Взмах чёрного крыла - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка"

— Отвечай, Тина! Я должен знать, почему ты это сделала!

Я удивлённо моргнула, отмечая, как побагровело лицо советника.

— А что такого я сделала? Это же просто песня. Я думала, у вас можно петь, раз у вас под это целый зал оборудован.

— Тина, ты понимаешь, что петь можно, если это не срывает учебный процесс?!

— Я хотела, чтобы меня услышал Мин, — наконец, ответила я ожидавшему Гетеру, который резко замолчал, не веря тому, что услышал.

— Мин? Так это всё ради Мина? Но, Тина, зачем так спешить? Ты же ещё слишком слаба для перехода. У тебя не хватит сил, пока ты не пройдёшь обряд полностью, — отчитывал меня советник, и я понимала, что он прав. Если честно, то я сейчас и не знала, что бы я сделала, если бы Мин появился.

— Тина, подожди до завтра, договорились? — усталым голосом попросил Гетер, всё сильнее сжимая пальцы.

— Ты делаешь мне больно, — шепнула я, видя, что мужчина, кажется, даже не осознаёт, что делает. Моргнув, он отошёл, зарываясь рукой в волосы, нервно отвернулся от меня.

— Просто захотелось поскорее увидеть брата. Понимаешь, я беспокоюсь за него. Я не могу найти его. Может, ты знаешь, в какой аудитории мне его найти? Я хочу его увидеть.

Черноокий оглянулся, смерил меня взглядом, прежде чем тихо спросить:

— Так сильно хочешь?

— Что? — опешила я от смены его настроения.

Теперь он казался опасным хищником, который видел перед собой жертву. Я даже оглянулась по сторонам, но кроме мебели никого рядом не было. Только он и я. Только хищник и его жертва.

— Так сильно хочешь его увидеть?

— Да, — выдохнула, делая шаг назад, но Гетер был быстрее. Он подхватил меня на руки, и через секундное головокружение мы оказались в его спальне.

Я отпрянула, пугаясь чёрных глаз, блестевших мрачным предвкушением. Сам Гетер сел на кровать, скинул с себя тунику. Его сиплый голос приказывал, и я задрожала от страха:

— Раздевайся, Тина.

— Зачем? — покачала я головой, не желая подчиняться, прижимая руки к груди.

— Ты же хочешь увидеться с братом. Я подскажу, где он, но прежде ты подаришь мне удовольствие, моя наложница, — усмехнулся Гетер, расправляя чёрные крылья.

Я запуталась. Я словно потерялась, растерянно пятясь от страшного оборотня, который скрывался под личиной красивого мужчины. Что с ним произошло? Отчего такая разительная перемена?

— Это потому, что я пела?

— Это потому, что ты сильно хочешь увидеться с братом. Ну же, не бойся, Тина. Мы уже этим занимались. Это не страшно, а даже, скорее, приятно. Раздевайся и иди ко мне.

— Я не хочу! — дерзко выкрикнула и разозлилась. — Слышишь, не хочу я с тобой этим заниматься! Тем более после того, как тебя кормила эта дрянь! Я не бессловесная наложница и не намерена терпеть…

— Наложница! — перебил Гетер, покрываясь перьями всё больше. Теперь его лицо словно скрывала карнавальная маска, только рот и нос оставались человеческими. — Причём моя! И ты будешь это делать тогда, когда я этого захочу, и столько, сколько мне потребуется! Иначе не видать тебе брата, поняла?

Я была в бешенстве от его слов и второй раз за этот треклятый день не справилась с магией. Вокруг меня запылало пламя, его оранжевые языки плясали, но я не боялась этого огня, куда больше страшил тот, кто сидел на кровати и требовал подчиняться, указывая на моё место и роль, которую он мне отвёл. Я-то надеялась, что он хоть что-то чувствует ко мне. Но в его душе царили лишь похоть и голод, утолить который может только человеческая женщина. Гетер подался вперёд, вкрадчиво спрашивая:

— Ты же так мечтаешь забрать его из этого ужасного мира? Ну же, Тина, — уже мягче позвал меня этот черноглазый монстр, протягивая ко мне руку. — Не скромничай, раздевайся. Я всё уже видел под этим платьем.

— Вот именно, ты всё уже видел, так чего ещё тебе надо! Бери тех, кто согласен подчиниться праву сильнейшего, — не выдержала я накала, вспыхнувшего между нами. Его властность, его мощь душили меня, он мог бы сделать со мной всё, что пожелает, даже убить. От собственного бессилия я готова была разреветься.

— А я хочу только тебя, только твоё прекрасное тело может насытить меня, — нежность словно острой бритвой прошлась по нервам. Я заморгала, сгоняя непрошеные слёзы. Думает меня подкупить лаской, раз приказами не может сломить? — Я хочу увидеть тебя, обнажённую, покорную, страстную.

