Время истинной ночи - Фридман Селия С.

— Мое правительство несколько озабочено, — тихо начал сановник. Его голос звучал на редкость ровно — это был голос человека, привыкшего к тому, что его приказы непререкаемы. — Вы не против разъяснить мне кое-что?

— Разумеется, не против, — ответил Дэмьен, стараясь не выдать голосом волнения.

«А если бы и был против — какое это имело бы значение?»

Допрос начался с самых элементарных вещей — с таких вопросов, какие задал бы любой чиновник владельцу иностранного корабля, бросившего якорь в его гавани. Дэмьен отвечал столь же просто и при этом честно, а когда у него недоставало необходимой для ответа информации, он отсылал Тошиду к тем, кто подобной информацией обладает. Затем пошли вопросы, затрагивающие самого Дэмьена. Действительно ли именно он организовал эту экспедицию? И с какой целью? Дэмьен отвечал на подобные вопросы осторожно, стараясь, когда это было возможно, быть честным, а в остальных случаях прибегая скорей к недоговоркам и умолчаниям, нежели к прямой лжи. Никто на борту, кроме Хессет, не знал о подлинной причине предпринятого им путешествия, поэтому было крайне маловероятно, что Тошида сумеет его на чем-нибудь в связи с этим поймать. И все же он проявлял предельную предусмотрительность, не забывая о том, что уже как минимум двадцать пассажиров побывали у Тошиды на допросе — и расспрашивали их, не исключено, и о самом Дэмьене, — и, соответственно, его собственные показания регент сверял с уже полученными.

В конце концов Тошида удовлетворился услышанным и резко переменил тему:

— А теперь расскажите мне о здоровье членов команды.

— А что, собственно говоря, вас интересует?

— Это ведь вы отвечали за подготовку экспедиции, не правда ли? — Темные пальцы забарабанили по столу. — Вот и расскажите о том, как вы готовились.

По лицу Тошиды нельзя было судить о том, известно ли ему, насколько зыбкой может оказаться почва, на которую они сейчас ступили. Что же успели рассказать ему остальные? Дэмьена бесило отсутствие необходимой информации — в особенности насчет того, какой статус имеет в здешних краях колдовство. Додумались ли остальные до того, что необходимо защитить его? Поняли они хотя бы, что такая защита необходима? И, заговорив, он подбирал слова с особой тщательностью.

— Я понимал, что возникнет существенный риск в связи с возможным контактом с обитателями колонии, в которой наличествует собственный набор болезней. Поэтому, подписывая контракт с каждым, я руководствовался двумя факторами: человек должен был обладать повышенной сопротивляемостью к инфекционным заболеваниям и сам не должен был быть носителем инфекции. В связи с этим мы приняли все мыслимые меры предосторожности, — заверил он Тошиду, искренне надеясь на то, что этого будет достаточно.

— Значит, вы положились на устные свидетельства, не так ли?

Дэмьен покачал головой:

— Всех подвергли осмотру. Пассажиров, судовых офицеров, простых матросов.

— А кто проводил осмотр?

Священник ответил без малейшей задержки, потому что любая задержка была бы в высшей степени подозрительна:

— Квалифицированные профессионалы.

«Я их Исцелил, сукин ты сын. Санкционированной Святой Церковью властью я применил Творение, призвав на помощь Фэа, чтобы вылечить или подстраховать каждого из них. Чтобы свести на нет любой риск по прибытии вот в этот твой неописуемый город восьмисотлетней обособленной эволюции. Я это сделал. И я использовал Фэа для того, чтобы усилить их иммунитет к здешним заболеваниям, и предпринял еще кое-какие меры предосторожности, названия которых тебе ровным счетом ничего не скажут. Вот что я сделал, регент. Вот что в моих силах».

Он сделал глубокий вдох и деланно закашлялся, маскируя эти мысли. Господи, этот человек его достал. И это было скверно. Это было опасно.

Тошида написал несколько фраз на клочке бумаги; в каюте было слишком темно для того, чтобы Дэмьен мог разобрать написанное.

— Преподобный Райс, я вынужден задать вопрос, который может показаться вам оскорбительным. Если так, то прошу прощения. Обстоятельства, в которые мы попали, беспрецедентны, не так ли? Отсюда и проистекает необходимость задавать такие вопросы.

