И зовите меня Гудвин (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Полкило творога для молодого растущего организма — это не просто мало, это вообще ни о чём. Пусть и собираюсь подсушить тело, но, если много работать и мало кушать, можно и кони двинуть. Или сначала анорексию заработать, а уже потом в мучениях сдохнуть. Не самый привлекательный вариант. Я ведь даже до состояния Тони-почтальона доводить себя не собирался. Мне б до получки дотянуть, а там легче станет. Ну и ещё одну подработку найти не помешает — всё ж свободного времени хоть отбавляй. Не в общаге же койку продавливать!

Но вот касательно наличия свободного времени я серьёзно ошибся. Думал, приму душ, скоренько пройду инструктаж, сдам тест и буду свободен как ветер, но не тут-то было! И дело оказалось даже не в ограниченной способности орков к усвоению новой информации, ведь вручила мне Людмила такой талмуд, на штудирование которого у любого отличника ушла бы самое меньшее пара недель.

— И с этим надо ознакомиться до полудня? — взвесил я в руке стопу прошитых листов сантиметров в пять толщиной.

— Так тебе же только повторить! — удивилась моей реакции кадровичка и указала на свободный стол. — Садись здесь. Если что-то непонятно будет, спрашивай. — И тут же отметила: — Смотрю, ты с обновкой.

Я опустил взгляд на штаны и кивнул.

— Прикупил по случаю. Подрабатываю же, вот и завелись деньжата!

Лицо Людмилы приобрело насмешливое выражение.

— И не пропил даже?

— Завязал! — с гордостью объявил я, плюхнул листы на стол, осторожно опустился на жалобно скрипнувший под моим весом стул и начал то под перестук пишущей машинки, то под пронзительный трезвон телефонного аппарата и разговоры по оному знакомиться с должностной инструкцией санитара бригады скорой помощи.

Частенько в кабинет заходили сотрудницы отдела кадров, что-то спрашивали у Людмилы по работе или просто приносили очередную сплетню, пялились на меня с нескрываемым любопытством. Не обращал на них внимания, поскольку было попросту не до того. Читал по слогам, шевелил губами.

Одна инструкция, вторая, третья. В каждый пункт приходилось вникать по нескольку раз, на указаниях по работе с пси-пациентами начали натуральным образом закипать мозги, но всё же уяснил для себя, что причинение любого вреда этой категории больных строжайшим образом воспрещено. Если всем прочим ещё можно было надавать по рукам в рамках необходимой обороны, то здесь подобные действия находились под категорическим запретом. Скрутить и затянуть в смирительную рубашку буйного упыря ещё дозволялось, а вот выбивать ему при этом клыки, пусть даже те уже вцепились кому-то в глотку — нет.

Предлагалось использовать устное увещевание, пси-способности и медпрепараты, а также дозированное применение физической силы, но именно что — дозированное. Удар кастетом к оному никоим образом не относился. Я мог бы и на принудительные работы загреметь, если б на состояние аффекта сослаться не догадался.

Правда, обнаружилось в том разделе и весьма порадовавшее меня исключение: причинять вред пси-контингенту было нельзя, но это не являлось наказуемым, если не оставалось иной возможности защитить сотрудника, пациента или даже случайного прохожего с аналогичным или более высоким пси-разрядом.

Условно говоря, если бы давешний упырь вцепился зубами не в меня, а в дядю Вову, то я не просто бы имел полное право, но даже был бы обязан ему хорошенько вломить.

Людмила включила чайник и достала из шкафа явно домашний пирог.

— Будешь? — предложила она. — Сама пекла.

Я потянул носом воздух и с нескрываемым сожалением покачал головой.

— Мяса не ем.

— Тогда чай пей.

Кадровичка ненадолго покинула кабинет, а вернулась с блюдечком, на котором уместились два пирожка, бутерброд с сыром и карамелька.

— Угощайся.

В животе заурчало так громко, что мне отчасти даже стало неудобно, а потому я и не подумал изображать ложную скромность, вмиг смолотил оба пирожка с капустой и яйцом, а после уже без лишней спешки расправился и с бутербродом. Сыр оказался так себе, но не в моём положении было привередничать. Карамельку и стакан чая употребил на десерт, и после сладкого, такое впечатление, стал чуточку лучше соображать. Так, по крайней мере, показалось.

