Колыбельная для вампиров - 3 (СИ) - Борисова Светлана Александровна

— Ну-ка, прекрати чесаться, а то в кровь раздерёшь руки. Это у тебя режутся когти. Потерпи немного, зуд скоро пройдёт.

Аннабель послушалась и Мари, чтобы отвлечь её от чесотки, спросила:

— Мышонок, а ты в курсе, что означает твоё имя?

Когда девочка мотнула головой, мол, не знаю, она с преувеличенным удивлением приподняла брови, но не выдержала и рассмеялась вслед за ней.

— Ладно, будем надеяться, что это не возвратная лошадиная лихорадка. Ну, на чём я остановилась?

— Ты хотела сказать, что значит моё имя.

— Верно! Аннабель состоит из двух частей. Анна в переводе с еврейского языка означает милость, а «бель» с латинского переводится как прекрасная. Давай-ка, госпожа Прекрасная Милость, совершим налёт на кухню и ограбим холодильник, — предложила Мари и, оживившись, спросила: — Ты знаешь, где именно этот холодный негодяй замуровал прекрасную принцессу по имени Мороженое?

— В морозильнике, в верхнем ящике, — ответила девочка с восторгом глядя на выдумщицу-сестру.

— Ах, он подлец! Свободу вкусной красавице! — Мари с заговорщицким видом прижала палец к губам и схватила её за руку. — Только тихо! Если ледяные великаны услышат нас, то мало нам не покажется.

Крадучись они пробрались в кухню и вооружились десертными ложками. Затем на цыпочках прокрались к холодильнику и с победным воплем дёрнули его за ручку. В верхнем отделении огромного морозильника действительно оказался замечательный торт-мороженое, щедро сдобренный орехами, шоколадом и цукатами, но им показалось этого мало, и они облили его клубничным вареньем и мёдом. В общем, принцесса Мороженое по самые уши была утоплена в сладком перед тем, как её водрузили на стол.

Когда освободительницы доедали уже по второй порции, хлопнула входная дверь, и девочка с возгласом: «Рени пришла!» помчалась ей навстречу. Мари с усмешкой посмотрела ей вслед, но не двинулась с места. «Гляди-ка, а наш мышонок стал совсем ручной, только от отца по-прежнему удирает сломя голову. Правда, от него идёт такой негатив, что скоро я сама буду шарахаться от него. Видимо, у Рени дела не очень или он не может найти лекарство… — девушка вспомнила, какими глазами Палевский смотрит на жену, когда думает, что его никто не видит и у неё упало сердце. — Нет, даже не думай, притянешь несчастье! У мамы всё хорошо!»

— Bonsoir, maman! — сказала Мари и не спешно облизала ложку, перед тем как снова запустить её в креманку.

— Добрый вечер, дорогая, — Рени в удивлении выгнула бровь. — Эй, девицы! Вам не кажется, что в это время порядочный народ спит, а не лопает на ночь глядя?

— Да что нам сделается?! Мы же не люди, — проворчала Мари и, притянув подтаявшие останки принцессы Мороженое, накрыла их собой. — Моё! Не дам!

— Жадина! — держа Аннабель за руку, Рени подошла к ней и поцеловала в подставленную щёку.

На Мари пахнуло знакомым ароматом — её вампирская матушка никогда не изменяла Chanel № 5 — и у неё снова сжалось сердце. Рени выглядела очень плохо, гораздо хуже, чем в начале её приезда домой.

— Ладно, держи, — смилостивилась девушка, и когда Рени села, придвинула к ней тарелку с мороженым. — Может, покормить тебя чем-нибудь более существенным? — спросила она, стараясь не выдать свою тревогу.

Рени покачала головой.

— Нет, не хочу. Я попила чай перед уходом с работы. Что это за лошадиная лихорадка у вас завелась? — поинтересовалась она и ласково потрепала Аннабель по щеке.

— Это ты мне скажи! — с прорвавшейся досадой воскликнула Мари. — У нас не дом, а сплошные тайны Мадридского двора. Интересно, вы, вообще, планировали мне рассказать об инициации мышонка или с самого начала решили положиться на мою догадливость?

— Полно вредничать! — примирительно сказала Рени.

Улыбнувшись, она раскрыла девочке объятия и та, влетев в них, прижалась к ней, как к родной матери.

— Детка, ты и вправду похожа на породистого жеребёнка. Хорошеешь с каждым днём. Уверена, Аннабель у нас будет очень красивым вампирёнком. Правда, Мари?

— Ну, конечно! — заревновала девушка. — В доме у нас только я уродина.

— Нет, Мари! — расстроилась девочка. — Мама Рени пошутила, мне никогда не стать такой красивой, как ты, — погрустнела она.