— Я слушаю вас, — спокойно отозвался Дэмьен.

Взгляд регента впился ему в глаза. Глаза самого Тошиды были, как обнаружил сейчас Дэмьен, темно-карими, почти черными, — так что в здешней полутьме было невозможно отличить зрачок от радужной оболочки. И это настораживало, точно так же, как глаза Хессет в недостаточно освещенном помещении.

— Практиковали ли вы когда-нибудь колдовство? — спросил Тошида. И чуть погодя добавил: — Во имя достижения каких бы то ни было целей?

На мгновение наступила тишина. Абсолютная тишина. «Много ли ему известно, — в отчаянии подумал Дэмьен. — И что успели нарассказать ему остальные?» Если его поймают на лжи, окажись она сколь угодно ничтожной, тем самым будет поставлена под сомнение и правдивость всех остальных его высказываний. А это означало бы новую порцию вопросов — и крайне неутешительный результат в конце дознания.

Темные глаза смотрели на него в упор. Ожидая ответа. Требуя ответа.

— Я член Ордена, принадлежащего к Западной Матриархии, — в конце концов сказал Дэмьен. — Святая Мать учит, что колдовство Именем Господа является богоугодным делом. Позже я переехал на Восток и попал под юрисдикцию тамошнего Патриарха. Его взгляд на эту проблему не таков, и я согласно обету состоял у него на службе, исполнял его волю. — Он сделал глубокий вдох, после чего удвоил осторожность собственных высказываний. — Мой обет требует от меня послушания высшим иерархам Святой Церкви, каковы бы ни были их требования. Это означает и послушание вашим законам, Ваше Превосходительство, и уважение здешних обычаев. Обет и кредо моего Ордена требуют именно этого.

Регент отреагировал на эти слова несколько неожиданно. Он чуть напрягся — однако вовсе не в ответ на слова, подумал священник. Возможно, в ответ на что-то, за ними кроющееся.

И когда Тошида заговорил, голос его тоже прозвучал странновато. Дэмьен не смог определить природу этой странности. Голос зазвучал… тоскливо… чуть ли не алчно.

— Вы сказали, ваш Патриарх?

— Да, Ваше Превосходительство.

— Мужчина, — подчеркнул регент.

Дэмьен удивленно кивнул.

— И он ваш верховный иерарх? Именно это означает титул Патриарха?

Дэмьен кивнул вновь.

— Церковь объединилась под властью одного духовного лидера в конце Третьего столетия. Но географические барьеры между Востоком и Западом слишком труднопреодолимы, чтобы один человек смог эффективно управлять обоими регионами, поэтому решено было поставить по верховному иерарху во главе каждого. — И он добавил: — Ведь и у вас есть собственный верховный иерарх.

— В каждом городе имеется своя Мать, — ответил регент. В нем чувствовался темперамент почти звериного свойства; внутреннее напряжение, вступающее в противоречие с невозмутимостью его облика и хладнокровной манерой говорить. «Он почему-то готов взорваться, — подумал Дэмьен. — Причем готов взорваться уже давным-давно». — Их совместные речения и образуют наш Закон.

— А как же институт регентства? — осмелился спросить Дэмьен. — Как он вписывается в общую картину?

Впервые за весь допрос регент отвел глаза.

— Матери обладают даром ясновидения, они являются нашими оракулами. Они слышат и истолковывают голос Единого Бога и живут вечными Святительницами Его Имени… а этот образ жизни не слишком соответствует потребностям управления государством, преподобный Райс. Вам ясно?

— Следовательно, на самом деле правите вы?

— В каких-то отношениях. Но неизменно покорствуя воле Матери. — Тошида вновь уставился на Дэмьена. И взор его был столь пронзителен и в то же самое время столь хищен, что выдержать это испытание было нелегко. Дэмьен не сомневался в том, что регент самым внимательным образом следит за малейшим проявлением его собственной реакции на услышанное. — Я обладаю высшим рангом, которого может в нашей стране достигнуть мужчина. Но меня удивляет, что вам это неизвестно, преподобный Райс. Разве не сам Пророк учредил именно такой порядок?