— Это нечестно — пользоваться моим положением! — крикнула в ответ.

Продолжая пятиться, чуть не споткнулась о кресло, оглянулась назад и решила сбежать. Но даже прикоснуться не смогла к дверям, так как огонь, который всё ещё окружал меня, поднялся высокой стеной, отгораживая меня от заветного выхода и обжигая пальцы.

— Теряешь контроль, — голос Гетера всё так же был спокоен. — Перестань бояться. Страх мешает тебе, моя наложница.

Я обернулась, не видя ничего вокруг себя, кроме пламени, которое вдруг стало пугать. Прикрыв глаза, попыталась взять себя в руки. Советник прав, вырвавшаяся из-под контроля стихия могла поглотить своего хозяина.

— Ровнее дыши, — слышала я голос Гетера сквозь треск пламени. Запах гари забивал лёгкие, мешая концентрации, сбивая дыхание.

Глаз не открывала, шепча заклинание, чтобы развеять огонь.

— Молодец, — похвалил советник, а я открыла глаза.

В душе было полное спокойствие, я даже не удивилась преобразившейся спальне. Кресла обуглились, как и деревянный пол. На некогда безупречно белом потолке появился чёрный рисунок. Сам Гетер, продолжая сидеть на нетронутой кровати, поманил меня к себе пальцем.

— Трусиха, научись управлять своим страхом. От него много неприятностей. Ты же храбрая, Тина. Ну же, иди ко мне.

Я рассматривала оборотня, у которого уже и плечи покрылись перьями. Глаза заволокла тьма. Крылья, словно на ветру, чуть раскрывались и снова складывались за спиной. Концентрация помогла пересилить страх.

— Не хочу, — продолжала упорствовать. — Это низко — требовать за свою помощь секс. И почему именно секс?

— А что у тебя есть? — тихо уточнил Гетер, сложив руки на коленях и сцепив длинные пальцы в замок. — Что ты можешь мне предложить, Тина? Денег у тебя нет, положения в нашем обществе никакого, даже отцу и тому ты не нужна.

— Ну и что, что я ему не нужна? Что с того? — зашипела я рассерженно. — У меня есть мама, есть брат!

— Нет у тебя никого, кроме меня, Тина. Мать о тебе не помнит, отцу не нужна.

— Что? — опешила я. — Как не помнит? Что ты такое говоришь! Мама не могла меня забыть!

Гетер прикрыл глаза и опустил голову.

— Могла и сделала это. В этом и заключалась моя работа, Тина. Чтобы никто ничего не помнил про твоего брата. А ты мешала. Из-за тебя никто не мог забыть о наследнике, — я задрожала от сдерживаемых слёз. Как он мог! Гетер взглянул на меня нечеловеческими глазами и печально шепнул: — Я убрал мешающий фактор, и никто теперь не помнит ни о наследнике, ни о тебе. Даже твоя мать.

Я упала на колени, оглушённая правдой. Я не могла принять этого. Мама, моя мамочка не помнила меня! Такого не могло быть. В голове творилась полная мешанина: одно заклинание забвения выплывало за другим, и я понимала, что Гетер не врёт. Он выравнивал полотно реальности для всех, но было одно «но» — я! Я была тем самым раздражителем, который сбивал настройки!

— Если я вернусь, она меня вспомнит, — не столько спрашивала, сколько утверждала. Надежда зажглась во мне, словно робкое солнце, согревая, отгоняя тьму, в которую погружал оборотень. Он кивнул в ответ.

— Если, — подчеркнул он важное условие. — Но у тебя нет сил, чтобы вернуться самой.

— Зачем ты требуешь, чтобы я разделась для тебя? Какая тебе разница? Ты же сильнее, отчего не берёшь силой?! — плакала я вслед за раненым сердцем.

Я поняла, я и есть та самая птица в клетке, о которой говорил Гетер. Я билась о жёсткие прутья и не могла улететь, пока он не откроет её, пока не позволит. А для этого я должна отдаться ему.

— Не хочу, — отозвался Гетер, тяжело вздыхая. — Ты должна сама решиться. Всё зависит от тебя. Если нет, я не против, чтобы ты жила со мной в горах. Там прекрасное небо, чистый воздух. Я не прикоснусь к тебе, пока ты сама не попросишь, обещаю, и буду любоваться твоей красотой до скончания твоих лет. Ты долго не состаришься, и впереди нас ждёт множество прекрасных рассветов. Я приму любой твой выбор, можешь сейчас уйти, но, открыв дверь, окажешься в своей спальне в моей горной резиденции. А если решишь подарить мне удовольствие, то разденешься сама, сама подойдёшь и сама поцелуешь.