Русалка (СИ) - Максонова Мария

«Проснулась? Хозяйка проснулась? Все хорошо?! Кракен охраняет сон хозяйки. Кракен молодец?»

«Черт возьми, Кракен!» — мысленно с досадой взвыла я, но, ощутив его разочарование, постаралась взять эмоции под контроль. «Осторожнее, храм почти разрушен, колонны повалятся от любого неосторожного движения! Как ты там помещаешься вообще?» — постаралась притвориться, что испугалась не его самого, а его неосторожности.

«Камни стоят. Храм стал некрасивый. Раньше был красивый храм, но Кракен не мог охранять. Теперь некрасивый, но Кракен тут».

Я попыталась расспросить его, что это значит, но недоумение было мне ответом. Кажется, и так уже сегодня поевший и выспавшийся морской монстр стал разговорчивее, но опять же абстракции передать не мог.

«Покажи мне, каким был храм, когда был красивым,» — наконец, сообразила попросить я. Ведь вчера он уже передал мне образ своего «дома» — Марианской впадины.

Пришлось постараться, чтобы объяснить, чего я хочу, настроиться самой, настроить Кракена, когда, наконец, перед моим внутренним взором появилась картинка.

Кракен всплывает на поверхность воды, только так он может видеть. Вереницей плывут по морю изящные лодки разных форм и размеров, многие из них без парусов, потому что управляются напрямик магами воды. Их путь ведет к прекрасному храму, стоящему прямо на воде. Нежно мерцает голубым свечением купол, ярко отражая в себе сияние полной голубой луны. То, что я принимала за крылья здания скорее причалы для кораблей — тех, что покрупнее и поменьше. На колоннах из цветного камня крепится деревянная крыша, остатков которой не сохранилось, она закрывает паломников от переменчивой морской погоды.

Девушка в воде, Кракен видит ее, наблюдает, они знакомы. Она грозит ему пальцем, запрещая подплывать ближе, потом оборачивается, машет рукой, и крупный корабль с зелеными парусами подходит к главному пирсу. Она помогает магией, направляет. Затем выбирается на пирс, и я вижу, что вместо ног у нее русалочий хвост. Она берет какую-то ткань, лежащую рядом, прикрывает бедра, мгновение, и встает на ноги, обматываясь тканью на подобии тоги.

С корабля по сходням спускается группа мужчин в коричневых одеждах, их торсы закрыты металлическими кирасами наподобие тех, что носили Римские легионеры, а кожа зелена. Но это не орки, нет, обычные человеческие лица, никаких выступающих клыков. Один из ни улыбается, подает девушке руку, и под руку они вместе идут к храму.

Кракен злится, и теряет концентрацию, картинка лопается, как мыльный пузырь, оставив после себя горько послевкусие.

«Кто это были?» — спрашиваю удивленно.

«Враги,» — Кракен замыкается в себе, кажется, воспоминания причинили ему боль.

Я прошу показать больше, упрашиваю, но он сперва долго сопротивляется, а, когда соглашается, ничего не выходит — слишком много эмоций: боль, страх, бессилие, гнев. Картинку сформировать у него не выходит, он сам расстраивается от каждой попытки, и я перестаю пытаться.

О людях вспоминаю только через три дня, плыву проверить в надежде, что их уже нет на моем острове.

Глава 22

Люди исчезнуть с острова не сподобились.

Какие-то все оборванные, осунувшиеся и обозленные. Я поджала губы. Вот ведь неблагодарные!

Из куска корабля, нескольких стволов пальм и какого-то не опознаваемого мусора они построили что-то вроде шалаша, несколько человек разделывали кокосы, кажется, с помощью камней, еще трое пытались рыбачить, на берегу теплился маленький костерок. Сперва я подумала, зачем им огонь в дневное время, тем более, что для сигнального пламени он был слишком мал, а потом сообразила, что они, наверное, пытаются сберечь огонь подольше, так как добывать его на необитаемом острове вряд ли легко.

Я нырнула под воду и подплыла к тем, что пытались рыбачить. Оказалось, что они сплели что-то вроде сети из обрывков своей одежды и теперь закидывали ее в более-менее глубоком месте с камней. Получалось не очень, так как следующий за мной по пятам Кракен распугал всю рыбу в округе. Он своей огромной тушей мог почти обхватить весь остров… ладно, половину острова, но распластался под водой, чтобы его было не особенно видно с берега. Уровень конспирации близок к нулю, но несчастным робинзонам хватило и этого.

