Честь Белого Волка - Белянин Андрей Олегович

— Мог бы вообще её сюда не пускать!

— Мог бы, но это невежливо.

— Подумаешь!

— Да что случилось, вы же вроде даже дружили?!

— Ха, дружить с этой клыкастой овцой, что положила глаз на моего отца? — пренебрежительно фыркнула моя дочь. — Я тя умоляю, па! Застегни плащ, не хочу, чтоб тебя опять продуло, и чтоб вернулись оба до темноты, ок?

Я на автомате кивнул, а напряжённая Хельга быстрыми шагами ушла по коридору. На миг мне показалось, что она готова разреветься, но это вряд ли. Моя малышка не любит слёз. Чужие рыдания её бесят, а свои она презирает. Такой сложный возраст, но, надеюсь, со временем это пройдёт. Наверное. Мне почему-то очень хочется в это верить.

Спустившись во двор, я первым делом уточнил у Седрика, вернулись ли те парни, которых он должен был послать на поиски дампир. Как и ожидалось, нет. Ладно, у нас ещё полно времени. Наверняка мы встретим их по дороге, если они недалеко ушли.

На вопрос, подходили ли в последнее время наши волки к стенам замка, старый крестоносец тоже ответил отрицательно. Он и близко не делил лесных хищников на наших и ненаших, но по факту любые волки традиционно воют у жилища человека по весне, а никак не в конце осени — начале зимы. До этого времени в лесах полно добычи, а вот с таянием снегов волки начинают вязнуть в грязи не хуже оленей и на пятки стаи наступает голод. Месяц-два, пока земля не прогреется скупым северным солнцем, они обречены бродить с впалыми животами, ловить мышей, грызть кору и терять шерсть клочьями.

Когда мы выехали за ворота, я, наверное, в сотый раз мысленно дал самому себе по башке за то, что по сей день не до­говорился с вожаком стаи о сигналах вызова. Ему-то проще — если чего надо, подходи к замку, запрокидывай голову и вой во всю глотку!

А вот как мне его позвать, когда очень нужно, это, извините, Хеймдалль наманикюренный его разберёт. И ведь винить-то некого, кроме самого себя!

— Ставр, мой случайный родственник из мира смертных, ты ведь хотел поговорить со мной?

— Эд, не выёживайся, — вздохнул я. — Ваши боги тоже небессмертны, они вполне себе умели умирать. Говори нормально.

— Бог с тобой.

— Я в курсе, ты же рядом, — не стал спорить я, поскольку Эд частенько обижается, когда кто-то забывает о его божественном происхождении. — Не думай, что я до тебя так уж докапываюсь, но... Мы оба видели рагнарёк. И мы оба знаем, что всё было не совсем так, как утверж­да­ют мифы.

— Их сочиняли одни люди, записывали другие, переводили третьи, исследовали четвёртые, а обсуждают пятые, — мудро согласился он. — Как я понимаю, всё из-за Фенрира?

— Да.

— Хочешь знать, каким образом он вырвался? — тяжело вздохнул кудрявый красавчик, опуская взгляд. Наши кони несли нас лёгкой рысью в сторону Граней, поводья и управление им не требовалось. — Ставр, никто не знает, как волк появился в тот день. Принято считать, что его дети проглотили солнце и луну, а без их света атласная лента, что соткали карлики, быстро потеряла силу.

— Но он же сидел в ледяных пещерах под землёй!

— Вот именно, туда отродясь не попадал ни лунный, ни солнечный свет. Как лента могла порваться? Кто ему помогал? Даже великий Один, отец богов, и тот не мог с ней справиться! Я не знаю, право, это...

— Твоё мнение?

— Это подстава. Предательство и измена. Я не знаю чья. Все наши погибли в тот день, то есть выгоды не приобрёл никто. Разве что твоя Хель.

— Ну, положим, она такая же моя, как и твоя, — буркнул я себе под нос. — Хель — богиня смерти вашего мира. И да, уж кто-кто, но она всегда в выгоде при любом раскладе. Если мир, то люди умирают медленно, так сказать — в ипотеку, а если война, то ей остаётся лишь подставлять ладони! Новые трупы падают каж­дые несколько секунд.

— И при этом ей самой даже не надо участвовать в войне, — нахмурившись, поддержал меня бывший бог. — Она единственная из всех нас, что была довольна любым исходом битвы. Возможно, это объясняет, почему она на миг прельстилась тобой. Она пыталась ощутить себя смертной. И ты дал ей это.

