Сила рода. Том 5 (СИ) - Вяч Павел

Услышанного и так с лихвой хватило на подумать.

Ведь концепция, действительно, получалась интересной.

Если, к примеру, некто Икс, хочет возвысить свой род, он может пуститься во все тяжкие, но так, чтобы никто из родичей об этом не знал.

Эдакая жертва — берет на себя грехи в обмен на величие рода.

Вот только интересно — работает ли это в жизни?

Эх, ну почему Светозар не поехал в надел?

Я задумался было о роде и о том, что в моем мире называют родовой кармой, но взгляд зацепился за очередной барельеф, и я хлопнул себя по лбу.

Я же вообще не о том пообщаться с Морозкиным хотел!

— Павел, — я прибавил шаг. — Я ж совсем о другом хотел поговорить. Скажи, ты своим навыком тайники находить можешь?

— Забудь о тайниках, Михаил, — усмехнулся поручик. — За все это время мы прошли пять штук и все пустые. Кто бы он ни был, он здесь уже давно.

— Ясно, — помрачнел я. — Слушай, а вообще что-нибудь про это место знаешь? Как-то не похоже на шахты.

— Это же твой надел, — удивился Морозкин. — А ежели сам не в курсе, запроси летопись из княжеской библиотеки.

Мда уж, летопись… Как просто…

— Ну да, ну да… Слушай, Павел, а что там с нашим незнакомцем-то? Чувствуешь его хоть?

— Нет, — тут же погрустнел поручик. — Вся надежда на чутье Алабая.

— Он здесь был! — отозвался идущий впереди перевёртыш. — Но точнее сказать не могу. Здесь везде его запах.

— Затаился, — сделал вывод Морозкин. — Иначе я бы его услышал.

— Или далеко вниз ушел, — бросил Алабай, выводя нас в круглый зал.

Стоило нам выйти в зал, как наша цепочка — Алабай, поручик Морозкин, я, Хмурый и корнет Калугин — разрушилась.

— Хоть ловушек нет — уже хорошо, — буркнул Хмурый.

— Может, сами поставим? — предложил Калугин.

— Не стоит, — я покачал головой. — Он нам пока ничего плохого не сделал. Худой мир лучше доброй ссоры.

— Ты просто его взгляд на себе не чувствовал, — не согласился Алабай. — Даже меня и то пробрало. Когда на тебя смотрят как на добычу, это… неприятно.

— Тогда, может, послание ему оставим? — предложил Калугин.

— Мысль хорошая, — задумался я. — Вот только как? Крикнуть, мол, эй, дружище, выходи знакомиться! Я хозяин надела. А сам надел — мои родовые земли. Если ты адекватный — договоримся, а нет… уходи подобру, поздорову!

— Нормально сказал, — оценил Хмурый, а Алабая согласно кивнул. — Пиши записку.

— А как он поймет, где её искать-то? — удивился Калугин. — Тут таких залов, поди, не один десяток.

— Могу помочиться, — предложил Алабай. — Судя по взгляду, это хищник, а значит мимо такого точно не пройдет.

— Не надо, — я покачал головой. — Я бы на месте этого одаренного после такого разговаривать точно бы не стал. Есть идея получше.

Я достал из кармана полуразряженный накопитель, который вчера вытащил из ремня северянина, и продемонстрировал его товарищам.

Затем с явным сожалением вырвал лист из своего блокнота и набросал небольшую записку.

Немого подумал, попросил у Хмурого свечу и под строками оставил свою печать.

Записку положил на валяющийся почти по центру зала плоский камень со стершейся из-за времени гравировкой, а сверху опустил накопитель.

— Ну что, возвращаемся на базу?

— А если он прочитает, но на контакт не пойдет? — поинтересовался Калугин.

— Тогда дождемся нашего физрука, прочешем весь надел, найдем и убьем, — равнодушно отозвался я.

— Сурово, — усмехнулся Калугин.

— Это мой надел, — я невозмутимо пожал плечами. — И мне здесь неадекваты и отморозки не нужны.

— Хорош трепаться, — Хмурый поежился, словно стоял на сквозняке. — Потопали обратно. Тебе, Михаил, ещё молодняк на вылазку везти. За пацанов не скажу, но девчонки очень просились в лес.