— Так, так! — оживилась Рени. — Это ещё что за страдания?

Аннабель умоляюще посмотрела на старшую сестру, но она не вняла её безмолвной просьбе.

— Ха! А ты не знаешь? Наш мышонок влюбился, — сообщила Мари, забавляясь отчаянием девочки и радуясь свету в глазах Рени.

— Неужели! И в кого же?

— Да есть один тип. Не знаю, что все в нём находят, но даже наш мышонок пал жертвой его маскулинных чар.

Заметив, что Аннабель вот-вот заплачет, Мари лукаво ей подмигнула:

— Да, ладно тебе кукситься, мышонок! Если он так уж тебе нужен, можешь забирать Ника себе. Что такое? — спросила она, когда на личике девочки появилось смущение. — А, это! — понимающе воскликнула она. — Да полно тебе! Ведь ты обещала не отбивать моих парней, а тут я задаром отдаю. Так что бери, пока я добрая.

— Спасибо! — чуть слышно сказала Аннабель и спрятала лицо на груди Рени.

Она пригладила ей растрепавшиеся волосы и с любопытством воззрилась на Мари.

— Кто такой Ник? — спросила она, видя, что никто из дочерей не спешит просвещать её насчёт его личности.

— Старший нашего патруля, — вздохнула девушка. — Помнишь я рассказывала тебе, что Ладожский подрался в автобусе с новым бойфрендом Беккер? Так это он, Ник Реази.

— Вроде бы они дрались из-за тебя, — усмехнулась Рени.

— Это Ванька так решил, а с чего до сих пор не пойму, — Мари скривилась. — Если у Реази это любовь, то боже упаси меня от его ненависти.

— Что, такой серьёзный молодой человек? — спросила заинтригованная Рени.

— Ага! Редкостный козёл, — подтвердила девушка с искренней печалью на лице. — Чувствует моя душа, что этот гад не успокоится на достигнутом и за оставшиеся дни дежурства наставит мне ещё целую кучу штрафных часов.

Тему ужина в следующую пятницу Мари решила пока не поднимать. Сначала она хотела заручиться согласием главы семейства.

— Он из какой семьи? — спросила Рени.

По спецназовской привычке она внимательно наблюдала за старшей дочерью. Что-то такое проскальзывало в девушке, что говорило о том, что она не настолько равнодушна к безвестному ей Нику Реази, как пытается это показать.

— Реази вообще не из нашего клана. Он из ягуаров, — сообщила Мари и замахала руками. — Нет, ты его не знаешь, хотя я уверена, что у него очень богатая семья.

— Да? — удивилась Рени. — Обычно богатые семьи — это влиятельные семьи.

— Может, они разбогатели на чём-нибудь незаконном, потому и не высовываются? — предположила девушка.

Рени скептически посмотрела на неё.

— Вряд ли. Вот поработаешь под начальством Ледяного тигра, поймёшь, что это абсолютно невозможно.

— У Штейна кличка Ледяной тигр? — изумилась Мари. — Здорово! Я тогда попала в точку, назвав его Ледяным тигром, а его секретаршу Снежной королевой! Ха! Действительно ледяные истуканы! Ой, не могу!

— Хватит смеяться! Томас, конечно, не ангел, но хороший парень, зря ты не захотела обратить на него внимание. Он был бы тебе хорошим мужем.

— Ты что, серьёзно? — выговорила Мари сквозь смех. — Да он же садюка, каких свет не видывал! Мам, смерти моей хочешь?

— Ерунда! — фыркнула Рени и с воодушевлением посмотрела на остатки растаявшего мороженого. — У меня даже аппетит проснулся от твоих глупостей.

— Правда? Мышонок, живо разогревай, а я накрою на стол, — обрадовалась Мари и засуетилась, бегая с тарелками и столовыми приборами. — Слава богу! А то ты стала тощая… — она осеклась, кляня себя за длинный язык.

Аннабель, держа в руках кастрюльку, вытащенную из холодильника, обернулась и растерянно посмотрела на них.

— Да, ладно тебе, детка! Начала, так уж договаривай: «как драная уличная кошка», — легко сказала Рени, и девушка порывисто её обняла.

— Не слушай, maman! Это я сдуру брякнула! — с жаром воскликнула она. — Просто ты устала и немного похожа на Мартишу из семейки Аддамсов. На ту, что двухсерийного фильма, помнишь? Она там очень бледная и очень красивая. Совсем как ты сейчас. Ой, нет! Опять я несу всякую чепуху! Господи, мне следует оторвать язык! — не выдержав, она всхлипнула. — Мамочка, я… что же мне сделать для тебя? Хочешь, я отдам тебе всю свою кровь до капельки? Только, пожалуйста, не болей!