ведь сообщил Соннадзору? – насторожился Художник.

– Бригадир-ними, вы уведомили Соннадзор? – спросила Юми, подняв глаза. – Это существо найдено? Художник говорит, оно может стать опасным, если с ним быстро не разделаться.

Бригадир откинулся в кресле, которое жалобно скрипнуло.

– Расскажи-ка мне, что он там увидел, твой Никаро. Стабильный кошмар ранил его?

– Нет, – огрызнулся Художник. – Покорнейше благодарю, я от него отбился.

– Он воспользовался своим умением, чтобы прогнать его, – сказала Юми.

– Никаро-то? – Бригадир прищурился. – Отогнал стабильный кошмар своей второсортной мазней?

– Он так сказал. – Юми покосилась на Художника, и тот кивнул.

– Мне следовало догадаться, – вздохнул бригадир.

Художник нахмурился. Догадаться? О появлении стабильного кошмара?

– Никаро любит преувеличивать, – тихо проговорил бригадир, как будто отвечая своим мыслям, а не Юми. – Нравится ему быть в центре событий. Твоего брата хлебом не корми, дай присочинить. Ему недостаточно просто выполнять работу – нужно, чтобы люди говорили, какой он молодец.

Художник отшатнулся; внутри у него все перевернулось. Он давно знал, сколь невысокого мнения о нем бригадир, но слышать это все равно было больно.

– Бригадир-ними! – воскликнула Юми. – Там была семья. Эти люди видели стабильный кошмар, и Художник хочет знать, все ли с ними в порядке. Он обещал им финансовую помощь. Вот адрес… – Она поднялась и быстро, без проблем написала адрес на языке Художника, как он ранее писал на ее языке.

Бригадир вздохнул и прочитал адрес. По крайней мере, это заставило его задуматься. Он сунул бумажку в карман и покивал:

– Я разберусь.

– Благодарю вас, – с очередным поклоном ответила Юми. – Благодарю от всего сердца.

Она вышла, придержав дверь, чтобы выпустить Художника.

– Ну вот, – произнесла она, остановившись у поребрика. – С этим мы разобрались.

– Ничего подобного, – возразил Художник. – Он тебе не поверил.

– Что? Но он сказал…

– Он сказал то, что было нужно, чтобы от тебя отделаться. Бригадир убежден, будто я сочинил историю про стабильный кошмар, чтобы покрасоваться. Что за (низким стилем) человек!

– Так он не собирается ловить это существо? – Юми как будто еще сильнее утонула в многослойной одежде.

– Сомневаюсь, – ответил Художник. – В лучшем случае ту семью проведает. Но с тех пор, как я приказал им уезжать из города, три дня миновало. Скорее всего, они нашли способ уехать без обещанных денег.

– Может, он к ним сходит? – предположила Юми. – А они подтвердят, что кошмар существует.

– Надеюсь, – со вздохом ответил Художник. – А может, он обо всем «позаботится», выписав мне штраф.

– На твоей планете какая-то ерунда творится, – заявила Юми. – Люди вот так запросто друг друга обманывают?

– Уверен, что на твоей происходит то же самое, – ответил Художник. – Просто ты не была этому свидетелем. Юми, люди везде одинаковы. Твоя планета отличается от моей, но не думаю, что радикально.

Она пошла к его дому, и Художник почти не давал ей указаний. Он шагал рядом, кипя от гнева. Какое унижение! Судя по поведению и репликам бригадира, тот вообще не собирается уделить внимание этому делу.

Тот кошмар хитер и могуч. Художнику удалось его спугнуть; возможно, он несколько дней просидит в укрытии. Но обязательно вернется.

– Что, если ты прав? – спросила Юми. – Вдруг духи отправили меня сюда, чтобы помочь справиться с кошмаром? Что нам делать?

– А о чем я, по-твоему, думаю? – огрызнулся Художник.

Впрочем, пока они добирались до дома, он так и не нашел подходящего ответа. Может, кошмар попадется на глаза кому-нибудь еще? Но если ему так долго удавалось прятаться, значит он весьма хитроумен. Не исключено, что он привлечет к себе внимание, лишь начав убивать…

– Эй! – раздался голос. – Это ты!

Художник и Юми остановились у подъезда, из которого появилась Аканэ. Ярко накрашенная, в повседневной, а не рабочей одежде – юбке и блузке – она выглядела, как всегда, сногсшибательно. По вечерам перед сменой она частенько ходила танцевать в клубы и занималась… прочими нормальными делами?

На самом деле Художник не знал, чем она занималась. Может быть, так она наряжается для похода в продуктовый магазин?

– Юми, верно? – обратилась Аканэ, оглядывая девушку с головы до ног, особым вниманием удостоив свитер-юбку.

– Да, – ответила Юми. – Гм… мой багаж потерялся в дороге. Пришлось у брата одежду одолжить.

– Это ты здорово придумала, – похвалил Художник. – Отделайся от нее. Нужно вернуться домой и обсудить дальнейший план.

– Я давненько Никаро не видела, – сказала Аканэ. – Что с ним? На работу он не выходит.

– У него… гм… какой-то крупный проект. В другом месте.

– То есть брат зазвал тебя в гости, а потом бросил одну? – процедила Аканэ. – После того, как ты еще и багаж потеряла?

– Ну да, – ответила Юми, вконец скукожившись.