— Эд, всё было не совсем так. Или, правильнее сказать, совсем не...

— Ты единственный мужчина, давший Смерти шанс зародить жизнь! Ваша дочь, моя милая племянница, по самому факту своего рождения является невозможным противостоянием двух миров, поскольку обречена жить в обоих. Я люблю её, но она меня пугает.

— Чем именно?

— Малышка почему-то не пошла ни в отца, ни в мать. Она слишком самостоятельна, не находишь?

Я постарался выдохнуть так, чтобы не ощущалось ни разочарования, ни скорби, ни сомнения. Хельга — моя дочь, и я не отдам её никому! Ну, быть может, кроме того молодого человека (бога, робота, инопланетянина), которого рано или поздно она сама себе выберет. К тому же что-то говорит мне, что по данному вопросу ни у меня, ни у мамы, вообще ни у кого не будет спрашивать разрешения или совета.

В этих размышлениях я не сразу заметил, что мой конь замер. Ничего страшного, просто нам навстречу из-за поворота дороги выехали два всадника. Наши ребята, лучники, видимо, те, которых Седрик послал на поиски загулявшей Даны.

Лица у обоих были встревоженные, а доклад коротким. Они честно объехали вокруг замка, там, где могли пройти кони, нашли следы нашей гостьи, которой вдруг взбрело в голову прогуляться почти до опушки леса, а потом...

— Лорд Белхорст, её нет. Она словно взлетела под небеса. Ни крови, ни обрывков одежды, ни следов драки. Её просто не стало.

Эд уточнил направление, а я отправил подзамёрзших воинов в замок. У нас не было причин сомневаться в правоте их слов, но они простые наёмники, а не следопыты. А вот бывшему богу в этом смысле равных нет.

И ещё, если кто считает отправку двух вооружённых парней обратно в Кость недальновидным поступком, то напрасно. Мы же никуда не собирались лезть и ни во что не были намерены ввязываться. В пень войну! Можно ведь просто подышать свежим воздухом и немножечко разведать обстановку.

Первое время я, честно говоря, даже и близко не думал, что с нашей прекрасной гостьей может случиться хоть что-нибудь малоприятное. Дампир взрослая, сильная, уверенная женщина, вполне способная за себя постоять. И вообще, это я тут больной, а она, вместо того чтобы меня лечить ласками, вдруг решила умотать в лес... Ау?!

— Кстати, в прошлый раз твоя красотка разворошила гнездо вампиров в поместье барона Роскабельски. Что же леди Дана затеяла сегодня?

Я молчал, но кудрявый бог и не думал униматься.

— Кстати, она у тебя горячая штучка, способная растопить вековые льды Йотунхейма! Быть может, ты и не замечал, но когда она виляет бёдрами при ходьбе, словно ладья викингов на хорошей волне, то на стенах нет ни одного вояки, кто бы ни обернулся ей вслед. Слюни в снег так и капают.

Мне нечего было на это ответить, да я и не хотел. Понятно, что как брутальному мужчине мне должны быть весьма приятны такие грубоватые комплименты. Собственно, на это и рассчитывал единственный и чрезмерно любопытный дядюшка моей дочери.

— А почему ты никогда не рассказываешь, какова она в постели? Ведь все женщины разные, я же знаю. Вроде бы мы делаем с ними одно и то же, а сколь разнообразные реакции приходится наблюдать. Они стонут, орут, говорят ласковые слова, выкрикивают ругань, визжат, царапаются, пытаются взять над тобой верх, подчиняются, млеют, бьются, тают, хватают тебя за...

Поскольку лично я всё так же не реагировал, мои прямые обязанности исполнила Ребекка. Пылкая белая андалузка непредсказуемым движением крупа просто выкинула Эда в сугроб.

— Таки я девочка, и при мне нельзя вслух говорить всякие вещи. Я права, лорд Белхорст? Вот! Тока вы всегда меня понимаете. Ой, я вся вас так люблю, шоб вы знали, если вдруг забыли-и...

Забудешь её, как же?! В прошлый раз, когда Хельга умудрилась протащить в наш мир эту говорящую лошадь из Средневековья, потом её украли цыгане, а потом мы всей толпой спасались от целого цыганского табора! И кстати, не факт, что их барон нам этого ещё как-нибудь не припомнит.