Как бы то ни было, когда подошло время идти сдавать зачёт, я даже намёка на панику не испытал. Уверенность в собственных силах была полнейшая, ощущал себя на пике способностей. В итоге на комиссии меня без малого по столу размазали. Да и размазали бы, пожалуй, просто сделали скидку на умственные способности орков и поставили отметку о прохождении зачёта. Ну или дело было не в расовой принадлежности, а в нехватке санитаров с экстрасенсорными способностями.

— Первый разряд получил? — уточнил председательствовавший в комиссии заместитель главного врача по режиму. — Это ты молодец! Такими темпами и память скоро восстановишь!

Я знал, что не восстановлю, но ничего говорить не стал, лишь растянул в вежливой улыбке губы. Вежливой — по орочьим меркам, людей и эльфов мой оскал определённо покоробил.

Да и чёрт бы с ними! С работы не выгнали, уже хорошо!

Когда с формальностями оказалось покончено, Людмила забрала у меня паспорт, дабы передать его в паспортный стол для простановки отметки о пси-разряде, сделала оную в служебном удостоверении, взглянула на календарь и сказала:

— Завтра у тебя выходной, послезавтра приходи отмечаться.

Я пообещал быть как штык и, небрежно помахивая пакетом со старой одеждой, поспешил в столовую. Там проявил силу воли и все деньги на еду не спустил, оставил тридцать копеек на вечер. Посчитал, загибая пальцы, дни до получки, беззвучно ругнулся и решил, что без ещё одной подработки мне никак не обойтись.

Как итог, тратиться на проезд не пожелал и потопал в центр повышения квалификации пешком. Зайцем ехать не рискнул по той простой причине, что вчера на одной из остановок в трамвай зашёл общественный контроль, а ни нарываться на штраф, ни пускать в ход силу мне нисколько не хотелось. Вот и прошёлся, присмотрелся к району. До такой степени на солнцепёке прожарился, что не утерпел и встал в очередь к жёлтой бочке, потратил три копейки на кружку ледяного кваса. Напился — и аж зубы от холода заломило.

Вкусно, но экономия так себе вышла. Из-за двух копеек, получается, шесть остановок пешком протопал.

Чуток попетляв по переулкам, я предъявил на входе в центр повышения квалификации читательский билет, но в библиотеку не пошёл, вместо этого переоделся в раздевалке спортзала в свою старую одёжку и отправился разминаться, разогреваться и тянуться. Дальше пришёл черёд силовых упражнений, ну а чуток отдышавшись, я принялся колотить боксёрский мешок. Время от времени прерывался, утирал лившийся с лица пот и повторял растяжку, но тело продолжало оставаться деревянным. Никаких изменений по сравнению со вчерашним днём не заметил.

После я принял душ и, выстирав майку и штаны, безбоязненно оставил их сохнуть, а сам поднялся в библиотеку. Попросил всё тот же шахматный учебник и какое-то время вникал в него, а после достал позаимствованный в туалете общежития обрывок газетного листа, на котором весьма удачно уместилась задачка-этюд и принялся её решать.

Промучился никак не меньше часа, но зато, разобравшись, испытал столь острое удовлетворение, что едва к библиотекарше приставать не начал, хоть эта в высшей степени унылая эльфийка внешним видом и походила то ли на селёдку, то ли и вовсе на сушёную воблу. Из этих — из заторможенных.

На радостях я спустился в раздевалку и после ещё минут сорок отрабатывал удары, в буфет отправился лишь после того, как начало подташнивать то ли от голода, то ли от вида раскачивающегося перед глазами боксёрского мешка.

Увы и ах, толком заморить червячка не вышло, лишь самую малость голод утолил, и только. Разумеется, после ни на какой вокзал я не пошёл и отправился в общежитие, да ещё по пути завернул в сквер и посидел там немного на лавочке. Слушал разместившийся на летней эстраде оркестр, глазел на танцующие парочки, время от времени наведывался к фонтанчику с питьевой водой и утолял там жажду. Ещё чуток поиграл в гляделки со шпаной из числа дроу, но у тех духу не хватило задирать орка, а я первым цеплять их не стал. Пошёл спать.