Доказательство любви - Чиркова Вера Андреевна

— Я бы выбрал ложные пути, — мечтательно и хищно облизнулся султан. — Тогда игра будет длиннее!

— Ну и куда у тебя были привязки на амулете переноса? — едва оказавшись в кабинете шурина, приступил к допросу Изрельс.

— Сядь, выпей вина или лимонаду и успокойся, — огрызнулся Кадерн. — Как будто сам не знаешь, куда может понадобиться срочно попасть темному магу. Могу сказать, самый безобидный путь там — домой, к родителям. Ну, еще к друзьям и коллегам, ближайшим и дальним правителям. А есть проходы и в болота кикимор, в море русалок, в дриадские леса и овраги оборотней. И даже на Пылающие острова.

— Темный свет, а к драконам-то тебе зачем? — поразился Тодгер.

— А они не люди? Вернее… разумные существа. И, как у всех разумных, у них три проблемы — где заработать, как потратить и что делать с детьми.

— Интересно, — прищурился Изрельс и покосился на ученика.

— Ничего особого. Мальчик подрос и пожелал посмотреть мир. Ну и удрал, хотя у них запрет на переходы в нашу сторону. Но для бурлящего энергией юного дракона преград не существует. А едва оказавшись в небольшом городке, пустился в разгул. В результате — три ошпаренные девицы. Оказывается, никто не объяснил детинушке, что люди могут и не перенести слишком горячих объятий. Вот и пришлось мне лечить красоток и возвращать беглеца… Теперь его родичи доверяют мне деликатные поручения.

— Завидую, — коротко признал Изрельс. — И сразу вопрос — ты не имеешь с ними связи? Предупредить на случай, если Лета туда угодит.

— Мне другое непонятно, — подозрительно уставившись на старшего брата, задумчиво поинтересовался Тодгер, — а почему твой амулет может взять первый встречный?

— Глупый вопрос, — отрезал придворный магистр кайсамского хана. — Подумай сам — что ты сказал? С каких это пор Летуана для меня — первая встречная? Это в тебе полудетская ученическая бдительность еще жива, и я могу только поблагодарить Изрельса за то, что вбил ее в тебя. Иначе очень трудно удержать учеников от безумств и ошибок, иногда фатальных. Но поверь, взрослея, все маги начинают понимать, как глупо считать врагами всех подряд. И непременно делают допуск к своим вещам для взрослых и рассудительных членов семьи. На самый крайний случай. Возможно, эта мера спасет кому-то жизнь или счастье.

— А мне… — осторожно заикнулся юный магистр и смолк, отвернувшись в сторону окна.

— Тебе я дал допуск ко всем личным и привязанным амулетам, — помолчав, коротко усмехнулся Кадерн, — сразу после того, как познакомился с твоим колючим кустом. Это было очень оригинальное решение.

— Правда? — слегка покраснев, смутился маг. — Спасибо, Кади.

— Не благодари. Когда-нибудь поймешь, что нет ничего ближе и надежнее своей семьи.

— И жены, — упрямо стиснул губы младший брат.

— Жена — тоже семья, если она, конечно, любящая и преданная, — согласился Кадерн и задумчиво добавил: — А та синеглазая пока еще, насколько я понял, в любви тебе не признавалась.

— На что это ты намекаешь? — сузил глаза Тодгер.

— Ни на что. Просто предупреждаю: при мне ни у одного из вас не получится к чему-либо принуждать мою сестру и ее ученицу. И потому дальше вы и шагу без меня не сделаете, и я сейчас не шучу. А чтобы желания пошутить у вас не появилось, дадите мне клятву на моей книге заклинаний. Иначе я не открою ни одного из тех шестнадцати мест, куда можно попасть с моего амулета.

— И ты еще говорил про родственное доверие!

— Говорил и могу повторить. Но это не значит, что в угоду одному родственнику я позволю ему издеваться над другим, особенно более слабым!

— Еще два часа…

— Чего два часа? — нахмурилась Лета.

— Два часа потерплю, и мне будет все равно, есть в этой воде какое-то зелье или нет.

— Есть.

— А откуда ты знаешь?

— Сама капнула.

— Зачем? Так волнуешься за нашу честь? — потрясенно вытаращила синие глаза Дарочка.

— А при чем тут честь? — непонимающе нахмурилась Летуана.