— Да какой им лес, — скривился я. — Хмурый, делай, что хочешь, но надо барышень занять. Негоже девчонкам в северян из арбалетов стрелять.

— Э нет, — замахал головой и руками хмурый. — Ты давай сам со своими подружками разбирайся. Я, вон, лучше с Алабаем Горчакова понатаскиваю. Парень отлично чувствует лес.

— Ну и гад же ты, Хмурый, — сообщил я Воину. — А ещё боевой товарищ называется.

— Гад, — впервые за последнее время Воин расплылся в улыбке. — Ещё какой!

Хмурый покосился на прислушивающихся к нашей беседе офицеров и снова нацепил маску недовольного жизнью бродяги.

— Ну да харош болтать, господа офицеры! Шевелим ножками! Глядишь, может и на завтрак успеем.

Интерлюдия. Технический зал № 7

Он пробыл здесь слишком долго, чтобы всерьез воспринимать постоянно появляющихся «хозяев» надела.

Да и потом, его территория не ограничивалась только этим наделом.

Хотя здесь ему нравилось больше всего. Тишина, спокойствие, то самое умиротворение, которое он так жаждал.

И самое главное, здесь не было ксурового песка, который время от времени снился ему в кошмарах.

Лес, цветочные поляны, река, холмы и целая сеть подземных коммуникаций — это была его территория.

Он давно перестал вести счет времени, и хорошо помнил только «хозяев», которые время от времени появлялись на его территории.

С ними он не церемонился — лес большой, здесь не только несколько отрядов, несколько армий похоронить можно.

Вот только последнюю неделю ему было неспокойно.

В лесу стало слишком много чужаков.

Громкие северяне, мерзко-кислый запах неприятной волшбы, драки, ссоры, крики, убийства.

Сначала он думал, что они пришли по его душу, но потом понял, Север решил взять «своё». Под своим, как обычно, понималось чужое.

Но это была не его война, и он ограничился охотой на северных шаманов — уж слишком гадкой на вкус была их магия.

На них, да на воинов и разведчиков, которые носили на себе мерзкие артефакты. Про себя он называл их "Кислыми".

Северяне выставляли дозоры, устраивали облавы, ставили ловушки — и это было… интересно.

А потом пришли они.

Четыре малых дружины.

УГи, закаленные в боях Воины, несколько перевертышей и… неожиданно дети. Две группы были старшие, одна — младшая.

Не сдержав любопытства, он проследил за малышами и стал свидетелем их ожесточенной схватки с кислыми северянами.

Правда с ними был перевертыш…

В какой-то момент он поймал себя на мысли, что не прочь сразиться с этим лохматым псом, от которого так и фонило горечью и грустью.

Вот только перевертыш каким-то образом умудрился его почуять и отступил вместе с мелким пацаном. Судя по гербу — отпрыском Горчаковых.

А потом они и вовсе заявились на плешь.

Плешь он считал проклятым местом, но изредка туда наведывался. Особенно в полнолуние — поваляться на цветочных полях, во время их пиковой силы.

А тут ещё и перевертыш его выследил — заявился на Каменную поляну, где пришлось его немного подпалить, да натравить на него своих помощников…

Ну а пока пёс дрался среди камней, он ушел подземными ходами к плеши. Думал успеет осмотреться что да как в лагере чужаков, но перевертыш каким-то чудом успел предупредить своих.

В итоге последующая ночная разведка чуть было не окончилось фиаско.

Молодой Воин, стоящий на часах, каким-то образом его почуял, ему пришлось отступить.

Отступить, чтобы через некоторое время с удивлением обнаружить, что неугомонные чужаки решили его выследить.

Его! Под землей!

Помимо перевертыша среди охотников был слабенький Воин, в руках которого постоянно плясал нож, тот самый часовой, почуявший его ночью, Воин-телекинетик и молодой парнишка.

Телекинетика он опередил легко — тот забавлялся тем, что силой Воли швырял камешки в темноту коридоров.

Часовой, как он понял, чувствовал камень, поэтому пришлось двигать максимально аккуратно.

Ножевых дел мастер, на его взгляд, совсем недавно перешагнул за первый в жизни ранга.

А вот парнишку прочитать не удавалось.

Он чувствовал какое-то родство, но не понимал, как такое могло произойти.