Подумав, я отплыла от острова недалеко и приманила пару довольно крупных рыбин, а потом забросила их в рыбачью сеть. Думала, люди не сдюжат, и рыба уйдет, но они все же что-то понимали в рыбалке.

По поводу крупного улова на берегу устроили едва ли не праздник — хотя что там крупного? Пара больших рыбин на десяток взрослых мужиков — грамм по сто-двести на человека, но они и этому были рады. Сели в кружочек у костра, пожарили улов, повеселевшие и вроде бы даже обнадежившиеся. Я не поднимала носа над водой, чтобы не почувствовать запах жаренной рыбы, но ели ее с таким аппетитом… стало обидно, из-за того, что эти заняли мой остров, я полакомиться уже не могу. Есть, конечно, и другие островки в этой цепи, но все близко и будет видно дым.

Хотя, казалось бы, почему мне должно быть дело до мнения этих придурков? Сами они себя загнали в эту ситуацию, пусть сами и расхлёбывают. Приплывут, увидят русалку, которая есть жаренную рыбу… и свалят обратно на свой остров, потому что иначе Кракен их на кусочки разделает.

Хм. В качестве чашек люди использовали кокосы, а, если говорить точнее, они пили кокосовое молоко. Точно, я же сама подозревала, что с пресной водой на таком крошечном островке есть проблемы и что птицы, вероятно, пьют дождевую воду и росу, скапливающуюся в крупных листьях. А люди, значит, уничтожают запасы кокосов. И надолго ли этого им хватит?

Я поджала губы.

Я следила за людьми до вечера, прерываясь только на перекус мидиями. Рыб они больше не поймали — не знаю, то ли из-за близости Кракена, то ли в целом им без меня не очень везло. В качестве ужина вяло жевали кокосовую стружку, выбиваемую из плодов каменными орудиями. Уже никто не шутил, наоборот вяло переругивались, самому молодому парню лет двадцати на вид достался в качестве пожелания спокойного сна на ночь воспитательный подзатыльник. Уходя с берега, кинули в костер крупное полено, чтобы сберечь огонь. В шалаше на всех места не хватило, пусть и спали вповалку, но у кого торчали из-под крыши ноги, у кого — голова, пара человек не стали мучиться и просто устроились под пальмами.

А я раздумывала над одной странностью, которая не сразу бросилась мне в глаза. Точнее, броситься она и не могла, потому что странно было то, чего нет — среди жертв кораблекрушения никто не применял магию. В этом мире я видела магию несколько раз: у диких островных племен была магия воды, с помощью которой они управляли лодками и рыбачили; орки, как я видела, бросались огромными камнями — не то это был телекинез, не то сила земли; в городе на казни я видела, как ниоткуда вспыхнуло сильное пламя вокруг головы приговоренного.

Эти же робинзоны не делали ничего подобного, ничего подозрительного. Я пыталась припомнить, все ли из тех, что были на корабле, сейчас на острове? Вроде бы да. Я не видела тел утонувших, а акулы уж точно бы такое не упустили. Всех, кто был на судне, я перенесла на остров.

То есть средин них не было мага?

Но как тогда получилось, что моя собственная магия, пока я была в сетях, не работала? Неужели психосоматика? Типа это я сама так испугалась, что не могла ничего сделать?..

Да нет, бред! Я очень испугалась, когда меня атаковала акула, а магия работала прекрасно.

А на корабле — нет. Это следовало обмозговать, но сперва переспать с этой мыслью.

Так я и поступила, для чего вернулась в свой храм. Кракен следовал за мною неотступно и, лишь когда я заплыла в безопасный купол, сообщил, что пойдет поохотится. Пожелала ему удачи и добавила, что вообще-то я в вечном присмотре не нуждаюсь и могу позаботиться о себе, а он может поплыть в свое жилище, может, у него там дела какие есть?.. Эмоциональная волна, транслированная Кракеном, была наполнена скепсисом и волнением за меня — кажется, после случая с сетью он был абсолютно уверен, что выпускать меня из поля зрения надолго не следует, обязательно во что-нибудь вляпаюсь. Не стала пытаться с ним спорить, очевидно было, что это бесполезно.