— Ну, в романах все пленницы так делают — пьют яд или суют себе в сердце кинжал, чтобы не достаться злодею.

— Да? Как хорошо, что я не читаю таких страшных книг! К тому же тут нет злодеев.

Некоторое время принцесса, сосредоточенно сведя брови, следила за упорно изучающей амулет наставницей, потом нарочито громко вздохнула:

— Я сдаюсь. Слышишь, Лета! Сда-юсь! Ну не могу я понять, зачем ты отравила воду в кувшинах. И лимонад тоже… или лимонад не стала?

— Стала. Точнее, отравила. Но разгадка все же есть. И ты сама сейчас произнесла ключевое слово. Знаешь, что это такое?

— Не овца. Лета, а можно спросить про другое?

— Ты сбиваешь меня с мысли.

— С какой? Я про это и хотела сказать — о чем можно думать столько времени, глядя на шестнадцать лучиков? Вернее, на четырнадцать, два ты завязала нитками.

— Все очень просто. Но дай мне слово — как только я тебе объясню, ты замолчишь и будешь тихо решать свою задачку.

— Даю.

— Мой старший брат Кадерн — очень порядочный человек, он обязательно раз в декаду приходит домой и приносит маме гостинцы. Долгое время меня это раздражало, сама я не так часто вспоминаю о том, что неплохо бы проведать родителей. Еще мне всегда что-нибудь мешает, то заболею, то работа подвернется…

— На кухне, в черном теле.

— Будешь язвить, продолжения не услышишь.

— Прости, Лета, просто бонны учили меня всегда говорить правду. Очень некрасиво, когда принцессу ловят на лжи.

— И они правы. Но не нужно упорно напоминать людям о событиях, которые вызывают только досаду.

— Прости. А можно еще маленький вопросик? Про нас.

— Давай уже… но последний!

— Вот мы с тобой сидим тут тихонько, усталые, голодные, усохшие, и ничем не выражаем протест. И султан думает — мы всем довольны и счастливы. А в романах, если девушки попадают в лапы какому-нибудь сатрапу, они сразу начинают придумывать планы и бороться с рабовладельцем.

— Интересно, продолжай. И в чем заключаются эти планы?

— Ну, для начала нужно подготовиться. Рабыни вяжут лестницы из простыней и платьев, сушат сухари, запасают воду. Потом подкупают стражу и прислугу или отравляют… надеюсь, этих семи кувшинов нам на всех хватит?

— Мы не будем никого травить, но это сейчас несущественно. Продолжай, как там нужно бороться с султанами?

— Ну, если травить не будем, — задумалась Дарочка, — то есть еще один хороший способ показать тирану, как мы относимся к своему заточению. Можно на стенах и мебели нарисовать карикатуры, написать призывы или лозунги, еще — вывесить за окна плакаты, придумать обличительную речь и произнести, когда он придет.

— А если он долго не придет? У Ахангера, по слухам, кроме двенадцати жен, почти тысяча наложниц, и до нас очередь может дойти только года через три.

— И ты так спокойно об этом говоришь? Да еще и напитки травишь?! Ну, тогда он может и вообще сюда не приходить, зачем ему высохшие мумии?

— Неужели ты за несколько часов не сумеешь решить простую задачку и предпочтешь потерять сознание от жажды? Не ожидала от тебя такой глупости! Принцессы должны быть сообразительными, у них от этого напрямую зависит продолжительность жизни!

— Так это те принцессы, которым есть за что страдать! В основном наследницы! — обиделась Дарочка, посопела и предложила: — Ну, не хочешь писать плакаты здесь, тогда пойдем в покои султана. Напишем на его мебели и гобеленах. А в знак протеста перебьем всю посуду — султаны любят собирать древние вазы. Тогда он обязательно все сразу заметит.

— Ну еще бы, — едко подняла одну бровь Летуана и осведомилась: — И какая, по-твоему, нам от этого польза?

— Султан должен разозлиться и выкинуть нас из дворца, — уверенно сообщила Дарочка. — Чтобы мы больше ничего не испортили.

— Я думаю, выкинуть действительно нужно, — со вздохом согласилась алхимичка и твердо заключила: — Все твои книжки! Сама этим займусь, чтобы ты не засоряла себе голову. И моим будущим племянницам, если Тодгер, разумеется, не раздумает на тебе жениться, после того как я расскажу ему про эти дикие планы.